Муж медленно, словно опасаясь, поднял двумя пальцами тест и присмотрелся.

Он был дважды отцом, чтобы не понимать элементарных вещей.

А я поняла, что если он узнает еще и про третью беременность, то тупо посадит меня с детьми под замок.

Свое он не отдаст никогда.

Выгрызать будет, но не отдаст.

Валера медленно развернулся ко мне и с закаменевшим лицом уточнил:

— Это что?

Выхухоль, блин!

Валера сдавил в ладони тест настолько сильно, что я даже услышала хруст пластика.

В глазах мужа плескалась злость, непонимание и лютая обида.

Я опустила глаза, уговаривая себя не нервничать и не психовать.

Как только Валера поймет, что я беременна — никакого развода мне не светит. Утащит меня в загородный дом, поставит три ряда охраны, сядет вальяжно на кресло и будет наблюдать, как у меня растет живот.

Он такой. Когда я забеременела Тимом — было сложно, да, но муж как-то умудрялся все время показывать свое желание ребенка, он не разрешал мне поднимать ничего тяжелого, он сам ездил за продуктами, сам передвигал мебель и мыл полы.

А про Лидочку вообще молчу. Вот уж где я ощутила прелести беременной жены бизнесмена. Там и платная клиника, и двенадцать видов блюд на госпитализации, покупки, которые только можно было себе представить. На рождение Лидочки муж и подарил мне первую машину, иномарку, седан цвета розового перламутра.

Черт…

Слезы потекли по щекам от нахлынувших воспоминаний и того, как Валера радовался, что у него девочка. Его всего аж трясло, когда он узнал. Он ушел в загул на несколько дней со своими армейскими друзьями и потом я только видела фотки, где муж, стоя на столе, бил себя в грудь.

— Ты мне ничего сказать не хочешь? — его голос прошелся по нервам как нож по металлу, и я чуть было не зажала уши ладонями.

— Хочу… — хрипло призналась я, вытирая тыльной стороной ладони щеки.

— Ну же, говори… — подтолкнул меня Валера, наступая на меня и заставляя вжиматься в шкаф все сильнее.

— Поздравляю, ты в третий раз станешь папой, — произнесла я едко и, набравшись смелости, сложила руки на груди. Валера застыл как изваяние и посмотрел на зажатый в руке тест. — Снежана мне сегодня его подарила, представляешь?

Я понимала, что моя ложь рано или поздно вскроется, но лучше поздно. Лучше намного позже и тогда я успею собрать детей и уехать от мужа. Или выгадаю момент и его шмотки выставлю на лестничную площадку.

— Чего? — непонимающе уточнил Валера и туго сглотнул. С его лица сбежали все краски, а кадык нервно дернулся вверх. Я не понимала, почему у него была такая реакция, словно это было чем-то неожиданным.

— Ну, когда мужчина и женщина спят, у них бывают дети, прикинь, даже несмотря на предохранение, — ехидно сказала я, собираясь играть роль до конца, до победного.

— Не надо мне сейчас тут сказки рассказывать! — нахмурился Валера и туго сглотнул. — Мне не пять лет, чтобы не понимать откуда берутся дети.

Я хмыкнула глумливо и отошла в сторону от шкафа, чтобы не быть зажатой в ловушке.

— Ну раз ты это прекрасно без меня знаешь, и вон... — я кивнула на тест, — подтверждение. Тогда откуда вопросы?

Валера сузил глаза и быстро сказал:

— Оттуда, что ты врешь, — его голос сменился на рык, и я вздрогнула. — Не может быть от меня никто беременным кроме тебя. Это твой тест!

Валера все наступал и давил на меня своей убийственной логикой.

Почему никто кроме меня не может быть беременным? Два раза иголкой в презерватив и все. С кем спал, могут быть беременными.

— Глупости не говори. У меня только начинается овуляция, — фыркнула я пренебрежительно, пуская мужа по ложному следу, хотя внутри все поджилки тряслись от паники.

Он же имел право знать.

В конце концов — алименты платить.

Но это только в том случае, если я решусь оставить ребенка. А это было…

В носу защипало от состояния злости и обреченности. Почему из-за того, что Валера — гулена, каких поискать, я должна вообще решать — быть ребенку или нет?

Почему я не узнала ничего намного позднее, уже когда малыш родился бы?

