Варя и Даша смотрели на него с ужасом, а Катя, не сказав ни слова, обняла его, и по ее щекам потекли беззвучные слезы. Леша, смущенно, похлопал ее по спине.

— Не плачь, Кать. Всё будет в порядке.

Но слез было не остановить. Они все понимали, что провожают его в самое пекло.

На следующее утро, 23 июня, на перроне вокзала, забитого военными эшелонами и плачущими женщинами, стояла их семья. Леша в новой, по размеру гимнастерке, с вещмешком за плечами.

Обнимались молча, крепко, до хруста в костях. Сашка, сжав челюсти, сунул ему в руку свою флягу. Варя и Даша, рыдая, целовали его в щеки. Катя, держа за руку сонного Андрюшу, сунула в карман его кителя маленькую иконку.

— Возьми, мама для тебя передала.

Лев обнял его последним.

— Помни, что я сказал, — шепнул он ему на ухо. — И возвращайся, ты нужен всем нам!

— Постараюсь, командир, — тень улыбки тронула губы Леши.

Он резко развернулся и прыгнул на подножку уже тронувшегося вагона. Он не оборачивался, не желая, чтобы они видели его лицо. А они стояли и смотрели, пока длинный состав не скрылся из виду, увозя с собой частичку их общей семьи навстречу огню.

Вся команда тяжело перенесла скорое отбытие Леши, но война не давала поблажек.

К вечеру, через несколько дней, теория стала кошмарной практикой. Идиллия недавнего пикника сменилась суровой реальностью госпиталя. К главному корпусу, еще пару дней назад бывшему символом мирной науки, одна за другой стали подъезжать санитарные машины. Это были не раненые с линии фронта — до нее было еще далеко. Это были первые жертвы — пограничники, солдаты частей прикрытия, попавшие под первые, самые страшные удары авиации и артиллерии.

Лев спустился вниз, в приемное отделение, которое уже превращалось в сортировочный пункт. Воздух гудел от сдержанных стонов, команд санитаров, запаха крови и антисептика. Хирурги уже работали. В двух основных операционных Юдин и Бакулев, как два капитана в шторм, руководили своими командами.

Лев проходил мимо носилок, залитых кровью. Его взгляд упал на молодого лейтенанта с рваным, пузырящимся раной в груди. Дыхание было хриплым, прерывистым. Один из молодых хирургов, ассистировавший Юдину, растерянно смотрел на зияющую рану.

— Напряженный пневмоторакс, — тихо, но четко сказал Лев, подходя. — Дренаж по Бюлау, Сейчас же.

Хирург смотрел на него с непониманием. Метод был известен, но не так широко распространен, и в панике он вылетел из головы. Операционная уже была готовы к началу операции.

Не говоря ни слова, Лев протянул руку к инструментам. Его пальцы, давно не державшие скальпель в боевой обстановке, сами вспомнили нужные движения, выученные с работой у Юдина. Быстро и точно. Разрез, введение трубки. Шипение выходящего воздуха. Лицо раненого на мгновение исказилось гримасой боли, а затем дыхание стало чуть глубже, чуть ровнее.

— Дальше сами, — бросил Лев ассистенту и пошел дальше, оставляя за спиной спасенную, пока еще живую жизнь. Их здесь будут тысячи. Десятки тысяч.

Поздней ночью Лев снова был в своем кабинете. Темнота за окном была непроглядной, лишь настольная лампа отбрасывала желтый круг света на карту, которую он уже успел испещрить первыми, тревожными отметками. Красная линия фронта, составленная по сводкам Генштаба, которую ему принес Громов, уже глубоко вклинилась на советскую территорию.

В руке он снова сжимал тот самый камень — теплый теперь от его ладони. Он подошел к окну. Внизу горел весь «Ковчег». Огни лабораторий, где Миша и Ермольева, не смыкая глаз, ставили опыты. Огни цехов, где под руководством Сашки кипела работа. Огни операционных, где Юдин и Бакулев боролись за каждую жизнь. Это была его линия фронта. Самая главная.

Передышка закончилась. Девять лет. Девять лет я готовился к этому дню. Девять лет я строил этот «Ковчег», собирал команду, копил знания, воровал у будущего его технологии. И вот она — война. Не в учебниках, не в воспоминаниях деда. Здесь и сейчас, они наступают. Они сильны, уверены в себе, они сокрушили пол-Европы. Но у них нет «Ковчега». У них нет нашего пенициллина, наших шприцев, нашей команды. У них нет Кати, Сашки, Миши, Леши. Наша война не в окопах. Она здесь, в этих стенах. В каждой пробирке, в каждом шприце, в каждой прооперированной ране. Мы должны выиграть эту войну любой ценой. Мы должны дать им, там, на передовой, шанс выжить. Чтобы Андрюша, Наташа и Матвей никогда больше не услышали этот голос из репродуктора. Чтобы следующий камень, который он мне подарит, был подобран на берегу мирной реки в мирной стране.

Он повернулся от окна. Его тень, гигантская и резкая, легла на карту с ползущей на восток красной линией, накрыв ее собой. Он подошел к столу, взял телефонную трубку. Диск прожужжал, отвечая на его поворот.

— Дежурному по институту. Соберите руководителей отделов на совещание, через пятнадцать минут.

Его война началась.

Конец второго тома.

От авторов:

Дорогой читатель!

Вот и завершился второй том истории Льва Борисова. Спасибо, что были с нами на этом непростом отрезке пути. Для нас она не просто альтернативная история, а попытка ответить на вопрос: как далеко можно пойти, обладая знанием грядущей беды, и какой ценой оплачивается попытка ее предотвратить.

Лев прошел гигантский путь — от испуганного попаданца, скрывающегося от системы, до стратега государственного масштаба, который эту систему вынужден использовать для своих целей. Он построил свой «Ковчег», и научный, и человеческий. Но самые страшные испытания ждут его впереди.

Огненный смерч Великой Отечественной войны уже обрушился на страну. Впереди — долгие года сражений, потерь и невероятного напряжения всех сил. «Ковчегу» и его команде предстоит выдержать страшный экзамен на прочность. Эвакуация, работа на износ, бомбежки, нехватка всего и вся, и ежедневная битва за тысячи жизней. Именно здесь, в аду тотальной войны, Льву придется делать самый тяжелый выбор в своей жизни — не между добром и злом, а между жизнями, между долгом и совестью, между спасением одного и спасением тысяч.

И как же сложится судьба Лешки? Уже решившему для себя, пойти на фронт. Что его ждет? Выживет ли он, станет героем, или погибнет в самый напряженный момент? Ответы вы найдете в следующем томе.

Мы уже активно работаем над третьим томом, где все нити этого сложного клубка начнут сходиться. Обещаем, что будет еще масштабнее, жестче и эмоциональнее. Ведь главная интрига для нас — не в том, удастся ли Льву изменить ход войны, а в том, удастся ли ему самому, пройдя через все круги ада, остаться человеком.

До скорой встречи на страницах третьего тома: «Врач из будущего. Подвиг».

Спасибо, что остаетесь с нами. Мы ценим каждого читателя! Будем рады вашим мыслям, теориям и отзывам в комментариях. Ваши лайки и комментарии помогают истории жить и развиваться.

С искренним уважением и благодарностью,

Андрей Корнеев

Федор Серегин