Герцог с подозрением и недоумением посмотрел на странного стражника, разодетого в цвета его фракции. По крайней мере, насколько детали куртки рассматривались через балахон. Однако публично осаживать помогавшего бойца не стал.

И Задрот заговорил — неожиданно громогласно присоединился к лозунгам, выдавая прямо-таки филигранный уровень идеального французского прононса.

— Ни хрена себе, — присвистнул Кот. — Я и не знал, что он так умеет.

— Он чувствует акценты, — сказал Рим. — Значит, может имитировать. Ведь может?

— Ага, — довольно кивнул Скрип. — Мы чуток можем менять голосовые связки, но так даже я не могу.

— А что он говорит? — просил Цинк.

— Да как обычно, — пожал плечами Скрип. — Свобода, равенство, братство. Несёт всякую дичь, которая будет актуальна только во время французской революции. То есть лет через двести.

— Ну, как видно, работает.

Разумовский пришёл в замешательство. Вряд ли это был подходящий вариант, чтобы напрямую, на глазах у всех, что-то командовать Задроту, да еще на непонятном для французов языке.

— Что ты хотел ему передать? — спросил Скрип. — Я ему по внутренней связи сообщу.

— Связи? — нахмурился Цинк с подозрением. — И давно у вас связь?

— Минут двадцать, — коротко бросил Скрип.

Рим с пониманием промолчал. Да уж, похоже, возможности «синеглазок» действительно всё это время были куда выше, чем представляли даже они сами. Попросить, что ли, Скрипа спроецировать на ближайшие дома какие-нибудь красочные картинки будущего? Например, показать им мигрантов и «жёлтые жилеты», которые будут кошмарить их бедную во всех смыслах страну четыре поколения в будущем?

Задрот и герцог тем временем вместе завели толпу настолько, что вопль толпы парижан по громкости перекрыл любое футбольное поле. Спрыгнув с кареты, Задрот помог спуститься и герцогу, после чего запихнул его в карету, а сам сел на место кучера, схватил поводья — и, как ни в чем не бывало, хлестнул двойку лошадей.

Карета бодро помчалась к Лувру.

— У него план, — с восхищением сказал Скрип, держа себя за ухо. — Их впустят во дворец.

— Как? — спросил Рим. — Почему впустят? На каком основании?

— Задрот сообщит Гизу некоторый… компромат на короля. Из того, о котором знают историки, но никогда не пишут в учебниках. Пара слов на ухо дворцовой страже — и им откроют дверь без колебаний.

— Ну и жук, — восхитился Бык. — Задрот реально орден заслужил, если добьётся успеха. Цинк, ты согласен?.. Эй, а где Цинк?

Все принялись оглядываться, включая и осиротевшего чёрного мерина, на котором до этого восседал командир второй группы.

— Он в карете, — первой углядела Фифа, показывая на удалявшуюся двойку. Левая дверь будто свободно болталась, и затем её кто-то захлопнул изнутри.

— Да пусть, наверное, — озадаченно произнес Кот.

Бойцы, оставшись без Цинка и Задрота, начали чувствовать себя глупо.

— Скрип, будь со мной, — скомандовал Рим. — Что бы ни случилось. Ты же у нас радист — будешь передавать, что там Задрот сообщает.

— Да поехали все за ними, — с недоумением предложил Гек. И тут же его лошадь взметнулась настолько, что боец натурально вылетел из седла. Он успел в полете схватиться за гриву коня Фифы но всё равно упал и, похоже, немного зашибся.

Его конь поскакал по мостовой. И что с ним случилось, можно было особо не гадать. Просто очередная орава оборванцев подбежала к ним сзади и начала бить лошадей.

Опасное решение, но мудрое, подумал Рим, на ходу разворачивая своего коня и готовя пистолет. Каждый, кто имел дело с конём, знает, что нельзя подходить к нему сзади — и успешно этим запретом пользуется, нарушая его, когда надо сбросить всадника даже с риском для своей жизни.

Люди короля окружали их. Видимо, в отсутствие герцога их уже ничто не сдерживало.

Рим почувствовал, как остро ему не хватает какой-нибудь палки или сабли. Руки сами нащупали мешочек, пристроенный к сбруе, и нащупали в нём хлыст.

