Как только время приблизилось к завтраку, решил поехать домой.

Никого не было.

Карина и дети уже куда-то уехали. Я прошёл в кабинет, приоткрыл дверцу сейфа, она не брала деньги. На что они жили — я не понимал, и это бесило, потому что я не хотел, чтобы моя семья в чем-то нуждалась, даже принимая тот факт, что Карина пойдёт до конца, Карина разведётся, я все равно не хотел, чтобы мои дети, моя жена испытывали какое-то неудобство.

Поехал на работу. Вздрючил несколько начальников отделов, бесили тупостью своей, бесили медлительностью. Вечером снова приехал домой. Моя машина стояла на парковке, значит, Карина и дети были дома. Позвонил Лиде. Плакала, хотела, чтобы я пришёл на ужин, но, если честно, зайдя в квартиру, надо было бы договорить с Кариной. Я трусил как самый последний ссыкун, потому что видел в её глазах остановившуюся жизнь.

Кожу с себя содрать хотелось, только чтобы мне было так же больно, и ведь когда я предавал её, я не думал, что это будет так, настолько фатально, настолько убийственно. Измена — она не в теле, она в душе, в мыслях, в голове. И даже несмотря на то, что у меня ничего не было со Снежаной, это все равно было предательством.

И для Карины это был удар.

Опять не спал, впадал в какое-то пространное ощущение того, что мне на секунду удаётся сомкнуть глаза, а потом в холодном поту просыпался от того, что перед глазами стояла на коленях Карина рыдала в голос, по щекам текли слезы, из носа — кровь.

Не мог, не мог смотреть на неё на такую.

Хотелось вздёрнуться самому. Но это бы означало ещё большую трусость.

В обед раздался телефонный звонок. Снежана раздражала неимоверно, и да, сейчас я испытывал гамму чувств, которую можно обрисовать как ненависть по той простой причине, что видел в одном человеке скопление всех своих бед. Рационально подходя к вопросу, я был тем человеком, который заварил всю эту кашу, поэтому поднял трубку.

— Валерочка, котик, милый мой, — прощебетала мне Снежана. Поморщился. — Валера, мне сейчас звонил какой-то мужик. Говорит, что участковый, типа на меня написано заявление о нападении.

— А ты что хотела? Думала авария тебе сойдёт просто так с рук?

— Валера, ну разберись…

Выбесило.

Хотелось рявкнуть и долбануть телефоном по столу.

— Слушай сюда, это те последствия, которые идут за твоим поступком. Ты накосячила. Ты подвергла мою жену опасности. Ты подвергла моих детей опасности. Так что статья тебе — самое то, и я тебе уже, по-моему, говорил — не смей звонить. Не смей приближаться к моей семье. Узнаю, что хоть на дюйм подошла, тебя ни одни менты с собаками-ищейками не найдут.

Бросил трубку.

Вечером снова приехал к дому, оставил машину снаружи на парковке, сам прошёл к подъезду.

Карина гуляла с Лидой на детской площадке. Не рискнул подойти. Не хотел разрушать хрупкий мир.

Обед следующего дня.

На меня коршуном спикировала тёща. Её звонок был громом среди ясного неба, и сорванный нервный голос, который звучал в трубке, резал не хуже ножа.

— Валера, что у вас происходит?

— Я не понимаю, о чем вы… — холодно, сказал я, испытывая раздражение.

— Не надо мне врать. Сегодня я позвонила и сказала, что приеду. Карина сначала отнекивалась, а потом сказала, да приезжай. И вот я приехала, а она куда-то уехала и сказала, чтобы я посидела с детьми, потому что её пару часов не будет. Куда это у тебя жена уезжает, что ты не знаешь где она, как это она так может поехать и бросить детей? Нет, я все понимаю. Они у меня на пригляде. Я и суп щавелевый сейчас сварю. Ничего страшного. Ну, мало того, что вы скрываете от меня, что у меня, оказывается, дочь в больнице лежала, так ещё сейчас непонятные какие-то отлучки происходят. Валера, что происходит? Куда ты смотришь? Ты плохо воспитываешь свою жену!

Бесило, когда теща переходила границы и начинала тыкать — как мне себя вести с моей женой. А в самом начале морду воротила от меня, пока не прочувствовала, как хорошо быть моей родственницей. И от этого лицемерия меня еще больше выворачивало.

