Современники и исследователи отмечают, что сразу после окончания войны в Германии наблюдался невероятный «культурный голод» среди населения. Доступ к культурным ценностям был тогда для многих немцев не менее важным, чем питание, топливо или крыша над головой. Союзники видели это и делали все необходимое, чтобы по возможности быстро удовлетворить культурные потребности, но одновременно вынуждены были проводить и широкую денацификацию в сфере культуры. Так, в американской зоне список деятелей культуры, которые должны были пройти процедуру денацификации, включал 1400 фамилий работников издательств, театров, прессы, радио и т. д., из них около 600 было в результате полностью отстранено от работы. Аналогичным образом поступали и в других оккупационных зонах, наиболее радикально — в советской.
В оккупированной Германии между Советским Союзом и западными державами имела место конкуренция не только в области политики, но и в области культуры. Каждая из оккупирующих стран стремилась пропагандировать среди немцев свои традиции и собственную национальную культуру. Немцы фактически пережили тогда насильственное навязывание американской, советской, британской и французской литературы, фильмов, музыки и т. д. Этот «культурный экспорт» осуществлялся через прессу, радио, кинотеатры или специальные «дома» («Америка-хаус», «Дом советской культуры» и др.).
Несмотря на ряд ограничений (выдача лицензий на издание газет и журналов, разрешений на постановку спектаклей, цензура прессы и т. д.), а также запрет критики оккупационных властей, культурная жизнь развивалась во всех четырех зонах довольно свободно. Даже в советской зоне на начальном этапе оккупации было допущено наличие широкого спектра течений в области духовной жизни и культуры. В качестве общей тенденции духовной жизни послевоенного времени можно назвать возврат к ценностям классической культуры и искусства, в особенности эпохи «Веймарского классицизма».
Большую роль в духовном возрождении сыграла церковь. Священники в своих проповедях ставили вопрос о необходимости признания вины немцев за военные преступления. Они пытались с религиозно-метафизической точки зрения объяснить «немецкую катастрофу» как отречение или отход от бога, а успех нигилистическо-тоталитарной демонии Гитлера — как кульминацию этого развития. Католические публицисты подчеркивали очень сильное влияние пруссачества, искали корень зла даже в Реформации и в сочинениях Мартина Лютера. «Час ноль» в сфере духовной жизни у немцев во многом ассоциировался с «часом церкви».
Одним из важных событий духовной жизни послевоенной Германии стало основание 4 июля 1945 г. «Культурбунда» как союза деятелей немецкой культуры по демократическому обновлению. Инициаторами его создания стали Йоханнес Р. Бехер, Бернхард Келлерманн (1879-1951), доктор Фердинанд Фриденсбург (1886-1972) и др. «Культурбунд» объединил людей многих профессий: ученых и писателей, актеров и журналистов, врачей и художников, музыкантов и педагогов; представителей всех мировоззренческих направлений и христиан обоих вероисповеданий.
Они совместно обсуждали исторические условия возникновения национал-социализма; искали его предшественников в немецкой духовной истории; пытались выяснить причины широкого распространения расовых теорий, антисемитизма, милитаризма и т. д. В 1946 г. по всей Германии насчитывалось 42 группы «Культурбунда». За два года (до запрета осенью 1947 г. в западных зонах) «Культурбунд» провел многочисленные дискуссии по самым животрепещущим проблемам прошлого, настоящего и будущего Германии. Его вклад в понимание происхождения и сущности нацизма, в причины «немецкой катастрофы» был весьма значителен.
Сам термин «немецкая катастрофа» происходит от названия книги известного немецкого историка Фридриха Майнеке (1862-1954), вышедшей в 1946 г. Но научная дискуссия о причинах катастрофы началась еще в эмиграции: на страницах журнала «Фрайес Дойчланд», выходившего в Мехико, за 1943-1945 гг. было опубликовано несколько десятков статей, где делалась попытка с разных позиций объяснить причины краха Веймарской республики и установления нацистской диктатуры. Ответом на социал-демократическую версию катастрофы, изложенную в статьях и книгах Фридриха Штампфера (1874-1957), Отто Брауна и др., стало издание в Мехико на немецком языке книг авторов-коммунистов Пауля Меркера (1894-1969) «Германия — быть или не быть?» и Александра Абуша (1902-1982) «Ложный путь одной нации».
