— Понял, — Сашка что-то быстро набросал в своем ежедневнике. — С завода «Госштамп» у меня там свои люди, решим.

— Пункт второй, — продолжал Лев. — Индивидуальный перевязочный пакет. У санитаров зачастую нет под рукой даже стерильного бинта. Нужен герметичный пакет из плотной ткани, внутри стерильный бинт, вата и безопасная булавка. Катя, разработаешь максимально простую инструкцию в картинках? Чтобы любой боец, даже неграмотный, мог понять.

— Сделаю, — кивнула Катя. — Нарисуют наши художники из полиграфического института.

— Пункт третий. Штативы для капельниц, их нет. Вешают флаконы на штыки винтовок, на что угодно. Нужен складной, простой треножник. Весом не более килограмма, и подумайте над креплением штатива к носилкам. Инженеры, вам задача.

— За неделю сделаем опытный образец, — отозвался один из инженеров. — Дешево и сердито Лев Борисович.

Лев улыбнулся, эта фраза уже становилась девизом дня.

— Химические грелки, термоодеяла, таблетки для обеззараживания воды — все подтвердило свою эффективность. Сашка, патенты, оформление, запуск в серию. Это твой фронт.

— Будет сделано, — Сашка потер ладони, словно уже видел перед собой конвейер.

Лев сделал паузу, давая всем перевести дух, и перешел к самой сложной части.

— А теперь взгляд в будущее. Война показала, что нам не хватает не только простых вещей, но и прорывных средств для спасения в критических состояниях. Я ставлю новые стратегические задачи.

Он встал и подошел к большой грифельной доске.

— Задача первая. «Гидрокортизон». Гормон стресса. Он нужен для лечения шока, тяжелейших аллергий, коллапсов. Задача: выделить его из тканей надпочечников животных. Зинаида Виссарионовна, Михаил Анатольевич, это сложнейшая биохимическая задача, но она решаема. Можете подключить товарища Жданова и всех, кого посчитаете нужным.

Ермольева и Миша переглянулись. В их глазах читался неподдельный интерес.

— Возьмемся, — коротко сказала Ермольева.

— Задача вторая. Противосудорожные препараты. У многих бойцов с черепно-мозговыми травмами — контузиями — развиваются судороги. Нужен препарат, стабилизирующий нервные клетки. Условное название — «Фенитоин». Николай Сергеевич, это вызов для вашего отдела.

Простаков, до этого скромно молчавший, поднял голову, и его глаза за стеклами очков загорелись.

— Интересная химическая задача, очень. Я уже вижу возможные пути синтеза.

— Задача третья. Заменители плазмы. При массовых кровопотерях донорской крови не хватит. Нужен стабильный полимерный раствор, который будет держать давление и не вызовет реакций. Назовем его «Полиглюкин». Поручаю группе Неговского совместно с химиками начать поиск.

— Поняли, — кивнул один из сотрудников Неговского. — Изучим декстраны.

— Задача четвертая. Гипербарическая оксигенация. Лечение кислородом под давлением. Для газовой гангрены, для шока, для отравлений угарным газом. Нужен проект портативной барокамеры, условно «Ока». Сашка, инженеры, ваша фантазия и смекалка.

Инженеры заулыбались, как мальчишки, получившие новую игрушку.

— Будет сделано, Лев Борисович! Звучит фантастически, но мы справимся!

— И последнее на сегодня, — Лев подошел к столу и взял в руки карандаш, изобразив им на доске нечто, отдаленно напоминающее паяльник. — Электрокоагулятор. Прибор, который с помощью высокочастотного тока будет мгновенно запаивать мелкие сосуды во время операции. Это снизит кровопотерю на 30–40 процентов! Инженеры, ваша задача создать безопасный и надежный опытный образец.

В кабинете воцарилась тишина, полная благоговения перед масштабом замыслов. Лев окинул взглядом своих сотрудников: уставших, но воодушевленных, с горящими глазами.

— Как и всегда, все уточнения дам лично по каждому запросу чуть позже. Вопросы есть?

Вопросов не было. Была тихая, сосредоточенная решимость.

— Тогда приступаем. Отчет о выполнении через две недели.

