— Он вчера был здесь, — сказал Рим. — Вместе с испанской делегацией.

— Да, я знаю, — кивнул Скрип. — Я сразу срисовал их рожи. Пробил по базам, кого мог. Бернардино де Мендоса — единственный, кого я опознал. Остальные все неизвестные. Даже странно, что он у них не главный.

— Ясно. Скрип, а нет ли у тебя базы данных итальянских девушек от конца пятнадцатого века?

— Извини, командир, — хохотнул Скрип. — Нет.

— Но кто из них мог иметь кольца, достойные королевы? Такие, чтобы на подарок сгодились?

— Что-то ты странную задачу задаешь, Рим, — поморщился Скрип. — Точно не хочешь расслабиться, фильм посмотреть?

— Ладно, забей, — вздохнул Рим. — В самом деле, что-то я загоняюсь. А на каком корабле путешествовал этот Мендоса? Есть данные?

— Рим, если бы в истории было что-то стоящее — я бы об этом знал, — спокойно сказал «синеглазка». — Видишь ли, история — такая штука, в которую попадает всё примечательное. Если кто-то плавает на выдающемся корабле, то корабль попадает в историю. А если его в истории нет — значит, корабль невыдающийся. Я не знаю, что тебе сказать и куда ты копаешь, но всё равно готов выполнить любую твою просьбу. Знаешь почему?

— Просвети.

— Потому что ты был прав со спасением королевы.

— Да я вообще не знал, что спасать придется! — возмутился Рим. — Это совпадение. Я просто сказал, что надо лететь в Англию и посмотреть, чем можем помочь местным.

— Вот это и было верным решением, — сказал Скрип. — Потому что только ты, один из нас, оказался такой, которому этого хватило, чтобы поднять задницу и начать действовать. Без тебя бы мы решили и дальше торчать в Южной Америке. А ты вдохнул в нас жизнь, вроде как… Ребята тебе не признаются, но они благодарны.

— Ты признался, — усмехнулся Рим. — Может, ещё у кого яйца появятся.

— Может быть, — улыбнулся «синеглазка». — Нет, всё-таки хорошо, что мы в текущем времени застряли. А не в том, куда попали сначала. Пятнадцатый век — хреновое время во всех смыслах. Народ сейчас как-то попрогрессивнее стал. Спокойнее, что ли. Дипломатия вон появилась. Смотри, королеву хотели убить, зато не по беспределу уже, а по закону. А представь, если бы мы вмешались, например, в попытку отравить Родриго Борджиа. Тогда же с людьми быстро расправлялись. Яд в бокал. Кинжал в бочину. Отравленный перстень. Царапнул — и кирдык. Сто лет назад совсем люди другие были. И политику иначе вели.

— Отравленный перстень, — ошеломленно произнес Рим.

— Да это так, — махнул рукой Скрип. — Чисто как пример привел. Хотя да, исторический факт. Папская дочка этим промышляла. Лукреция. Сколько она мужей и любовников потравила — не счесть… Рим ты в порядке?

— Лукреция, — пробормотал Рим, пристально глядя на Скрипа. — Лукреция Борджиа. Сто лет назад…

— Рим ты чего? — испугался Скрип.

Рим подорвался с места, опрокинув стул. Хлебнул в последний раз из кувшина. И шлёпнул его о столешницу.

— Поднимай наших, — велел он. — Я за Фифой.

— Сделаю! — с готовностью выпалил Скрип, следуя за Римом.

Они пробежались по коридору, И Рим с размаху ворвался в комнату Фифы, надеясь, что Бык снова не сверкает голым задом.

— Подъём, народ! — крикнул он. — Фифа, одевайся! Бык, вспоминай куда стволы заныкал! Я к королеве. Скажу, что мы сваливаем.

— Что случилось? — спросил Бык, пытаясь натянуть штаны, не снимая рубахи. — Ты снова что-то придумал?

— Перстень Лукреции Борджиа, — сказал Рим, закрывая лицо руками и пытаясь стряхнуть с него жар. — Итальянская девушка, жившая сто лет назад. Отравленное кольцо. Реликвия папского двора, которая досталась испанцам. Посол де Мендоса привез его в подарок Елизавете. Но она его ни разу не надела. Потому её решили казнить по закону. А кольцо использовать для другой цели. Мендоса согласился доставить письмо Елизаветы королю Франции, где она сообщала, что отныне Англией правят обе сестры. Мендоса настаивал на подарке королю. Елизавета отказала. Мендоса украл кольцо Лукреции из шкатулки Елизаветы — и теперь доставит его королю Франции, якобы от имени Елизаветы. Король наденет кольцо и умрет от яда. Обвинят королеву. И здравствуй, вечная война Англии и Франции.