Он принялся хлестать направо и налево, не жалея никого. Всё лучше, чем получить пулю в морду. Но бойцы мало что могли сделать с сердитым мирняком. В этот момент подоспели бригады сторонников герцога. Завязалась потасовка. Большая часть толпы побежала к замку.

— Сдерживайте их! — кричал Скрип, и Рим понимал что он просто передает слова Задрота, который, в свою очередь, слушался то ли Цинка, то ли Гиза. — Дайте нам время!

— Осторожно! — звонко крикнула Фифа, и ей в голову тут же прилетел какой-то фрукт. То ли огромное яблоко, то ли маленький арбуз. Её голова качнулась, как от попадания футбольным мячом. Волосы растрепались, и лоб сразу покрылся красной жижей. Похоже, все-таки арбуз.

Однако Бык наверняка принял это за кровь. Неизвестно сколько самобладания хранилось в этом огромном парне, но даже тогда он не стал стрелять. Зато собственным хлыстом начал махать настолько сильно, что чуть не задел Марата.

— К дворцу! — заорал Разумовский. Он попытался в движении схватить поводья кобылы Фифы, но лошадь натурально цапнула его за запястье, и Рим одернул руку с проклятиями.

Ситуация выходила из-под контроля. Слишком много было неожиданностей, и опасности нарастали, как снежный ком. Ещё минута — и кто-то подберёт мушкеты обезвреженных всадников, и тогда прольется серьёзная кровь.

Послышался новый взрыв. Очередную баррикаду разорвало в щепки. Судя по звериным воплям, не все люди успели с неё сойти.

— Они в замке, — крикнул Скрип, проскакивая на лошади мимо Рима.

«Тогда и нам пора», — подумал Рим, пуская коня в галоп, насколько позволяла неровная мостовая. За считанные мгновения они преодолели расстояние до Лувра. Одинокий всадник вряд ли мог просочиться сквозь толпу. Но восемь всадников — дело другое.

Неизвестно, какой такой компромат на короля герцог шепнул на ушко стражникам, но у одного из охранников в буквальном смысле уха не было. Он держался за окровавленную щеку. Почему-то сильно хотелось оказать ему помощь, но Рим понимал, что времени нет. Да и единственное, что может спасти охрану от толпы — это осада.

— Герцог ведёт меня к королю, — сообщил Скрип, передавая слова Задрота. — Здесь испанец. Сейчас… А-а-а!

Скрипа стащили с лошади. Подоспевший на помощь Марат дважды выстрелил в воздух. Но здешних ребят простые звуки выстрелов уже разогнать не могли. Рим почувствовал, как его самого стаскивают с коня, и в падении он успел прописать по челюсти тому, кто дерзнул сотворить такое.

— Нет, — прохрипел он. — Скрип, передай… Испанца нельзя убивать. Слышишь⁈ Ни в коем случае нельзя! Он нужен живым!

Ответных вопросов Cкрипа не последовало, и это Рима напугала больше всего. «Синеглазка» из его группы мог быть серьёзно ранен, или, что хуже, Задрот с той стороны ничего не передаёт.

С помощью Чука и Гека удалось отбить Скрипа от озверевшей толпы. Риму даже показалось, что Быку для этого пришлось кому-то переломать хребет, и он надеялся, что бедолага просто получил от бойца коленом по печени.

В итоге Скрип им достался весьма ободранный, но без серьёзных травм, и держался бодрячком.

Луврский дворец оказался крайне унылым местом при ближнем рассмотрении. Архитектура его, может, и впечатляла с высоты птичьего полёта, но с земли казалось, что его можно было вписать в правильный куб. И тем меньше выглядели узкие ворота, в которые уже пробежали как минимум человек тридцать из простых горожан. Реальный замес должен был начаться позже, когда они сообразят, что кто-то из них за герцога, а кто-то — за короля. Но зато наверняка никто из ворвавшихся не знал дороги в королевские покои.

Андрей, едва ли не волоча Скрипа за руку, продолжал отбиваться хлыстом, пробивая себе путь по ступенькам роскошной лестницы. Фифа была права. Англия сильно отставала от Франции в плане красот и прогресса. Скошенные картины на стенах дворца. Безумно роскошная и огромная люстра, свисавшая с самого центра потолка. Везде золото и мрамор. Неудивительно, что позже из этого места решили сделать музей.