— Максим, не надо принимать так близко к сердцу, — великодушно посоветовал Меньшиков, — Если ваше расследование зайдет в тупик, я не буду на вас в претензии.

По моему личному убеждению расследование не просто зашло в тупик. Оно сразу началось в глухом тупике, замуровано со всех сторон. Но я не стал этого говорить Меньшикову. Мы с Катей поблагодарили его и дядю Борю за уделенное нам время. Собственно, больше благодарить не за что. Ничего, что могло бы сдвинуть расследование с мертвой точки, они не сообщили.

Мы вышли из библиотеки, оставив их вдвоем, и спустились на первый этаж. Когда шли к выходу я заметил папашу и сыночка Боленских, гоняющих шары на бильярде. И эти тоже наверняка имеют с Меньшиковым какой-то бизнес. Тоже наверняка что-то производят из полосатых кристаллов.

Не задерживаясь, вышли из дома. Виктор как раз закончил показывать салон нашей «мыльницы» какому-то пожилому аристократу, напоследок оставившему свою визитку. Скрипучим голосом тот сообщил, что желает купить такую же. Я со своей стороны обещал «похлопотать».

— Миша, Виктор, поехали.

Мы с Катей сели в заднюю часть салона, вампир и оборотень — в переднюю. У Миши теперь не было никаких вожжей. Управление на джойстике. Он потянул джойстик на себя, одновременно утопив кнопочку. Уголек сорвался с места. Пожилой аристократ проводил нас взглядом.

— Макс, это сюр какой-то, — поделилась Катя впечатлением от разговора, — Как мы будем искать заказчика?

— Есть одна единственная зацепка, которая зацепкой по большому счету не является.

— Это какая?

— В тот день я видел перед портальной площадью Вольдемара Боленского.

— Он тебе точно не померещился?

— Точно. И он был странненький. Суетливый какой-то.

— Ну, допустим. Ты собираешься забраться к Боленским в дом? Устроить за ними слежку?

— Не знаю, Кать. Завтра будем думать.

Миша высадил нас возле бара. По причине позднего времени бармена в Попадосе уже не было. Наличные артефакты сдали охраннику, который недовольно косился на Катино ультрамодные платье из жидкого терминатора. Так-то «попадос», конечно. Таких тканей в лицевом мире нет.

— Мы прыгнем в тачку и до дома, — заверил я бдительного стража, — На дискотеку в таком виде не собираемся.

Охранник вздохнул и нас пропустил. Мы перешли на лицевую сторону и быстро сели в машину, одиноко стоящую на неосвященной парковке.

— Чувствую себя каким-то нарушителем закона, — призналась Катя, — Это же всего лишь платье. Никакой магии в нем нет.

— Ты нарушитель, — выспренно «уличил» я Катю, — Ты нарушаешь закон.

— Какой еще закон?

— Закон мироздания! Такую божественную красоту нельзя пускать в мир неподготовленных людей. Гомер вот, скажем, в свое время ослеп, по неосторожности увидев богиню.

— Болтун! — ответно уличила меня Катя, — Мы с тобой по неосторожности даже не попробовали деликатесов у Меньшикова. Придется ложиться спать голодными.

— Ничего подобного. Я приготовлю яичницу. Богини едят на ночь яичницу?

— Что едят богини, не знаю, а я ем, — заверила Катя.

Добравшись до дома, Катя пошла в свою комнату переодеваться, как она сказала, «чтобы я случайно не ослеп», а я приготовил на скорую руку яичницу с кусочками ветчины и мелкими кубиками нарезанным помидором.

Когда она зашла в мою комнату, переодетая с свободный бесформенный свитер, у меня все было готово.

— Пахнет божественно, — одобрила Катя.

Тут я с ней полностью согласен. Перехватывать пусть даже изысканные деликатесы под перекрестными взглядами Санситовской аристократии совсем не то же самое, что навернуть в домашней обстановке своими руками приготовленной яишенки. Дома есть всегда вкуснее. Потом пили чай, а потом Катя ушла к себе.

Говорят, что утро вечера мудренее. Согласен с такой народной приметой на сто процентов. Если вечером я видел сплошные тупики, утром проснулся с мыслью, что надо рыть под Боленских. У этой поганой семейки пушок на рыле наследственный. Так сказать, передается с молоком матери. Даже если не найдем никакой связи с Меньшиковым, нароем на них что-нибудь еще.

