— Всё, мы над Францией, — сообщила Фифа, вглядываясь в приборы. — Под нами берег.

— Корабля испанцев не было видно? — спросил Рим.

— Нет.

— Наверное, мы давно обогнали его, — предположил Кот. — Сколько там будет скакать этот испанец от Шеффилда? Он, поди-ка, ещё до порта не добрался.

— Я бы не согласился, — пробормотал погруженный в свои мысли Задрот, сверкая синими зрачками, — Думаю, наш Бернардино де Мендоса уже давно во Франции. Хотя не факт, что добрался до Парижа.

— Как он мог обогнать нас? — удивлённо спросил Бык. — Он бы не успел добраться до корабля.

— По реке — мог бы, — ответил Задрот. — Шеффилд стоит на семи реках. Если посла ждала лодка, то у корабля он был уже к рассвету. Плывя на всех парусах, он запросто мог достичь Франции. А там — испанская ставка и свежие лошади.

Бык выругался громко и матерно.

— Тогда будем предполагать худшее, — сказал Рим. — Нет смысла искать корабль посла. Тем более что никто из нас не представляет, какой он. Фифа, ищи место посадки, поближе к Лувру. Есть шанс незамеченными залететь в Париж?

— Есть, — ответила Фифа, и Рим даже вздрогнул от неожиданности. Настолько оптимистичного сценария он и не ожидал.

— И как нам это сделать? — спросил он.

— Канализация.

— Чего-чего⁈ — недовольно зашевелился Бык, дергая тесные ремни кресла.

— Я опустилась под воду не для кайфа, а чтобы проверить, что капсулой удобно будет там управлять, — пояснила Фифа с гордостью. — Значит, мы можем залететь и в реку. Путь в Париж проделаем под поверхностью Сены.

— Вау! — воскликнул Кот с довольным видом. — Экзотика!

— Действуй, — кивнул Рим.

И капсула начала снижение. Никакой искусственной гравитацией в ней и не пахло. Поэтому Рим ощутил себя, будто спускается в скоростном лифте. Ни годы тренировок, ни прошлый опыт полета в Новой России — сейчас ему не помогли. Сотни лет сна в заморозке начисто обнулили его вестибулярный аппарат. И Рима затошнило. Остальные, похоже, или чувствовали себя нормально, или не подавали виду.

Под ними раскинулся Париж. Экраны отобразили тепловую сигнатуру сотен, если не тысяч дымоходов. Город коптил похлеще любой фабрики. Какой там внизу стоял запах — можно было только догадываться.

Рим понял, что ни черта не знает о промышленности Франции в этом временном периоде. Смолу уже изобрели, порох освоили. Об экологичном производстве пока никто не задумывался. Интересно, сумели ли здесь создать паровую машину, как в Новой России?

— Захожу, — сказала Фифа.

Капсула снова погрузился в воду. Снаружи по его бортам сразу что-то застучало. Рим почувствовал, будто находится внутри большого металлического яйца, которое штурмует водопад. Насколько он помнил, Сена даже в мире будущего не отличалась особой чистотой. Здесь же, в воде, могло плавать решительно всё, что производила здешняя цивилизация. От золотых украшений до разложившихся трупов. Сейчас все это добро наверняка кувыркалось вдоль бортов капсулы.

— Скрип! — позвала Фифа, — карту дай!

— Слушаюсь, — сказал Скрип, уставившись взглядом на потолок перед Фифой.

Заработал проектор в его голове. Над приборной панелью возникла синеватая схема с планом канализации. Она была несколько условной. Потому что, разумеется, никаких точных карт у «синеглазки» не было и быть не могло. Скрип просто транслировал данные с внутреннего эхолота.

— Ага, вижу, — сказала Фифа, дёргая ручки управления. — Тесновато, но пройдём. Если только… стукнет разок… ой…

Раздался треск и дёрнуло так, что кресло, на котором сидел Марат, едва не сорвало. Солдат с проклятиями удержался, отталкиваясь ногами от пола.

Последовала новая череда стуков. Похоже, капсула протаранила какие-то внутренние перегородки, немного фильтрующие отстойные воды парижских катакомб, впадавших в Сену. Наконец, тряска закончилась и капсула замерла.

— Может, не стоит открывать? — сказал Кот, с сомнением глядя на дверь.

— Если дышать не будем, то нормально, — сказал Рим. — Открывай.