Хотелось обнять себя руками и сжаться в комок, чтобы укрыть от всего мира маленькое семечко жизни внутри себя.

— Овуляция… — задумчиво сказал Валера и выпустил из пальцев тест. — Это хорошо. Очень…

Валера медленно шагнул к кровати, больше на глядя на меня. Он быстро подхватил документы детей. И развернулся к двери.

— Оставь, ты что делаешь? — спросила я нервно и дернулась в сторону мужа. Он как будто только этого и ждал, выбросил руку вперед и поймал меня за талию.

— Убираю документы к себе в сейф. Что ты так возбудилась, Карин? — усмехнулся муж и склонил голову к плечу, вглядываясь в мое лицо.

— Документы…

— Ага, чтобы пока я ездил и во всем разбирался, ты быстренько собралась и свалила в закат? Ну уж нет. Я не люблю прогулки на открытом воздухе и пресловутые салочки. Так что посидишь с детьми под замком, — произнес легко и беззаботно Валера.

— Ты что творишь? — вспыхнула я. — Кто где посидит? Ты что, реально считаешь, что я проведу в твоем обществе еще хоть ночь?

Валера провел языком по верхней губе и закатил глаза, словно бы размышляя.

— А почему нет? У тебя какие-то другие планы? — спросил он ехидно, и я взвинчено ответила:

— Конечно! У меня план один — развод с изменником!

Валера весь потемнел, словно бы над ним повисла снеговая туча и, убрав улыбку с лица, холодно уточнил:

— Отлично. Развода хочешь? Ясно. Тогда оставляй детей и уходи… — произнес он, словно бы ударив меня в солнечное сплетение.

— Что? — ошарашено выдохнула я.

— А ты что думала, я оставлю с тобой детей? С женщиной, которая без работы, без стабильного дохода? Нет уж. Хочешь уйти — уходи, но дети будут со мной. А я потом еще и на алименты подам. Ракетки вон Тиму покупать надо же на что-то… — оскалился Валера.

— Ты с ума сошел? — нервно выдохнула я, прикусывая нижнюю губу. — Ни один суд не оставит детей с неуравновешенным кобелем!

Мне кажется, впервые за пятнадцать лет я крикнула.

У нас был такой брак, в котором меня всегда Валера понимал, даже если я шептала затянутым ангиной горлом. Мне не нужно было повышать голос, не нужно было доказывать свою правоту. Отчасти потому, что я редко когда лезла в его дела, а домашнее все и так принадлежало мне.

— Посмотрим, — холодно отозвался Валера и прищурил глаза, словно бы примеряясь как меня половчее угомонить.

— Поэтому пока будут смотреть, дети поживут со мной в загородном доме, — отрезала я.

— А потом что? Разделим их? — хмыкнул муж. — А что, хорошая идея. Нас двое и их двое. Мальчики направо, а девочки налево? Или как, перетасуем колоды? Тебе Тима, мне Лидочку?

Я не могла сдержаться.

У меня уровень терпения и так был каким-то заоблачным, что несмотря на весь характер мужа, я все еще говорила с ним, а не кричала из коридора обвинения, вытаскивая чемодан, но сейчас я поняла, что предел этого уровня наступил.

Я резко подпрыгнула к Валере и схватила его за ворот рубашки.

— Это мои дети, и я тебе их не оставлю. Костьми лягу, но своих детей я не оставлю, — прошипела я на грани слышимости, и Валера перехватил мои руки за запястья, резко дернул меня к себе.

— Так это и мои дети. Это моя дочь, которую я с нетерпением ждал все девять месяцев. Это мой сын, первенец, которого я с трех лет учил держать удар и поставил на коньки, на лыжи, а в семь посадил к себе на колени за руль. Они мои дети точно так же, как и твои. И ты глубоко ошибаешься, если надеешься, что я отмахнусь от них под лозунгом «Других рожу». Нет, Карина, это мои дети, и если ты рискнешь хоть на шаг дернуться от меня, я за детей буду бороться до последнего. С пузом, разодранным, буду ползти, но буду бороться. Поэтому закрой свой до ужаса соблазнительный ротик, прижми свою аппетитную задничку к дивану и не дергайся, — прохрипел Валера, резко выпустив мои руки из клещей своих пальцев.