— Карин, пусти, я все объясню. Я люблю только тебя.

— Валер, ты любишь только себя, не ври мне.

Я положила трубку и застыла в ожидании очередного удара по двери, но ничего не последовало. Я даже включила домофон, чтобы посмотреть и отследить, что будет делать муж, но когда экран загорелся, я поняла, что площадка пуста. Я не верила в такую удачу, я не могла себе представить, что Валера просто взял и развернулся, а потом до меня с диким ужасом дошла мысль о том, что он просто поехал к ней. А зачем стоять и биться в дверь, когда можно спокойно открыть другую?

Тим не спал, Лида свернулась у него под боком в клубочек, а сын нервно и зло что-то искал на планшете.

Я прошла в спальню, и у меня даже не было сил попросить его занять детскую. Я прошла в ванную, переоделась, умылась, стараясь стереть с лица все слезы, но не выходило. Когда я пришла в спальню, Тим уже стянул покрывало и спрятал ноги под одеялом, а Лиду укрыл почти до самого носика.

— Мам, мы сегодня все здесь побудем. Ладно? — он вроде бы спросил, но уже точно знал мой ответ. Я кивнула и легла по другую сторону от Лиды. — Мы уедем, мам…

Тим отложил планшет и посмотрел на меня невозможно взрослым взглядом.

— Мы можем уехать, — сказала я спокойно. — В загородный дом, но скоро начнётся учебный год. Поэтому, думаю, нам лучше остаться в квартире.

— А если он вернётся?

— Я надеюсь, Тим, что он не вернётся.

Лида спала нервно, и всю ночь я просыпалась от того, что она вздрагивала, пинала воздух ногами, скидывая с себя и с нас с Тимом одеяло. Хотя я себе льстила, говоря, что я спала. Я падала просто в какие-то воспоминания, которые раз за разом выбивали из меня воздух. Яркими вспышками перед глазами летели моменты, где Валера пригласил меня первый раз в клуб, а я никогда не была там и даже не представляла, что меня там ждёт. Одета была неправильно. Платье ниже колена, юбка такая воздушная, с выбитым кружевом по краю. И сверху молочная блузка. Ему почему-то нравился этот стиль, ему он до сих пор нравится, но мне было тогда так неуютно и некомфортно, что я просила его побыстрее вернуться домой. И надо было уже тогда подумать и понять, что что-то не так, если мужчина прямые просьбы не исполняет, тем более такие незначительные.

Тим, мне казалось, вообще всю ночь не спал. Он вертелся, словно юла на постели, и несколько раз вставал, уходил и гремел посудой на кухне.

Один раз я не выдержала и прошла за ним. Он стоял, наклонившись к холодильнику, и искал вишнёвый сок, которого не было. Ему не спалось.

Утром мы все уставшие собрались за завтраком. Тим тяжело выдохнул и признался.

— Я сегодня не хочу никуда идти. Я пропущу сегодня теннис…

Я молча кивнула, понимая, что это логично.

Лида вздохнула и призналась:

— Я бы сходила в парк или куда-нибудь ещё. Но только не на танцы.

Спустя пару часов мы все-таки решили выбраться до ближайшего супермаркета и прогуляться.

Когда мы вышли в подъезд и закрыли дверь, на повороте к лифтам я увидела сидящего на полу у стены Валерия.

Он поднял на меня усталые глаза и спросил:

— Довольны? Как пёс бродячий ждал вас всю ночь…

Карина

Тим дёрнулся в сторону и резко загородил меня от Валеры. Я успела только положить руку на плечо сыну, притянула его к себе. Муж поморщился, на его лице проступила такая маска, словно бы он презирал саму мысль, что может как-то навредить, и его безумно оскорбило, что Тим об этом подумал первым.

— Мог не ждать, — холодно сказал сын, и я потянула его снова к себе. Лидочка сначала дёрнулась в сторону Валеры, пытаясь подать ему руку, но Тим поступил жёстко, он перехватил сестру и развернул к себе. Лида упёрлась руками ему в живот, стараясь вывернуться, но ничего не вышло.

— Тим, рот закрой, — холодно сказал Валера и медленно встал, стряхнул с брюк опавшие лепестки роз и посмотрел на меня исподлобья. — Может быть, мы с тобой поговорим?