Сам Ф. Майнеке с либеральных позиций объяснял катастрофу особенностями немецкой идеологии и истории. С одной стороны, он демонизировал роль Гитлера как «злого духа», сумевшего завоевать массы, но и осуждал, с другой стороны, правоконсервативные круги Германии (крупных промышленников, прусскую аристократию и др.), которые содействовали приходу нацистов к власти. Майнеке призывал покончить с прусскими и милитаристскими традициями.
Один из самых известных консервативных историков того времени Герхард Риттер (1888-1967) в книге «Европа и германский вопрос», опубликованной в 1948 г., сформулировал ставшую впоследствии очень популярной идею о том, что нацизм был «несчастным случаем» немецкой истории, «разрывом» с ней. Риттер, в отличие от Майнеке, призывал сохранить наследие Бисмарка и Фридриха Великого, а также «положительные традиции пруссачества».
В декабре 1945 г. закончил свою книгу «Государство СС» бывший узник Бухенвальда Ойген Когон (1903-1987). Это была первая книга о нацистских лагерях смерти. Автор пытался побудить немцев осознать свою вину, задать себе и попытаться ответить на мучительный вопрос: «Как же все это стало возможным?»
С классовых, марксистских позиций на этот вопрос отвечали в своих книгах коммунисты: Вальтер Ульбрихт в 1946 г. («Легенда о немецком социализме»), Альберт Норден (1904-1982) в 1947 г. («Уроки германской истории»). С позиций философа в курсе лекций «О современной духовной ситуации» перед студентами Гейдельбергского университета пытался дать ответ профессор Карл Ясперс. Тексты этих лекций вышли в 1946 г. в виде отдельной книги «Проблема вины». Ясперс призывал немцев к «обвинению изнутри».
Но эти призывы были плохо услышаны. Пока шел Нюрнбергский процесс, дискуссии о нацизме и проблеме вины продолжались, но в 1947-1948 гг., в условиях сворачивания денацификации, разгоравшейся холодной войны и фактического раскола Германии, эти дискуссии сходят на нет, — немцы старались забыть о недавнем прошлом и не отвечать на сформулированные в первые послевоенные годы, как назвал их в своей книге «Искупление» А. И. Борозняк, «проклятые вопросы».
• Была ли нацистская диктатура продуктом германской истории или же воплощением абсолютного разрыва связей с традициями прошлого, неким «особым» путем развития?
• Можно ли было предотвратить установление нацистских порядков в Германии?
• Кто несет ответственность за утверждение режима, за его преступления?
• Почему стала возможной массовая поддержка преступного государства?
Общим среди союзников было понимание того, что все печатные издания, имевшие нацистское, расистское или милитаристское содержание, должны быть изъяты; что фашизм должен быть лишен своих духовных корней. Для этого началась массовая чистка библиотек, причем в разных зонах, и даже в разных землях и городах одной зоны степень радикальности этой чистки была неодинаковой.
Оккупационные власти, «очищая» духовную жизнь Германии от наследия национал-социализма, активно привлекали к этому делу самих немцев, которые проявляли при этом большое усердие, иногда, впрочем, доходившее до абсурда. Например, в Берлине была создана специальная комиссия для удаления из библиотек «нацистской литературы». По ее решению в разряд «нацистов» попало около 700 авторов художественных произведений и примерно 1500 авторов политических и научных работ разных времен, не имевших никакого отношения к национал-социализму. Но их книги были «удалены» из библиотек. «Удалялись» и отдельные произведения некоторых авторов, например, Г. Трейчке, X. Фаллады, Ф. Ницше и др..
