— Валер, не смей так поступать со мной. Это моя машина, и я хочу ей продолжать пользоваться.

— А я не позволю моей беременной жене ездить на машине, у которой был разбит весь перед, разбит весь зад. Поэтому нет, дорогая моя, ты будешь ездить на моей машине, которая в два раза больше и которую хрен кто протаранит, о’кей? — очень зло и нервно спросил Валера и в этот момент въехал на парковку возле дома. Он затормозил, вытащил все мои вещи, открыл мою дверь и помог выбраться, хотя я не настаивала на этом, и скажу больше, я даже проигнорировала протянутую ладонь. Валера поджал губы и цыкнул языком. Он меня тоже бесил.

К моему облегчению, муж не стал оставаться в квартире. Он зашёл, поставил мои вещи на тумбочку, прошёл, все проверил, забрал какие-то документы из своего кабинета и тепло попрощавшись с Лидой, коротко мне сказал:

— Я всегда на связи. Мы всегда можем с тобой все что угодно обсудить, Рин…

— Но нам не о чем с тобой больше говорить, — заметила я холодно.

— Как знаешь. Но прежде, чем совершать необдуманные поступки, я все же рекомендовал бы тебе хоть немножечко включить голову, — сказал, как плюнул, и вышел за дверь.

Меня начало трясти от такой несправедливости. Тим только выругался вслед отцу, но я зашикала на него, потому что не понимала и никогда не могла допустить, чтобы мой ребёнок так отзывался о собственном родителе.

Спустя два дня затишья и того, что я приходила в себя, передо мной встал тяжёлый выбор. Мне надо было просто встать, одеться и поехать, подать заявление на развод. Прочитав в интернете о том, что нас не разведут в загсе, потому что один из супругов против, я поняла, что мне надо искать хорошего юриста. Он нашёлся очень быстро в конторе, которая была недалеко от дома, но я почему-то медлила. Такое чувство, как будто бы набирала побольше воздуха перед прыжком в воду.

Тим продолжал быть таким же демонстративно-холодным, Лида все чаще и чаще задавала мне один и тот же вопрос:

— Когда папа вернётся домой? — при этом она делала такие печальные, грустные глаза, что у меня сердце кровью обливалось от одного их вида. Я понимала, что дети ни в чем не виноваты, но жертвовать жизнью и, возможно, потом в будущим — как-то неправильно, потому что я струсила, потому что хотела остаться для детей хорошей.

На третий день моё самообладание все же вернулось. Я, после того, как отвезла Тима на теннис, а Лиду — в кружок, все-таки села и доехала до юридической конторы, быстро обрисовала ситуацию, объяснила, что мирно договориться мы с супругом вряд ли сможем, рассказала также о своей беременности, с которой пока не знала, что делать. Я была максимально честной и открытой, и мужчина, который составлял исковое, был очень участливым. Он обещал, что сделает все, что в его силах, чтобы я не осталась в каком-то проигрышном положении. Хотя, если честно, зная Валеру, я вообще бы не удивилась, если бы он зашёл в зал заседания с диким воплем о том, что да, пусть она берет все, что ей хочется. Я никогда не буду сраться из-за последней ложки, из-за последней вилки. Это моя жена, и она обязана быть всегда во всем самом лучшем. Пусть забирает все, что хочет.

Это было вполне в его манере. Я же уже рассказывала, что Валера — человек широкой души, и мне кажется, разводиться он тоже будет именно так.

Прошло ещё два дня с момента, как я подала на развод. Видимо, Валера что-то почувствовал, потому что вечером он приехал повидаться с Лидой и как-то слишком демонстративно перед уходом замер в коридоре.

— Карин, ты мне ничего не хочешь рассказать?

Я поджала губы и с грохотом захлопнула свой ежедневник, в который я записывала все необходимые траты на будущее. Я пыталась свести весь свой баланс, чтобы оценить возможность беременности. Мне не помогали чувства, поэтому я решила подойти к вопросу о детях, о ребёнке, о третьем ребёнке, чисто с рациональной точки зрения. Не просто же так он держался за меня. Не просто же так после ужасного удара не случилось выкидыша. Пусть кто-то назовёт меня суеверной, пусть кто-то назовёт меня глупой, но я не могла просто прийти и лечь на аборт, сказать, что это нежеланный ребёнок, незапланированный ребёнок и поэтому от него стоит избавиться.

