Я сунул телефон в карман и так яростно выругался, что служащий в дальнем углу офиса захныкал.

Выбежав из порта, я запрыгнул в свою машину и через пять минут подъехал к гаражу Боди. Я захлопнул дверцу пикапа и схватил ближайшего механика.

— Где она?

— В кабинете, — сказал он, широко раскрыв глаза, — что-то рисует.

Я толкнул дверь и махнул управляющему, чтобы тот выходил. Там сидела упрямая женщина ЛаСаль, склонившись над листом бумаги на столе, и яростно делала наброски толстым карандашом. Я почти чувствовал ее гнев в каждом штрихе. Ее энергия была яркой и живой. Что-то в ней привлекало меня — ее яростная сосредоточенность или, может быть, ее безрассудное сопротивление. Я не мог выносить ее упрямства, не мог выносить напоминания о том, что случилось с моей сестрой, но находиться рядом с ней было как наркотик.

Затем она разрушила чары, заговорив.

— Тебе придется кое-что объяснить, Лоран. — Она даже не подняла глаз. — На меня напали оборотни, и самое первое, что ты сделал, когда привез меня в город, это отвел в чертово логово оборотней.

Я зарычал.

— Потому что это было безопасно. С нами ты была в безопасности. И все же первое, что ты сделала этим утром, это подбежала к ЛаСаль. Я ясно дал понять, что они чрезвычайно опасны, и предупредил тебя держаться подальше.

— Да, как и другие. Дело в том, что ЛаСаль не проводили весь вечер, играя в интеллектуальные игры и лгали мне.

Значит, она пошла к ним.

Я положил руки на стол.

— Если ЛаСаль болтают, они лгут. Ты не знаешь ни их, ни этот город. Как сахар, они отравляют тебя изнутри.

— Забавно. Они говорили о тебе похожие вещи. Так кому я должна верить? Моей собственной семье или кому-то из вне?

Она развернула бумагу и подтолкнула ее через маленький столик, чтобы я мог видеть.

Я резко втянул воздух. Судьбы, она умела рисовать.

На иллюстрации Саванны была изображена грубая татуированная женщина, частично обратившаяся. Ее мышцы были напряжены, а рука отдернулась, как будто она вот-вот вырвется со страницы сверкая своими длинными, свирепыми когтями. Ее губы растянулись в презрительном оскале, обнажив торчащие клыки.

Я испустил едва заметный вздох облегчения. Я не узнал волчицу, значит, она была не из нашей стаи.

Взяв в руки бумагу, я изучил детали. Каким-то образом, работая только карандашом, Саванна даже передала блеск глаз волчицы и ярость в очертаниях ее лица. Рисунок был настолько живым — и наполнен ненавистью.

— Это невероятно. — Я встретился взглядом с Саванной. — Это намного лучше, чем мог бы сделать художник по автопортретам.

— Это то, что я видела. — Она нахмурилась, но я чувствовал запах ее гордости, кипящей под поверхностью.

Мой волк прижался к моей груди, возбужденный запахом. Я уставился на рисунок. Такими нас видела Саванна? Видела меня? Не человека и не чудовище, а дикого полузверя, выкованного из насилия и ненависти?

Я положил необычную иллюстрацию обратно.

— Я сожалею о том, что с тобой случилось. Это не то, что или кто мы есть.

— Я так и предполагала, иначе была бы уже мертва. Тебе не нужно было заманивать меня в бар. Если бы ты хотел овладеть мной, ты мог бы сделать это в любое время.

Жар пронзил меня, и мой волк зашевелился.

— Это так?

Слова слетели с моих губ непроизвольно и прозвучали тоном, которым я не хотел. Я почувствовал ее удивление, а за ним — сладкий аромат ее возбуждения. Он начал делать со мной неподобающие вещи.

Ее щеки вспыхнули, и она прикрыла рот рукой.

— Это прозвучало неправильно, я имею в виду, что если…

— Ты никогда не упоминала об этой татуировке, — сказал я и указал на шею женщины, пытаясь отвлечь нас обоих.

Я не должен был говорить такого рода вещи ЛаСаль и не должен был так себя чувствовать. Это было неправильно и опасно.

Татуировка представляла собой двухголового волка, маленького, чуть выше ключицы.

