Моё место жительства пришлось всем по вкусу. Гости сразу же поплюхались в кресла, стоящие у камина. Вертиклюй с Меландой в одно, Карен – в другое. Я развёл огонь. Вопреки моим опасениям, пластиковые дрова не воняли, а приятно потрескивали в нереальном оптическом пламени.

– Вертиклюй, тебе задание. Поставь, пожалуйста, какую-нибудь музыку. Только что-нибудь спокойное.

– Хорошо, – он поднялся и направился к музыкальному агрегату, неведомой мне системы. Зазвучала музыка.

– Вертиклюй, что это такое? – поморщился я.

– Это Тугарин.

– Что?

– Не что, а кто! Один из лучших композиторов на Земле.

– Да?

– Ты его даже видеть мог на празднике. Он такой маленький, в образе попугая.

– А… – я вспомнил, как Артур сгонял этого беднягу с соседнего столика, – и что, он музыкант?

– Да, очень известный.

По комнате расплылась тягучая мелодия. Звуки были непривычны для моего уха. Ритм постоянно прыгал и сбивался. Каждый аккорд множился сотней подголосков. Всё это вызывало только раздражение. Даже на празднике и то была более интересная музыка. Я хотел было потребовать, чтобы Вертиклюй выключил её, но музыка материализовалась и разлилась по номеру вязкой светло-зелёной массой с перламутровыми отливами. Я с удивлением наблюдал это явление. Девушки сидели, раскрыв рты, а Вертиклюй наблюдал за нами с улыбкой, полной превосходства.

Масса заполнила собой всё вокруг. Я уже никого не видел. Звуки окутали меня непроницаемой пеленой. Они пронизывали меня насквозь. Я потерял ориентацию в пространстве и времени. Такое ощущение, что звуки приподняли меня над полом и я, как на облаке, парил над ним, созерцая переливы этой зелёной мелодической массы. Веки отяжелели, я готов был провалиться в дрёму, но вдруг из массы родился стебелёк.

Маленький росток пробивался из блестящей жижы и подрагивал на резком ветру. Миниатюрные лепестки, появившиеся на нём, беспрестанно колыхались, но упрямо расправлялись, росли, наливались естественным тёплым светом. Стебелёк набух, покрылся тончайшими белыми волосками, на которых стала образовываться роса.

Кристально чистая, прозрачная, искрящаяся солнцем. Листья у цветка стали толстыми, мясистыми. Влага стекала по жилкам вниз и падала на гладкое зеркало, в которое превратилась первородная масса. Тяжёлые капли со звоном разбивались о стекло, образуя прозрачные протуберанцы воды, рассыпающиеся в искристую водную пыль, которая оседала седым покрывалом на зарождающийся бутон – венец творения Тугарина.

Коробочка бутона треснула, и жёлтые лепестки стали жадно вырываться наружу, к свободе солнца, тепла и влаги. Ещё мгновение и весь цветок, розово-жёлтый, с красными ниточками прожилок, распустился на зеркале, из глубин которого стали появляться такие же цветы, белые, с нежнейшей жёлтой окраской сердцевины, огненно-красные, с жёлтыми подпалинами на концах лепестков, голубые, чёрные, фиолетовые…

И все они вспорхнули как бабочки и закружились в хороводе, поднимаясь вверх к солнцу – всесильному светилу, обжигающе горячему, ослепительному, пленяющему.

Но вдруг картину сорвало чёрной тенью. Из зеркала вылез карлик в тёмном одеянии, с накинутым на голову капюшоном, из темноты которого как звёздочки сверкали маленькие глазки. Его длинные костлявые пальцы теребили алмазные щётки. Он повёл меня по длинному сужающемуся коридору, слабо освещённому сумрачным светом. Дверь. Чтобы войти в неё, надо встать на четвереньки. Худой рукой он приглашает войти. Идти? 'Нет!' – раздаётся пронзительный крик, и я возвращаюсь в реальность.

Десятиминутная композиция окончилась. Вертиклюй победно оглядывает нас. Девушки сидят восхищённые.

– Вот это да! – хлопнула ресницами Карен.

– Ты тоже это видела? – удивлённо спросил я.

– Это видели все, – ответил за неё Вертиклюй, который сидел в кресле, небрежно закинув ногу на ногу.

– Так было задумано?

