Канцлер нашел новый стиль поведения в рейхстаге, используя неформальные предварительные собеседования с лидерами фракций (кроме СДПГ), выясняя пределы возможных компромиссов. Уступками он привлек к себе партию Центра, без поддержки которой была бы невозможна ни флотская, ни таможенная политика. В период канцлерства Бюлова Центр приобрел статус «правительственной партии». Маневры и уступки Бюлова вызвали недовольство окружения кайзера. Интриги придворных ослабили позиции канцлера и вынудили его в 1906 г. разорвать сложившийся союз с партией Центра.

Поводом для разрыва послужили события в Юго-Западной Африке, где произошло восстание племен гереро, а затем готтентотов против германских колонизаторов. Повстанцы потребовали упразднения резерваций, возвращения отобранных земель. В 1904 г. 17-тысячный германский экспедиционный корпус превратил борьбу против восставших в уничтожение племен. Из 200 тыс. гереро и готтентотов живыми осталось 50-60 тыс. Депутат Центра Маттиас Эрцбергер (1875-1921) выступил с резкой критикой жестокого обращения колониальной администрации с местным населением. Клерикалы добивались участия в формировании колониальной администрации, но, получив отказ, в 1906 г. вместе с СДПГ и другими оппозиционными депутатами проголосовали против увеличения колониального бюджета, что вызвало роспуск рейхстага.

В предвыборной борьбе Бюлов избрал новую тактику: правительство объединилось с консерваторами и либералами всех направлений. На выборах в рейхстаг 1906 г., получивших название «готтентотских», новый консервативно-либеральный «картель» выступил с националистическими лозунгами и ополчился против всех сил, которые рассматривались правительством как неблагонадежные. Правительство выдвинуло лозунг «Борись за честь и благо нации против социал-демократов, поляков... и Центра». Оно грубо вмешивалось в избирательную кампанию, создавало агитационные группы, вменяло чиновникам в обязанность содействовать формированию блока. Особо активно в предвыборной борьбе выступил созданный в 1904 г. при содействии промышленников Имперский союз борьбы с социал-демократией.

Апелляция к националистическим чувствам масс обеспечила их мобилизацию, высокий уровень участия в выборах (84,7 %). Выборы принесли победу «бюловскому блоку», который получил 220 из 397 мест. Центр потерял лишь один мандат и остался сильнейшей фракцией. Представительство СДПГ сократилось на 38 депутатских мест, хотя число поданных за нее голосов уменьшилось всего на 2,8 %. В «бюловский блок» были вовлечены даже леволиберальные партии, так как поддерживающие их группы буржуазной интеллигенции в значительной мере оказались под воздействием обманчивой магии «мировой» и флотской политики. Лидеры левых либералов считали, что участие в «бюловском блоке» даст шанс выйти из затянувшегося состояния оппозиции и использовать его для проведения прогрессивных реформ. Канцлер же и не ставил задачу использовать большинство для развития парламентаризма, так как сознавал, что основой его власти является доверие монарха, а не поддержка рейхстага. Но Бюлов намеревался провести осторожную социально-политическую модернизацию существующей системы, устранить из нее наиболее одиозные явления.

Однако в «бюловском блоке», едином по проблемам внешней политики, по внутриполитическим вопросам сохранялись глубокие разногласия. Взрывоопасными оказались дебаты о реформе трехклассной избирательной системы в Пруссии. Левое крыло либералов настаивало на ее демократизации; консерваторы сплоченно противостояли реформе, справедливо усматривая в ней угрозу основам своего господства. Бюлов был вынужден лавировать, откладывая решение этой проблемы. Противоречивого успеха либералы добились в апреле 1908 г. По их инициативе был проведен имперский закон о союзах и собраниях, который отменял ряд региональных запретов. Закон разрешил женщинам участие в политических союзах и в политических собраниях, но запрещал это молодежи до 18 лет. Он включал также положение, запрещавшее деятельность антимилитаристских организаций. Первоначально в законопроекте содержался пункт, предписывавший проведение общественных собраний в империи только на немецком языке. Он вызвал бурю критики, и окончательная его редакция приостанавливала на 20 лет введение этого положения в тех регионах империи (Познань, Северный Шлезвиг, часть Эльзаса и Лотарингии), где 60 % местного населения не владело немецким языком.