— Я ни хрена не понял, кроме последней фразы, — признался Бык. — Но я тебя услышал. Анжела, одевайся.

Летающая тарелка проносилась над водной гладью, едва не цепляя брюхом волны.

— Фифа, — обратился Цинк, пристёгиваясь ремнем, — нет смысла лететь ниже радара. Знаешь почему?

— Потому что здесь нет радаров? — предположила Анжела, щёлкая тумблерами.

— Да, — кивнул Цинк, — примерно поэтому.

— В самом деле, поднялась бы, — предложил Бык, проверяя пистолет. — Нас рыбаки засекут. Вопросов не оберёшься.

— Рим, — позвала девушка.

— Что? — спросил Рим, чувствуя, как его одолевает похмелье.

— Выше лететь или так нормально?

— Решай сама, — буркнул Рим. — Ты здесь пилот.

И капсула, не сбавляя скорости, погрузилась в воду. Волны от неё пошли такой силы, что, находись в самом деле рядом рыбацкие лодки — им бы точно не поздоровилось. Сами бы пошли на корм рыбам.

— Эй, ты чего? — испугался Бык, впившись взглядом в экран. — Это тебе не долбаный «Наутилус»!

Фифа хохотнула и вылетела из воды.

— В самом деле, не делай больше так, пожалуйста, — попросил Скрип. — Здесь могут быть рифы.

Бык виновато посмотрел на Рима, словно извиняясь за раздражённую женщину. Рим не стал уточнять, действительно ли верно понял его взгляд, похожий на взгляд провинившегося котенка. Не исключено, что это работало его, Рима, собственное воспаленное воображение: подсказывало ему самые дикие обоснования всего, что происходит.

— Так, я повторяю брифинг для всех, — сказал Рим громко. — На случай, если кто-то пропустил, что происходит, и куда мы летим. Наша цель: Бернардино де Мендоса, испанский посол Англии и Франции. Катается попеременно туда и сюда. Сеет семена раздора, разделяет и властвует. Короче, типичный заокеанский партнер, только без океана. Есть информация, что он везёт королю Франции письмо, от спасённой нами королевы Елизаветы. Здесь содержание письма неважно. Пока понятно?

— Понятно, — кивнул Скрип. — Никакого значения письмо не имеет.

— Так точно, — продолжал Рим. — Значение имеет предмет, который Бернардино везёт, чтобы вручить королю Франции якобы от имени королевы. Перстень Борджиа, принадлежавший папской дочери, Лукреции лет этак сто назад. Если испанец заправил его ядом и вложил от имени Елизаветы, то король Франции окажется отравлен при попытке надеть подарок. И обвинят в этом английских сестер. Начнётся война. Наша задача — найти и перехватить посла. Если не получится обнаружить испанский корабль в этих водах и обыскать его, то будем ждать его у короля. Скрип, напомни всем, кто сейчас король Франции?

— Генрих Третий, — ответил радист. — Должен сейчас находиться в Париже, в королевской резиденции.

— Ты знаешь, где она?

— Вы все знаете, — ответил Скрип. — Королевская резиденция находится в Лувре.

— В музее? — глупо ляпнул Бык.

— Лувр станет музеем гораздо позже, — сказал Рим. — Изначально его строили как королевский дворец. Сейчас он должен быть раза в четыре меньше, чем известный нам музей будущего.

— Значит, мы летим прямо в Лувр? — спросила Фифа. — Франция уже скоро. Мне нужно определяться, где сесть.

— Набери высоту, — приказал Рим. — Желательно, чтобы нас не только не видели, но и не слышали. Место для посадки выбери сама, как можно ближе к Парижу. Но так, чтобы не мозолить глаза местным.

— Блин, вот же в какие времена живём, — покачал головой Кот. — Что Англия, что Франция… Везде куча мертвых зон, где можно на лоб королю приземлиться. В будущем такая лафа закончится.

Рим подумал, что Кот, пожалуй, прав. Фаэту еще, наверное, повезло, что его летающий аппарат материализовался в средние века. Прилети он на несколько столетий позже — и, вероятно, его бы прямо на орбите подбили каким-нибудь лазером будущего. Причём — любая из сверхдержав. Или террористы Австралии.