Дверь медленно отодвинулась. Внутрь ничто не начало заливаться, что уже сильно радовало.

Рим высунулся первым, отметив темноту вокруг, но не кромешную. Похоже, им повезло. Они оказались в каком-то подземном водоёме, причём относительно чистом. По местным меркам, вероятно, это место даже подходило для купания. Хотя запах канализации всё равно присутствовал. Резкий, едкий, терпкий, но не настолько сильный, как можно бы подумать.

— Выходим, — скомандовал Рим, доставая фонарик. Вернее, тактический фонарь из штатного снаряжения. За всё время он почти ни разу не понадобился — обходились, в основном, различными светодиодами. Для наивных мешико да ещё и сто лет назад и того было достаточно. И вот, наконец, время фонаря пришло.

Команда выбралась из капсулы и оказалось, что они находятся в какой-то пещере. Наверх вели грубые ступени из дерева. Стало быть, место было обжитым. Вероятно, будущее расширение канализационной сети.

На какой-то миг Рим даже задумался, откуда вообще в шестнадцатом веке может быть настолько разветвлённая канализация. Но быстро отмахнулся от лезущей в голову ерунды и сосредоточился на текущем моменте.

Дверь капсулы закрылась, отсекая от пещеры внутренний источник света. Фонарики включили все, у кого они были. Не так много нашлось, всего четыре штуки. Но и этого хватило, чтобы пройти по ступенькам наверх в какие-то каменные коридоры.

— Похоже, мы неподалеку от канала Сен-Мартен, — сказал Скрип, подсвечивая своим проектором потолок катакомб, отчего он выглядел максимально сюрреалистично. — Вон в ту сторону — ворота Сен-Дени. Там сможем выйти к Монмартру, а затем…

— Слышь, хватит уже! — прервал его Бык.

— В смысле? — не понял Скрип.

— Ты так заливаешь, как будто кто-то из нас был во Франции, — продолжал негодовать Бык. — Сколько можно наяривать на эти слова? Про Елисейские поля вспомни ещё.

— До них далековато, — мягко сказал Рим. — И тебя Фифа не отпустит.

— Верно, — изрекла Анжела. — Не отпущу. Лучше замолчи.

Бык заткнулся.

— Далеко до Лувра? — спросил Цинк.

Скрип погасил проектор.

— Если не выйдем наружу, то очень, — сказал он. — Если только вы рыть не собрались.

— Да ладно, не обижайся, — пробурчал Бык. — Что-то я погорячился, в самом деле.

— А вот наружу точно надо выбраться, — сказал Цинк, продолжая вышагивать по коридору, который с каждым метром всё сужался. — Давайте, в натуре, выход искать. Дышать нечем.

— Снаружи лучше не будет, предупредила Фифа. — О, смотрите, люк!

— В натуре, люк, — обрадовался Бык, подозрительно светя фонарем вверх. — Точно. Ни хрена себе, мужики, посмотрите! В этом месте уже люки делают. Причём из железки.

— Бык, давай первый, — скомандовал Рим, глядя на пыльную деревянную лестницу, ведущую наверх.

Зажав фонарь в зубах, Бык решительно начал карабкаться в лестнице. Возиться с люком он особо не стал — просто толкнул его как следует основанием ладони, и металлическая крышка вылетела наверх. Бык зажмурился от яркого солнечного света, словно световой столб идущего вдоль лестницы.

— Чисто, — послышался голос Быка сверху. — Давайте сюда.

Фифа начала карабкаться следом, обогнав Рима.

Они оказались на свежем воздухе. Конечно, в привычном понимании он свежим не был. Но, по сравнению с канализацией, здесь можно было даже жить. А вот от увиденного все потеряли дар речи.

— В натуре город, — пробормотал потрясенный Гек.

Рим внутренне с ним согласился. После унылого Шеффилда он ожидал чего угодно. Но только не этого.

Потому что Париж оказался натурально Парижем. Тем самым, который чётко стоит в голове даже у людей, которые никогда в нем не были. Каменные дома, плотная мостовая, наличие тротуаров. Вдоль домов вьются лианы. В окнах стоят горшки с цветами. Бродили по тротуарам прохожие, не обращая на прибывших гостей никакого внимания.

— Да здравствует цивилизация… — почесав голову, неувернно пробормотал Кот. — А почему людей так мало?