В конце 1908 г. Бюлов оказался в сложной ситуации, вызванной бестактным поведением Вильгельма II. При поисках путей сближения с Англией в октябре 1908 г. кайзер дал интервью лондонской газете «Дейли телеграф», в котором заявил, что сам он дружественно относится к Англии, хотя его в этом поддерживает лишь малая часть германского общества. Он заявил, что германский флот, который так беспокоит Англию, является только средством заставить мир считаться с немцами, а «в великих дебатах будущего» Германия и Британия могут объединить свои военно-морские силы. Одна часть английского общества восприняла это интервью с насмешкой, другая — как выражение вражды и высокомерия по отношению к Англии. Франция и Россия заявили официальный протест. Ситуацию усугубило то, что кайзер предварительно отправил текст интервью в ведомство иностранных дел и Бюлову, и возражений от них не последовало.

Это событие переполнило чашу терпения германской общественности. Вильгельму II припомнили многочисленные промахи за годы его «личного правления» и предостережения Бисмарка о том, что неосторожные действия императора приведут к катастрофе. В ноябре 1908 г. состоялось обсуждение скандала в рейхстаге, и все фракции осудили кайзера. Бюлов не взял на себя ответственности, а наоборот призвал Вильгельма II к большему благоразумию. Прогрессивная часть общества ожидала, что рейхстаг использует ситуацию для ограничения прерогатив монархии и усиления полномочий парламента. Но этот шанс не был использован, так как противоречия между парламентскими партиями оказались сильнее. Дебаты ограничились критикой «личного правления» императора. Последствием истории с «Дейли телеграф» была утрата доверия кайзера к Бюлову. Вильгельм II ждал повода для его отставки.

«Бюловский блок» развалился при попытке проведения канцлером финансовой реформы в 1908 г. Гонка морских вооружений привела к дефициту государственного бюджета в 4 млрд марок. Для его погашения срочно требовалось 500 млн марок в год. Правительственный законопроект, представленный в рейхстаг, четыре пятых этих средств изыскивал посредством повышения косвенных налогов на потребительские товары (пиво, водка, табак) и одну тятую — через повышение налога на прямых наследников: супругов и детей. Либералы в целом поддержали проект. Социал-демократы и левые либералы выступили против налогов на потребительские товары. Консерваторы усмотрели в реформе покушение на право земельной собственности, Центр — посягательство на брак и семью. Союз сельских хозяев назвал реформу «антигерманским», «социалистическим» мероприятием.

Дебаты по налоговой реформе выявили, что в рейхстаге произошла перегруппировка сил. Консерваторы, главный элемент «бюловского блока», продемонстрировали свою нелояльность по отношению к нему. С консерваторами активно искала сближения партия Центра, чтобы ослабить неприемлемого для нее канцлера и взять реванш за «готтентотские» выборы, которые исключили ее из числа правительственных партий. В результате оформился «черно-голубой блок», состоявший из депутатов партии Центра и консерваторов (название происходит от черной одежды духовенства и «голубой» крови аристократии). 24 июня 1909 г. законопроект был отклонен. Бюлов, который с его принятием связывал свою дальнейшую политическую судьбу, подал в отставку. В принятом в июле 1909 г. законе налог на наследство был заменен налогом на ценные бумаги и биржевые сделки. Прусские юнкеры в очередной раз отстояли свои интересы и переложили груз военных расходов на плечи рядовых налогоплательщиков и части буржуазии.

Преемником Бюлова стал Теобальд фон Бетман-Гольвег (1856-1921). Он обладал типичными качествами прусского чиновника: был исполнительным, энергичным, коммуникабельным. Но, как и Каприви, он не являлся творческой натурой, был неспособен к хитроумным комбинациям. Бетман-Гольвег ранее занимался внутренней политикой, но не был искушен во внешнеполитических и военных вопросах — двух сферах, которые имели решающее значение для будущего Германии. В сложных ситуациях канцлер полагался на кайзера, который и ценил его за это. «Верен, как деньги», — был вердикт императора.