Тим выдохнул и поджал губы на эту реплику сестрёнки, медленно прошёл в палату и закрыл за собой дверь.

— Ты как мам? — спросил он сдержанно, но я понимала, что он пытался хотя бы приблизительно понять, что происходило.

— Я не знаю, — честно ответила я ему. За столько лет я привыкла общаться с ним, как со взрослым. Тим был тем ребёнком, который сразу начал разговаривать правильно, у него не было вот этого кися, кися, гай вместо дай. Тим сразу начал разговаривать правильно, по той простой причине, что я никогда не сюсюкала с ним и не подменяла никакие слова тождественными, мягко звучащими синонимами из детского лексикона. И сейчас мне сын платил тем же. Он не подменял мнимую заботу сочувствующими речами, он принимал мои ответы точно так же, как принимал их в детстве, когда я объясняла ему, что картофель — это не кафоель, а именно картофель. Из-за этого он знал, что если я сказала, что не знаю, значит, я реально не знаю, и его такой ответ вполне удовлетворил, хоть и не порадовал.

Сын сел в кресло и упёр локти в колени.

— Кто вас привёз? — спросила я. Тим закатил глаза и протянул:

— Бабуля… Сейчас поднимется, тащит с собой термохолодильник. Папа действительно не умеет готовить, но она ночью приехала с дедом и до утра готовила, потом нас кормила, потом тренировка. Вот только освободились. Ну я ж не думал, что она потащит за собой скатерть самобранку.

— Мам, ну ты не переживай, там все вкусное, там не пицца, — добавила Лидочка и села рядом со мной.

Я закатила глаза, понимая, что приехала свекровь, с которой у меня были чудесные отношения, и которой я никогда не нравилась.

Она не говорила, что я была в чем-то не права. Она не предъявляла мне за то, что я отобрала у неё сыночку-кровиночку. Нет. Просто я всегда чувствовала, что что-то между нами было не так, что я не устраивала мать Валерия, как супруга, как невестка, как мать. И сейчас эта конфронтация, вероятнее всего, могла затянуться очень надолго, но я её не хотела, поэтому, тяжело вздохнув, я только открыла рот, чтобы предположить, что лучше бы бабуля просто передала обед, как дверь распахнулась, и в проёме показалась свекровь.

Она обвела нас взглядом и покачала головой.

— Тимофей, мальчик мой, — строго произнесла она, — я здесь видела внизу магазин. Ты бы не мог с Лидочкой сходить, кое-что купить маме по списку?

Тим закатил глаза, понимая, что это просто предлог, а я спрятала и опустила взгляд, потому что не хотела ничего обсуждать.

Я покачала головой и попросила:

— Мам, не надо…

— Карина, мне нужно, чтобы Тимофей с Лидой сходили и купили кое-какие вещи, очень тебе необходимые. Сейчас, — надавила на меня свекровь. Я вздохнула, перевела взгляд на сына, мысленно попросила его, чтобы они ненадолго отлучились. Я понимала, если свекровь что-то хочет, она это все равно сделает, и сделает это она, скорее всего так, что остальным не понравится.

— Хорошо, — выдохнул злой Тим и шагнул к кровати, вытянул руки, подхватил Лиду и, пройдя мимо бабушки, покачал головой. — Ну вот, блин, бабуль, как обычно, — зло процедил сын.

Свекровь проследила за Тимом с недовольным прищуром, а потом развернулась ко мне, сделала шаг в палату, закрыла дверь, прошла к маленькому столику, поставила на него термосумку.

— Так вот, здесь я приготовила плов, а здесь — обычный куриный бульон с зеленью, печь ничего не стала, ты все равно ничего такое не ешь, поэтому суп и плов, чтобы поела!

— Спасибо огромное, — сухо произнесла я и, откинув плед, встала с кровати. Свекровь поджала губы и протянула.

— Да усядься уже наконец-таки, — тяжело вздохнула она, — не нагнетай и без того нагнетённую обстановку, сиди.

Но я не послушалась и медленно прошла к окну, опёрлась боком о подоконник и сложила руки на груди, запахивая свой персиковый халат.

— Что молчишь, что смотришь на меня волчицей? — нервно выдала свекровь и хлопнула себя по груди, стряхивая невидимые никому соринки. — Сейчас молчишь. А когда я говорила, что, выходя замуж за моего сына, надо все время быть начеку, общалась со мной, рассказывала: мама, вы не понимаете, мама, Валера очень хороший. Ну, хорошо тебе сейчас?

Я зажала переносицу пальцами и вздохнула.

— И ладно бы это все было тихо, мирно, так нет же, третьим беременна.

Свекровь дошла до кресла и плюхнулась в него, тяжело задышала.

— Скажи, пожалуйста, вот чего сейчас, мам, ты добиваешься. Просто объясни мне.