Когда все стали расходиться, Лев подошел к окну. За его спиной кипела работа, рождались идеи, ставились эксперименты. Он чувствовал себя дирижером гигантского оркестра, где каждый музыкант был виртуозом. Объем работ был ошеломляющим. Но он видел не хаотичный набор задач, а единую, стройную систему, которую они строили. Систему спасения. Фундамент «Ковчега» закладывался не только в Куйбышеве из бетона и стали, но и здесь, на Моховой, из идей, формул и железной воли.

Кабинет Льва преобразился. На смену папкам с отчетами на большой стол легли рулоны ватмана, исчерченные линиями генпланов и фасадов. Воздух пах теперь не только чаем, но и древесной пылью от чертежных досок, резиной лекал. В комнате, помимо Льва, Сашки и пары ведущих инженеров, находились архитекторы Сомов и Колесников. Оба немолодые, умудренные опытом специалисты с привычкой щурить глаза, оценивая пропорции, и с вечной заточкой в кармане пиджака.

— Лев Борисович, коллеги, — начал Сомов, разворачивая на столе главный чертеж. Его палец уверенно водил по линиям. — Мы учли все ваши принципы. Вот — главный корпус. Разделение потоков: сюда поступают больные, отсюда выписанные, здесь централизованные службы стерилизации и лабораторий. Операционный блок в самом центре, как сердце организма. Широкие коридоры, позволяющие развернуться носилкам. Автономная котельная, как вы и требовали. Все продумано до мелочей.

Лев внимательно изучал чертеж, проект был грандиозным. Здание в стиле упрощенного конструктивизма с элементами будущего монументального сталинского ампира, каким он его знал. Функциональное, мощное, рассчитанное на десятилетия вперед. Но в его глазах был не восторг, а пристальная оценка.

— Хорошо, — кивнул он. — Но я вижу проблемы. Давайте по порядку, этажность. Без лифтов это убийство для персонала, который будет мотаться по лестницам десятки раз за смену. Почему лифт всего один?

Колесников тяжело вздохнул, снимая пенсне и протирая его платком.

— Лев Борисович, вы сами понимаете… Нагрузка на энергосети, дефицит оборудования, стоимость… Проект и так на грани фола по смете. Множество лифтов это непозволительная роскошь в таких масштабах, нужны будут десятки лифтов…

— Это не роскошь, это необходимость, — холодно парировал Лев. — Уставшая медсестра, бегающая по лестницам, — это ошибки, это замедление помощи, это, в конечном счете, человеческие жизни, тяжелые больные на каталках. Ищите решение.

Он сделал паузу, давая словам осесть.

— А давайте посмотрим на лифты харьковского завода «Электроподъёмник»? — сказал он, делая вид, что вспоминает. — Модель ЭМИЗ. Говорят, они исключительно надежны, пусть и неказисты. И главное их уже производят, это не фантастика.

Архитекторы переглянулись. Сомов достал из портфеля толстый каталог и начал листать.

— ЭМИЗ… — пробормотал он. — Да, вроде бы были сведения… Минуту. — Он нашел нужную страницу, изучил технические характеристики. Его лицо прояснилось. — Да, вы правы, Лев Борисович. Пусть грубоваты, но тяговое усилие и грузоподъемность подходят, и главное они есть. Мы… мы внесем коррективы.

Лев почувствовал легкое удовлетворение. Первый барьер был взят.

— Следующий вопрос. Поликлиника для сотрудников и их семей. На генплане я ее не вижу.

На этот раз Колесников развел руками с видом человека, столкнувшегося с непреодолимой силой природы.

— Товарищ Борисов, вы создаете научный институт, а не город в городе! Места под отдельное здание поликлиники на выделенном участке просто нет! Бюджет хоть и огромный, но не резиновый!

— Тогда мы не строим отдельное здание, — спокойно ответил Лев. — Мы проектируем одно большое, но с двумя полностью изолированными входами и внутренней логистикой. Один вход для пациентов НИИ, сложные случаи, исследования. Второй вход для наших сотрудников, их жен, детей, стариков-родителей. С приоритетным обслуживанием, без очередей. Свои люди должны чувствовать заботу, это не роскошь, товарищ Колесников. Это социальный фундамент, который удержит в Куйбышеве лучшие умы страны. Иначе кто поедет из Ленинграда в провинцию?