Я не могла так поступить.

Я поэтому пыталась просчитать хотя бы первые полгода жизни малыша.

От этих мыслей и под бдительным взором мужа у меня в носу все защипало. Я, обозлившись сама на себя, повернулась и прошипела:

— Да, хочу. Я подала на развод, доволен?

У Валеры в глазах блеснул огонь.

Муж тяжело вздохнул и протянул:

— Ну и глупая, — а после развернулся и, не став ничего договаривать, просто вышел из квартиры.

Я зарычала от бессильной злобы и поняла, что как бы я не пыталась развернуться, Валера все равно будет в каком-то всегда выигрышном положении. Хотя бы просто по праву того, что у него были возможности, были связи, были деньги.

Я растерянно покачала головой и тяжело задышала.

Утром следующего дня меня разбудил телефонный звонок. Я прикусила губы, рассматривая незнакомый номер, абсолютно какой-то непонятный набор цифр, и все же, рискнув, подняла трубку.

— Добрый день, Карина, — мягко прозвучал мужской голос.

— Здравствуйте, — тихо отозвалась я.

— Как ваше здоровье, вы не сильно пострадали в той аварии?

У меня из головы вылетело, как звали этого мужчину, который был передо мной, в которого я въехала, и поэтому я, растерявшись, что-то невнятно промычала, но потом все-таки собралась с силами и призналась.

— Все сносно. Я пролежала в больнице некоторое время, но сейчас уже все хорошо. Мы, наверное, должны с вами встретиться и обсудить какие-то детали аварии? Я не знаю, как бы, чем там дело закончилось.

— Не переживайте. Там вопрос связан с третьим участником. Собственно, с виновником. Поэтому ваше нахождение и ваше участие уже не требуется. Все необходимые документы мне передал помощник вашего супруга, но я просто звоню узнать, как вы…

— Спасибо, очень благодарна за беспокойство, — отозвалась я дежурной фразой, и в трубке повисла нелепая какая-то тишина.

— Ну, как бы я, наверное, полный идиот, если не воспользовался случаем, не сказал-таки да, что нам надо встретиться.

— Я не понимаю, о чем вы, — закусила губу я и посмотрела на часы.

— Я говорю о том, что вне зависимости от аварии, мне стоило бы пригласить вас хотя бы пообедать. На ужин, как я понимаю, вы не согласитесь.

Я ощутила нечто неправильное в груди, как будто бы мне на горло наступили, воздух не проникал в лёгкие, и я, хватанув его губами, тяжело выдохнула:

— Я в любом случае не смогу…

— Почему? — просто и коротко спросил Айдар. Наконец-то, вспомнив его имя, сделала зарубку себе в памяти, и честно призналась:

— Я замужем. У меня двое детей, я беременна третьим.

— Насколько мне стало известно, из-за всей этой аварии замужем вам ходить не так уж много осталось, поэтому не отказывайте мне. И просто пообедайте со мной без намёка на что-либо, без каких-либо неприятных сальных прикосновений и всего прочего…

— Мне казалось, вы немножко не тот человек, который может разговаривать столь обходительно и уж тем более вести себя так… — вспомнила я то, как Айдар переругивался с Валерой и своё первое впечатление: он был как будто бы братком из девяностых, только немножко обтёсанным, с лоском времени.

— Ну, если быть откровенным, то это, скорее всего, при нашей первой встрече для меня было несвойственное поведение. Я преподаватель, доктор наук. И чаще всего я разговариваю именно так, а не как в момент нашей первой встречи, — протянул медленно Айдар, и я прикусила губу.

— Простите, я не хотела вас обидеть.

— Вы меня не обидели. Вы меня рассмешили, Карина. Вы удивительно непосредственная сударыня, поэтому все же давайте увидимся, просто попьём кофе, хотя нет, вам, скорее всего, какой-нибудь фреш.

Я растерялась и не могла понять, что мне стоило ответить на такое предложение. Я все ещё была замужем, и я беременна. Господи, куда я пойду?