Саванна схватила страницу и внимательно ее просмотрела.

— Я не особо обращала на это внимание, пока они пытались меня убить. Но я видела ее в баре ранее. Татуировка как-то вспомнилась мне. Это что-то значит?

— Я не уверен. У другого мужчины тоже была такая?

У Дэйна не было такой татуировки, когда я вышвырнул его из стаи, так что, возможно, это был знак того, что он присоединился к банде или что-то в этом роде. Проблема заключалась в том, что Дэйн был рожден волком и превратился в волка после смерти. Не было возможности проверить его человеческую форму на наличие татуировок. Они не передавались.

Саванна прикусила губу.

— Я не могу вспомнить, была ли она у него. Дай мне нарисовать.

Плавные линии ее наброска привлекли мое внимание: быстрые взмахи карандаша, неровные пометки, царапины от растушевки. Вскоре я обнаружил, что стою рядом с ней, вдыхая ее фирменный пьянящий аромат мандарина. Это было как стоять под теплым солнечным светом.

В этой женщине было что-то такое, что скрывалось за огнем, гневом и упрямством.

Она слегка прислонилась ко мне сбоку, а затем замерла. Ее щеки покраснели, а карандаш задрожал.

— Ты дышишь на меня, человек-волк.

Я напрягся, смутившись, в то время как мой внутренний волк взвыл от унизительного смеха.

— Тебе обязательно рисовать все это? Это займет целую вечность, — огрызнулся я.

На ее частично завершенной иллюстрации был изображен огромный татуированный мужчина, бросающийся вперед в свете дальнего света автомобиля.

— Да. — Саванна указала карандашом. — Сядь. Вон туда. Мне не нужно, чтобы ты маячил у меня за плечом. У него много татуировок. Их трудно вспомнить.

Сесть? Она что, только что командовала мной, как собакой?

У меня свело челюсть, и я прислонился к стене, уставившись в окно.

У нее был замечательный талант. Она могла найти работу иллюстратора в городе даже без магии. Я наблюдал за ней краем глаза. С карандашом в руке она казалась спокойной впервые с тех пор, как я встретил ее, как будто рисование приносило катарсис или наброски были словно медитацией.

Я улыбнулся, довольный.

Наконец, она подвинула бумагу по столу и ткнула пальцем вниз.

— Там, на его шее. Я действительно этого не заметила. Есть так много других татуировок, что эта сливается с остальными.

Я потер щетину на подбородке. Двуглавый волк, тот же дизайн, то же местоположение. Воспоминания Саванны были потрясающими.

— У них обоих была такая. Это должно быть важно, но я не знаю точно, на что это может указывать.

Она откинулась назад и скрестила руки на груди.

— Но ты кое-что знаешь?

Я повертел бумагу в руках, не зная, как много сказать.

— В знаниях об оборотнях и религии есть мрачные легенды о двуглавом волке — истории, которые рассказывали, чтобы мучить безлунными ночами. Может быть, это отсылка к этому.

Саванна напряглась. Я почувствовал запах страха, охвативший ее.

Я взял обе иллюстрации.

— Это превосходная работа. Я разошлю их по всем сообществам в районе Великих озер и посмотрю, получится ли у нас найти что-нибудь. Кроме того, я попрошу кого-нибудь заняться этими татуировками.

Она встала.

— Хорошо. Ты получил, что хотел. Теперь верни мне мою машину. Я заплачу за магический регулятор, но я не разрешала выполнять никаких других работ.

Я покачал головой.

— Ни за что. Твоей машине нужен ремонт. Она на грани смерти, и водить ее небезопасно. Не могу поверить, что ты доехала на ней сюда. Она как зомби, ковыляющий по дороге.

Она напряглась и посмотрела вверх.

— Подожди. Зомби реальны?

— Да.

— Я хочу получить обратно свою машину.

— Когда все закончится, я верну тебе ее лучше, чем новую.

Ее глаза вспыхнули.

— Ты держишь мою машину в заложниках только для того, чтобы я сотрудничала?

Почему это вообще обсуждалось? Драндулет едва пыхтел.

Я свирепо посмотрел на неё, начиная злиться.

— До сих пор ты мало сотрудничала, даже когда это было в твоих интересах. Думай об этом как о оплате за себя, как о страховке для меня.