– Ты хочешь сказать, что я – никуда не годная мать? – ощетинилась Никки.

– А что ты для нее сделала? Ну, после того, как ты ее выносила и, вероятно, вскормила собственным молоком? – Он скользнул взглядом по груди Никки.

– Как будто этого мало, Айден! – вспылила она. – Да, я признаю, что, возможно, я не уделяла Саммер должного внимания, но как я могла это сделать? Она сама настояла на том, чтобы остаться с отцом, и это… это меня оскорбило.

– Все равно, она была ребенком, а ты бросила ее, – сказал Айден упрямо. – Тебе никогда не приходило в голову, что это могло оскорбить ее?

Никки немного помолчала, потом вдруг сказала:

– Саммер где-то бродит одна, а Ричарду все равно. Поразительная черствость!

– Эй, не увиливай… При чем тут твой бывший? Ричард – статья особая.

– Я подумала о нем просто так. Кстати, Саммер могла поехать к Ларе.

– Так позвони ей!

Никки замялась.

– В настоящее время мы с ней… не в самых лучших отношениях.

– Какое это имеет значение?

– Ты прав, – кивнула Никки, набирая домашний номер Лары.

Миссис Креншо сообщила ей, что дома никого нет, и Никки положила трубку.

– Куда поедет Шелдон из аэропорта? Сюда или в гостиницу? – уточнил Айден.

– Сюда. Думаю, нам придется сообщить в полицию.

– Он еще не сделал этого?

– Заявление о поисках принимают только через сорок восемь часов.

– Но Саммер несовершеннолетняя… Разве это ничего не меняет?

– Я не знаю, надо будет спросить у Шелдона.

– Ну-ка, иди сюда, – Айден развел руки. – По-моему, кто-то должен тебя обнять, иначе ты совсем развинтишься.

– Сейчас не время, Айден.

– Я сказал обнять, а не трахнуться.

– В данных обстоятельствах это почти одно и то же, – пробормотала Никки, но все-таки позволила ему обнять себя, и, как ни странно, ей действительно сразу стало лучше. Она сама не сознавала, как она нуждается в его любви, поддержке, просто теплом дружеском участии.

– И откуда ты такой умный взялся? – пробормотала она, блаженно прижимаясь к его худому плечу.

– Оттуда… Только я сумел вернуться, – ответил Айден с грустным смешком. – Ты молодчина, Никки. Будь я сейчас на твоем месте, я бы, наверное, пригоршнями лопал успокоительные. Ничего, не волнуйся, мы найдем ее, обязательно найдем!

– Может быть, ты все-таки скажешь, как тебя зовут, прежде чем я с тобой куда-то поеду? – сказала Саммер, внимательно разглядывая молодого швейцара, который выглядел гораздо симпатичнее без своей дурацкой ливреи. Если бы не ее бедная голова, которая продолжала кружиться, если бы не тошнота, поминутно подкатывавшая к горлу, Саммер, наверное, даже обрадовалась бы новому приключению.

– Я – Сэм. А ты?

– Саммер.

– Саммер и Сэм, Сам и Сэм… Звучит неплохо.

– Ты уверен, что я могу тебе доверять, Сэм?

Он засмеялся и взял ее за руку.

– У тебя нет выбора, дорогая. Тебе придется либо положиться на мое слово, либо ночевать на улице, под дождем.

Саммер это показалось довольно убедительным. Она не хотела ночевать под дождем, поэтому она заставила себя довериться ему.

И уехала из отеля с совершенно незнакомым мужчиной.

Элисон Кэнел часто задумывалась о том, каково это – быть известной и знаменитой. Когда, выключив фары, она свернула вслед за «Порше» на раскисшую грунтовую дорогу, она снова подумала об этом и пришла к выводу, что слава принесла бы ей еще большее удовлетворение, чем богатство. Чарльз Мэнсон5 и его сообщницы были так же знамениты, как любой президент Соединенных Штатов; Джон Хинкли прославился своим покушением на Рейгана, а Марк Чепмен попал на первые полосы газет только тогда, когда застрелил Джона Леннона. Все эти люди сами теперь сделались знамениты. Даже сейчас, по прошествии времени, их фотографии регулярно печатались на обложках «Тайма»и «Ньюсуика»; о них по-прежнему много писали и публиковали интервью, которые они давали, сидя в своих тюремных камерах; их обожали, им поклонялись, добивались встреч с ними…

Чем же она хуже? Почему она – Элисон Кэнел – не может стать такой же знаменитой? Неужели она до конца жизни обречена оставаться никем и ничем? Почему даже редакторы, с которыми она вынуждена иметь дело, смотрят на нее, словно на самую грязную грязь? С этим нельзя больше мириться! Пора показать им всем, кто такая Элисон Кэнел!

И она очень хорошо знала, что она должна для этого сделать.

Подумав о своем плане, Элисон не сдержала улыбки. Дядюшка Сирил мог бы по-настоящему гордиться ею. А эти грязные подонки, рядом с которыми она вынуждена была работать столько лет, будут просто драться между собой за право сфотографировать ее.

Элисон Кэнел на обложке «Ньюсуик»… При мысли об этом ее улыбка стала еще шире. Правда, для этого ей придется особенно постараться.

Ей придется не просто убить Лару Айвори. Она должна расправиться с нею совсем по-особенному…

Граница между любовью и ненавистью – тонкая, неприметная черта. Элисон Кэнел перешагнула за эту черту.

Когда-то она любила Лару Айвори всеми силами своей души.

Теперь она ненавидела ее столь же страстно и всепоглощающе.

Сегодня Лара Айвори заплатит за свое предательство.

Сегодня Лара Айвори умрет страшной, мучительной смертью.

И уже завтра Элисон Кэнел станет знаменитой.

Большой старый дом казался неуютным, заброшенным и холодным. Кэсси, кряхтя и отдуваясь, с трудом протиснулась внутрь сквозь незапертое окно кухни и впустила Лару через заднюю дверь.

– Электричества нет, – пожаловалась она. – Извините, мисс Лара, но мне продолжает казаться, что ночевать здесь – не самая удачная идея.

– Мы все равно уже здесь, – упрямо сказала Лара. – Спать можно и без света.

– Значит, ужин отменяется, – печально вздохнула Кэсси. – А как мы будем обогревать комнаты?

– Ты, я вижу, давно не ездила в скаутский лагерь, – заметила Лара. – И отвыкла от трудностей. Ничего, ложиться натощак даже полезно.

«К черту трудности! – хотела сказать Кэсси. – Я хочу есть!

И смотреть по телевизору» Полицию Нью-Йорка «.

Но Кэсси ничего такого не сказала, ибо хорошо знала Лару и видела, что она отнюдь не расположена выслушивать ее жалобы.

Фотографии, опубликованные в» Фактах «, слишком на нее подействовали. Чего Кэсси не могла взять в толк, это того, за что наказан Джоуи.

– Подождите немного, сейчас я принесу из машины фонарик, – сказала она.

– Хорошо, – согласилась Лара, которой больше всего хотелось поскорее забраться в постель, закрыть глаза и отгородиться от всего мира. Джоуи Лоренцо сыграл с ней грязную шутку – он заставил ее поверить, будто она любима, но на самом деле он только хотел подчинить ее своей воле, чтобы потом в свое удовольствие пользоваться ее телом и распоряжаться ее деньгами.

И поделом ей! Ларе никогда не везло с мужчинами, и с ее стороны было бы глупо считать, будто Джоуи какой-то особенный и что с ним у нее все пойдет по-другому. Ничего из этого не вышло, и она еще легко отделалась. Хорошо еще, что они не успели пожениться.

Лара вздрогнула – по ее телу пробежала сильная дрожь, но она отнесла это на счет того, что в доме действительно было холодно. Пожалуй, Кэсси была не так уж не права, когда советовала поехать в гостиницу.

Нет, решительно остановила себя Лара. В отеле – в любом отеле – ее непременно узнают, и тогда Джоуи сможет ее разыскать. Ларе же необходимо было полное уединение, даже одиночество, которым она сама себя наказывала за то, что повела себя как влюбленная дурочка.

Потом Лара подумала о Томми. Что бы он сказал обо всем этом? С фотографиями в» Фактах» все было более или менее ясно – он, несомненно, назвал бы их ерундой и приказал Ларе забыть о них как можно скорее. Другое дело – Джоуи. Наверное, Томми сказал бы примерно так: «Все мужчины – свиньи, Лара.