Я посмотрела на свекровь и застыла, ожидая ответа, но поскольку она молчала, я предположила:

— Ты хочешь услышать от меня, что да, мам, ты права, Валера тяжёлый человек, Валера, настолько тяжёлый человек, что после пятнадцати лет решил немножко перекроить свою жизнь и маленький адюльтер стал отправной точкой к этому?

Я, видимо, сказала лишнего, потому что у свекрови дрогнули губы, а с лица сошла вся краска. Она приоткрыла рот и дотронулась кончиками пальцев до губ.

— Он не сказал, — заключила я. — Он вам не сказал из-за чего все произошло. Он не сказал, что это его любовница въехала в зад моей машины. Он не сказал, что за пару дней до появления его любовницы в моей жизни я узнала, что беременна.

Мне очень сильно хотелось расплакаться, затопать ногами. Я понимала, что это какая-то неправильная реакция, больше похожая на паническую атаку, что у меня даже пальцы леденели от всего происходящего.

Я не понимала, почему он соврал своей матери, почему он не сказал всю правду, хотел остаться перед ней в каком-то выгодном свете, или что? Или он посчитал, что гонцов с дурными вестями никто не любит и оставил, как обычно, дипломатию мне.

— А знаешь что, Карина? — вдруг нервно, зло выдала свекровь. — Я тебя предупреждала, вот сколько лет вы живёте вместе и вот на протяжении стольких лет я тебе все пытаюсь иносказательно донести, за кем ты замужем.

— О чем ты, мам? — тяжело вздохнула я, запрокидывая лицо к потолку, чтобы слезы не катились по щекам, потому что, на мой взгляд, это выглядело совсем унизительно: реветь перед свекровью из-за того, что у неё сын — кобель.

— А я о том, что когда я у тебя детей на все выходные забирала, надо было не полы дравить и чашки по размерам расставлять, а за собой ухаживать.

Какой-то болезненный укол дотронулся сердца, и я ощутила что-то наподобие стыда.

— Ты сейчас издеваешься? У меня было трое людей и каждый со своим характером. В эти выходные, когда ты забирала детей, я, можно сказать, просто жить начинала, когда ходила и дравила эти полы, потому что я понимала, что хоть сейчас от меня ничего не зависит. Хоть так я могу выдохнуть.

— Дак ты не так должна была выдыхать, Карин, — рявкнула на меня свекровь. — Ты не так должна была отдыхать. Ты должна была собираться, уходить из квартиры, садиться в каком-нибудь спа, чтобы тебя приводили в порядок. Ты должна была ехать на свои развлечения с подружками. Ты должна была ходить на концерты, в театры, но вместо этого ты предпочитала отдыхать исключительно в стенах дома и делая домашние дела, и когда он приходил домой, его встречала не довольная, радостная жёнушка, а его встречала затраханная лошадь. Поэтому да, Карин, когда я забирала у тебя детей, надо было пользоваться моментом, а не обрастать кучей ненужного посудного хлама, кучей никому не обосравшихся десертов, потому что все ты это прекрасно могла делегировать. Ты это все могла скооперировать иначе и посвятить жизнь себе, а не быть домашней курицей.

Последние слова свекровь сказала так резко и так зло, что я вся вздрогнула. Она привстала с кресла, и я поняла, что вот сейчас мы находились в какой-то страшной конфронтации, и то, что свекровь скрывала все эти года своё мнение обо мне, она наконец-то сейчас смогла высказать.

И хотя бы за это я сейчас ей была благодарна.

— Спасибо, мам. Спасибо, что спустя пятнадцать лет ты наконец-таки мне не иносказательно донесла весь смысл своей заботы о моих детях.

— Какая же ты противная, — вдруг выдала свекровь и сощурила глаза. Я туго сглотнула. Не понимала, к чему она это ляпнула. — Ты вот всегда такая противная была. И вот ты знаешь, вот как бы я тебя не любила, как бы я не любила выбор своего сына, который специально, заметь, Карина, он специально выбрал такую тебя, потому что понимал, что он хочет от семьи и от брака. У него была другая модель в нашей семье. Он видел, что женщина может работать. Он прекрасно видел, что женщина имеет право на голос. И, поверь, он в свои восемнадцать лет уже понимал, что ему такая жена не нужна. Ему нужна полная противоположность. Потому что на момент восемнадцатилетия, когда он ещё был не сформированным, скажем так, мужчиной в плане состоятельности какой-то финансовой, он понимал, что проще взять спокойную и адекватную, чем все время находиться в состоянии соперничества, чем все время драться за ветку первенства! Он таким образом себе будущее прокладывал, выбирая в жены такую, как ты. Он за счёт тебя построил свою карьеру. Он за счёт тебя добился успеха. Тогда он это все понял, а сейчас ему чего-то нового захотелось, может быть потому, что на протяжении всех пятнадцати лет у него оказалась домашняя курица вместо жены рядом?