Тим глухо зарычал, стараясь снова закрыть меня, но я только погладила его по плечу.

— Тимофей, может быть, ты сходишь с Лидой на детскую площадку? Я сейчас спущусь…

— Мам, ну, он… — развернулся Тим, и в его глазах я увидела такой всплеск пламени, что врагу не пожелаешь.

— Все хорошо, Тимофей, просто идите с Лидочкой погулять. Сейчас мы с папой поговорим и спустимся.

Я понимала, что нельзя Тиму видеть наши скандалы, потому что он — ребёнок, но и игнорировать его чувства я тоже не могла. Он боялся, он переживал, ему было до одури обидно, а ещё, мне кажется, он пытался компенсировать то чувство вины, которое испытывал передо мной все это время.

Тим нахохлился, свёл брови на переносице и надул щеки, молча взял у меня из рук карточку и, наклонившись, подхватил Лиду на руки.

— Папа, я тебя люблю, — прошептала Лида, глядя на Валеру, а у меня в этот момент перед глазами как будто бы фейерверки начали взрываться. Я только сглотнула, потеряв координацию, потому что нет ничего ужаснее осознавать, что одна ошибка, одно предательство способно разрушить жизнь нескольких людей. И если Тим сейчас был зол, то Лида не понимала, что происходило между нами, поэтому ей тяжелее всего будет с этим справиться.

Валера мягко улыбнулся. И чмокнул губами вслед дочери. Лида стала махать рукой, а эта картинка отпечаталась у меня на душе, словно бы выбитый манускрипт: настолько остро и ярко. Я ощутила ту боль, которая придёт ко мне вместе с разводом. Дети вот так будут постоянно находиться в стрессе. Лида будет плакать от непонимания. Тим — злиться.

— Я тебя слушаю, — дрогнул мой голос. Валера склонил голову к плечу, расправил плечи.

— Я не буду с тобой говорить в подъезде, давай вернёмся в квартиру.

— Я не буду с тобой говорить в квартире. Потому что ты потом из неё просто не выйдешь.

— Не говори чепухи, — вздохнул Валера и, обойдя меня, звякнул ключами. Я прикрыла глаза, понимая, что куда-то переезжать все равно надо будет, потому что он в любой момент мог так заявиться к нам, и в этом не было ничего плохого, потому что со мной оставались его дети, но на данный момент для меня это было просто больно.

Я пошла вслед за мужем и застыла посреди холла. Валера, разувшись, прошёл в ванну, заплескалась вода, а потом, спустя несколько минут, вернулся в зал. И сел на диван, запрокинул голову на спинку, прикрыл глаза.

— Ты ночевал в машине, — сказал я не с обвинением, а с констатацией.

— Я ночевал в подъезде, и чтобы ты понимала — это самое дерьмовое, что может произойти с мужиком, который приехал к своей семье и вместо того, чтобы его встретить, ему указали на дверь и ещё саданули по коленке чемоданом.

Валера не умел разговаривать так, чтобы я не испытывала при этом чувства вины. Мне казалось, что, наверное, я всегда делала что-то не так, но теперь, оборачиваясь и видя его предательство, я понимала, что у него просто сам такой стиль общения. Вместо объяснительной сразу писать докладную.

— Было два варианта: либо ты уходишь, либо мы уходим, но ты нас запер, поэтому мы остались, а ты ушёл, мог не возвращаться, мог остаться со Снежаной.

Валера тяжело вздохнул, зарычал, зажал пальцами глаза, провёл ладонями по лицу.

— Господи, Карин, — обессиленно выдохнул муж. — Это такая фатальная глупость. Ничего у меня с ней не было. У меня вообще никогда ни с кем ничего не было.

— А как же твоя первая, вторая, третья, десятая? — усмехнувшись, зло спросила я, ощущая, как по крови разгонялся снова адреналин, и то вчерашнее чувство, когда я собирала чемодан: злость вместе с обидой опять затмевали мне все перед глазами. Если до этого я ощущала беспомощность, растерянность, страх и боль, то при такой лжи от мужа у меня просто включались рецепторы на то, чтобы ненавидеть.

— Ну, контекст вспомни, я не говорил, что у меня были любовницы. Первая, вторая, третья, десятая. Я говорил, что я не буду свидетельствовать против себя и привёл пример.