– Естественно, – он посмотрел на меня как на деревенщину.

– И карлик?

– Какой карлик? – сдвинула брови Меланда. – Карлика не было.

– Всё исчезло в зеркале. Осталась лишь одна кувшинка, которая плавала по нему, – Вертиклюй сложил пальцы вместе.

– Ничего не понимаю, – я тряхнул головой, – значит, этого человечка видел только я?

– Выходит так, – Вертиклюй развёл руками, снова делая из меня дурака.

– А что ты видел? – поинтересовалась Карен.

– Такого маленького человечка. Он мне наверно по колено будет. В монашеском одеянии, с чётками. Брр! Давайте выпьем чего-нибудь.

Я протянул Вертиклюю бутылку шампанского, которую достал из бара, но тщетно пытался откупорить. Он за несколько секунд решил эту проблему. Только после этого мой китель стало невозможно носить, так как он был насквозь мокрый от фонтана игристого напитка, который выплеснулся на меня. Остаток праздника я провёл в рубашке.

Я приказал Джули направить сюда кого-нибудь из прачечной. Через несколько минут пришёл сосискообразный и забрал мой китель. Такова хроника событий.

Теперь мы сидим напротив камина (если быть точным, я стоял) и разговариваем о музыке. Мне пришлось признать неоспоримый дар Тугарина как музыканта, хотя по большому счёту то, что происходило здесь, музыкой очень трудно назвать.

– Вам понравилось? – спросил Вертиклюй у девушек.

– Да, очень, – хором ответили они.

– У нас, конечно, музыка несколько другая, – дипломатично заметила Меланда, – но меня лично это очень впечатлило.

– А как тебе марсианское вино? – в свою очередь спросила Карен.

Вертиклюй стал сбивчиво выдавать свои комментарии, делая вид ценителя всего прекрасного, чем вызвал у нас только смех. Карен и Меланда сделали для него небольшой экскурс в основы виноделия, исходя из которого я, в очередной раз отметил, что Марс, в отличие от Земли, гораздо более пригоден для моего местопребывания. Я серьёзно стал подумывать об эмиграции. И всё-таки я решил уточнить для себя несколько моментов.

– Девушки, я правильно понял, что по сравнению с Землёй Марс более … Они ждали продолжения фразы.

– …как это сказать, более зелёная планета, что ли?

– В общем, да, – настороженно ответила Меланда.

– Я так понимаю, у вас… у нас можно есть обычную пищу… ну овощи, фрукты, да? Карен не сводила с меня внимательного взгляда.

– Поясни, пожалуйста, что ты хочешь узнать.

– Я не могу правильно сформулировать, – признался я. – Земля и Марс сильно отличаются друг от друга, правильно? А чем, я не совсем понимаю. У меня есть какие-то обрывочные сведения. Из них складывается картина, но я не могу понять, правильная ли она.

– Лео, ты задаёшь очень странные вопросы, – сказала принцесса.

– Лео? – Меланда удивлённо посмотрела на неё. – Он сказал тебе своё имя?

– Его сестра мне сказала, – ответила Карен.

– Сестра? – Вертиклюй уставился на меня.

– Лира, – ответил ему я.

– А, – протянул он.

– Лео, похоже, вы выдаёте себя за кого-то другого, – строго сказала Меланда. – Нам это совсем не нравится.

– Но я не хотел ничего плохого, уверяю вас, – я покраснел.

– Что вы на него напали? – вступился за меня Вертиклюй.

– Он не знает элементарных вещей! – выпалила Меланда.

– Да откуда ему их знать! Он в этом мире всего третий день находится!

– Спаси нас Йорин! – прошептала Меланда. – Тогда кто вы? Я не знал, что ответить.

– Человек. Обычный человек, – промямлил я.

– Только он из прошлого, – ответил за меня Вертиклюй.

Эта фраза взорвалась в комнате тишиной. Девушки сидели, раскрыв рты и уставившись на меня как на заморское чудовище. Я надул щёки и не знал, куда девать глаза. Когда оцепенение прошло, Карен осторожно спросила:

– Это правда?

– Я точно не знаю, – виновато ответил я. – Но не из этого мира, это точно.

– И как там? У вас?

– Да ничего, помаленьку, – я пожал плечами.

– Ну а всё же? – настаивала Меланда.

– Да как это сразу объяснить… По-другому всё.