Когда мы поехали к Попадосу и я поделился с Катей своей «гениальной» следственной идеей, Катя моего энтузиазма не оценила.

— Макс, твоя «гениальная» следственная идея характеризуется поговоркой, искать не там, где потеряли, а там, где лучше видно.

— Вот и я об этом, — ничуть не смутившись ответил я, — Собственно, следственный аппарат именно так и работает. Это только в книжках можно встретить гениального Холмса, Пуаро или Марпл. В реальной жизни следаки роют там, где земля податливая.

На изнанке нас встретил Миша. Когда мы пересели в нашу «мыльницу», Катя с наслаждением откинулась на спинку супер эргономичного кресла.

— М-да, все познаётся в сравнении, — поведала она, — Теперь наша «рабочая лошадка» отечественного автопрома сильно проигрывает нашей магической гравицапе.

— Отличное название для товара, — похвалил я, — Если наладим производство и продажу парящих над землёй карет, лучше называть их гравицапами, чем мыльницами.

— Тогда уж гравилетами. Или гравикаретами.

— Гравикар!

— Точно. Надо запатентовать название, пока Боленские не сперли.

Миша довез нас до библиотеки. Пункт временной дислокации, как мы называли дворницкую каморку, разросся до полноценного головного офиса. К самой каморке приросло помещение на первом этаже правого крыла под пункт выдачи, небольшой внутренний двор, обнесенный забором, и кусок подвала. Для центра Сансити недвига очень солидная.

Во дворе еще тлели угли костра. Сигизмунд сдержал слово. Вся опасная литература ночью была сожжена. Миша с Виктором помогали жечь чернокнижье почти всю ночь. Горела эта дрянь плохо и едко.

— Умаялись мы с этими сочинениями, — сказал Виктор, от которого все еще пахло дымом.

Мы пошли смотреть очищенный от вредной макулатуры подвал.

— А нам немалый кусок перепал, — оценил я, — Тут же под сто квадратов, наверно.

— Даже чуть больше, — подсказал Миша, — Мы с Витей думаем, надо вот это цокольное окошко переоборудовать под лоток, чтобы грузы не в дверь таскать а по лотку.

Я осмотрел окно, которое выводило из подвала во двор на уровне земли. Согласен с Мишей. Видел такие приспособления в старых гастрономах. Товары по лотку прокатывают в подвал, а там остается только снять с лотка и оттащить.

— Нам скоро грузчики понадобятся. Товарооборот растет.

— Пару ребят найти не трудно, — заверил Миша, — Мы думаем организовать здесь склад. Все, что привозим с лица, сперва выгружаем здесь, сортируем и потом развозим по точкам.

— Одобрям, — сказал я, — Возле таможни нам некогда будет сортировать товар. Там главное побыстрее все забрать. А здесь сортировать будет удобно. Места хватает.

В завершение осмотра сходили в правое крыло, где уже установлен терминал, а новый работник уже сидит за свежесколоченной стойкой для выдачи товаров. Додя сидит здесь же, задрав к потолку счастливое лицо, и наблюдает, как в воздухе резвятся несколько мелких феечек.

— Ух ты, — обрадовалась Катя, — Феечки уже дали потомство?

— Ага, — радостно отозвался Додя, — Алтайский мед «разнотравье». На нем как на дрожжах.

— А они не разлетятся? — спросил я с опаской, — Кто-нибудь с улицы дверь откроет, и привет. Зря ты их из клетки выпустил.

— Не разлетятся, — успокоил меня Додя, — Они уже совсем ручные.

Додя отвинтил крышечку на банке с медом, и новорожденные феечки тут же слетелись к нему, как мухи. А когда он зачерпнул меда на ложку, они спикировали к ней и, толкаясь друг с другом, припали к лакомству.

— А из клетки я их не выпускал, — добавил Додя, — Сами вылетели. Расстояния между прутьями для них слишком широкие.

Сама клетка стояла тут же на стойке. Взрослые особи опять затеяли брачные игры. Додя торопливо завесил клетку тканью, дабы не смущать производителей.

— Вот уж и вправду размножаются с безответственностью трески. Ты молодец, Додя. Занимайся дальше.