— Куда она уехала? — спросил я тихо, подозревая самое страшное.

— Я тебе и звоню узнать, куда она уехала. Мне ничего не сказала, ответила, что по делам.

Я только сглотнул.

Пазл сложился.

Остановленная жизнь в её взгляде.

Прерванное сердцебиение.

Потеря самого бесценного, что у неё сейчас было.

Твою мать…

Она поехала на аборт…

Карина

Решение неподъёмное, тяжёлое, настолько убивающее меня, что я понимала, не смогу сразу выйти из клиники, поэтому планировала все заранее, думала пригласить наемную няню, чтобы она несколько часов побыла с детьми. Но позвонила мама, и пока я соображала, уже высказалась о том, что она приедет, хочет увидеться, хочет посмотреть на внуков.

Когда она шагнула в квартиру, я поняла, что, может быть стоило все-таки действительно выбрать няню, потому что мать начала с порога на меня давить.

— Что у вас происходит? — сурово спросила она, шлёпнув сумку об пол. — Какие-то тайны, все от меня скрывают…

— Мам, нет никаких тайн.

Я не собиралась вдаваться в подробности, тем более сейчас. Она меня просто не выпустит из квартиры, пока не получит ответы на все вопросы, а я не хотела опаздывать. Я хотела хотя бы перед процедурой побыть наедине с собой.

— А что это было? Что это ты лежала в больнице? Что случилось? Произошла авария?

— Я ударилась, в меня влетела подушка безопасности. И все, — сказала я нервно.

— Нет, не все. Я знаю, что вы от меня что-то скрываете.

Мама даже не обращала внимания на подбежавшую к ней Лидочку, которая просилась на руки. Лида вообще была тем самым ребёнком, которого любить очень легко, и просто она была одинаково привязана ко всем. Про неё пословица: ласковый телёнок двух маток сосёт. Тим был шероховатый, нервный, своенравный. Мне, как матери, тяжело было оценивать, любить его легко или непросто, потому что я детей любила одинаково, но я смотрела на реакцию родственников, родителей на детей и понимала, что Лида, она своего не упустит. А вот Тим, он будет упёрто долбить в одну точку.

Если ему что-то не нравится, он не сделает вид, что он проглотил, нет. И поэтому из-за того, что мать очень часто лезла в нашу жизнь и в жизнь детей, Тим старался держаться от неё подальше. Он только выглянул, крикнул, что рад видеть, и снова запер дверь.

Мама приподняла Лиду на руки и недовольно посмотрела в сторону коридора.

— Вот опять сидит со своими игрушками, со своими интернетовыми друзьями, вместо того, чтобы бабушку поприветствовать, — начала мать свою излюбленную песню.

— Мам, отстань от него. Он взрослый парень, он уже прекрасно знает, что бежать и ждать, когда ты вытрешь сопли, это не про него.

Мама фыркнула.

— Так чем дети накормлены?

— У нас только был завтрак, на обед пусть Тим закажет что-нибудь…

— Как это закажет? — нервно выдала мать. — Я лучше сама что-нибудь приготовлю.

Я покачала головой. И выдохнула:

— Да, можешь сама что-то приготовить. Все, что тебе угодно. А мне уже пора.

— Куда это ты собралась?

— Мам, у меня дела, — ответила я холодно. Мать не стала ничего допытываться. Лишь запыхтела тяжело, однозначно будет у детей все выспрашивать. Я чмокнула Лиду, зашла к Тиму в спальню и поцеловала его в макушку, пообещав, что скоро вернусь.

— У меня очень важные дела, но я постараюсь как можно быстрее приехать домой.

— Мам, да не переживай, все нормально будет, — выдал сын и посмотрел на меня с сомнением. — Что у тебя за дела?

— Это по поводу больницы, надо немного ещё сдать анализов.

Тим сузил глаза, словно бы не доверяя мне, но потом кивнул. Я быстро крикнула маме «до вечера» и выбежала в подъезд. Села в машину, с непривычки которая была для меня слишком большой, тяжело задышала, но все-таки завела двигатель и тронулась с места.

За двадцать минут доехала до больницы, меня уже ждала мой лечащий врач. И с сомнением прикусывала губы: