«Мы создали прототипы, но не создали систему», — повторил он мысленно, глядя на отчет.

Его взгляд упал на лежащий рядом блокнот в кожаном переплете. Его самый секретный документ — «План „Скорая“». Не для чужих глаз, не для отчетов в наркомат. Только для себя. Хроника его личной войны с будущим.

Он открыл блокнот. Листы были испещрены тезисами, стрелками, пометками.

П.1. Антибиотики. (В РАБОТЕ, Ермольева и группа Постовского)

П.2. Антисептика. (ВНЕДРЕНА)

П.3. Гибель медиков. (НОВАЯ ЗАДАЧА: маскировка, тактика, подготовка)

П.4. Шок и реанимация. (В РАБОТЕ, Неговский)

П.5. Обезболивание. (В РАБОТЕ, Простаков)

П.6. Массовые ранения. Триаж. (ВНЕДРЕН, требуется адаптация для фронта)

Он взял карандаш и с силой, почти процарапывая бумагу, поставил галочку рядом с пунктом 6. Затем, ниже, он вывел новый, рожденный болью и ясностью сегодняшнего дня.

П.7. СИСТЕМА ПОДГОТОВКИ И ТИРАЖИРОВАНИЯ.

Задача: Массовое обучение простейшим навыкам (остановка крови, инфузия, базовая реанимация) и налаживание поточного производства простейших средств (жгуты, капельницы, носилки).

Цель: Создать не набор инструментов для избранных, а универсальную, «дуракоустойчивую» систему спасения, доступную тысячам. Дубль п.6 частично

Исполнители: Все. Приоритет №1.

Он отложил карандаш. Вот он, новый вектор. Не отказ от прорывов, а признание простой истины: самый гениальный скальпель бесполезен, если он один на всю армию, а у каждого санитара нет обычного, остро заточенного ланцета.

«Хасан был не войной, — подумал Лев, глядя на пламя газового рожка за окном, — а последним, кровавым предупреждением».

Он представил себе не поля сражений, полные героизма и ужаса, а бесконечные конвейеры, штампующие тысячи одинаковых, простых и надежных жгутов. Учебные классы, где десятки таких же молодых, как Игорь Петров, парней и девчат учатся накладывать повязки и делать уколы. Типографии, печатающие те самые «Боевые листки санитара» с простыми картинками. Это было не так романтично, как открытие пенициллина, не так интеллектуально увлекательно, как гипотеза о лимфатической системе мозга. Но это была работа, от которой зависели тысячи жизней.

«Система спасения не может состоять из штучных гениальных образцов, — с железной ясностью зафиксировал он про себя. — Она должна быть простой, как лопата, и массовой, как патрон».

Он закрыл блокнот, положил на него ладонь, словно принимая присягу. Чувство потерянности и самообвинения ушло, его место заняла холодная решимость. Гора работы, которая предстояла, уже не пугала. Она была измерена, взвешена и принята.

«И ее нужно успеть построить, — мысленно произнес он, гася настольную лампу и погружая кабинет во тьму. — Теперь я знаю, с чего начать».

Он вышел из кабинета и направился в спальню, к Кате. Впереди был новый день, новые битвы, не с бактериями или консервативными профессорами, а с инерцией, бюрократией и самой масштабностью задачи. Но впервые за долгое время он чувствовал, что смотрит в лицо этой задаче не как ученый или администратор, а как стратег. Стратег, нашедший свою главную цель.

Сентябрьский свет, уже не такой яркий и наглый, как в июле, лениво стелился по полированной столешнице кабинета Льва. В воздухе висела тихая, деловая сосредоточенность, нарушаемая лишь шелестом бумаг и мерным постукиванием карандаша Кати по столу.

— Итак, итоги, — Лев откинулся на спинку стула, переводя взгляд с Сашки на Катю. — «Боевой листок». Доложи, Кать.

Катя, отложив карандаш, положила ладони на стопку свежих, еще пахнущих типографской краской брошюр. На серой обложке была изображена схематичная, но понятная любая грамотному солдату картинка: санитар накладывает жгут на бедро.

— Утверждено ВМА. Без поправок, — в ее голосе звучала законная гордость. — Тираж сто тысяч штук. Первая партия уже отгружена в комсомольские комитеты Ленинграда, Москвы, Киева, Минска. Легли на стол военкоматам.

— Сто тысяч… — протянул Лев, мысленно прикидывая масштаб. — Это только начало. Их должно быть миллионы. Чтобы в каждой роте, в каждом цеху лежала эта бумажка.

— С комсомолом проще, — подключился Сашка, развалившись в кресле с видом заправского интенданта, которому все нипочем. — Я уже отписался. Сеть кружков «Юный санитар» создана. Тридцать пять заводов, пятнадцать вузов. Охват больше пяти тысяч пацанов и девчат. Им только дай, они готовы и перевязки делать, и капельницы свои первые ставить. Говорят, на Кировском заводе после лекции друг на дружке жгуты тренировались накладывать, чуть до драки не дошло, кто правильнее затянет.

Лев не удержался от ухмылки. В этой энергии, в этом непоседливом энтузиазме была та самая сила, которую он и надеялся обернуть в дело.

— Отлично. Это та самая массовость, без которой все наши разработки мыльный пузырь. Теперь армия. Саш, твой выход.

Сашка кивнул, выпрямился, и его лицо стало серьезным, деловым.

— Ждет нас комбриг Иванов. Начальник Санупра РККА. Человек с полномочиями. Не чета нашим прежним тыловым. Ему докладывать одно удовольствие. Говорит только по делу и решения принимает тут же.

Через полчаса в кабинет вошел тот самый комбриг Иванов. Невысокий, коренастый, с умными, цепкими глазами навыкате и седыми усами, он с порога окинул кабинет быстрым, всевидящим взглядом. Его форма сидела безупречно.

— Товарищ Борисов, — голос у него был хрипловатым, прокуренным, но без лишней пафосности. — Заранее прошу прощения за краткость. Время, знаете ли, не ждет. Покажете, что у вас там для моих санитаров?

Лев жестом пригласил его к столу, где были разложены образцы. Сашка, как заправский демонстратор, начал показ.

— Усовершенствованный жгут, товарищ комбриг. Новая застежка, металлическая, не подведет. Проверено на прочность, выдерживает нагрузку до восьмидесяти килограммов.

— Складные носилки, дюраль. Вес три килограмма. В сложенном состоянии как две лыжные палки. Раскладываются за десять секунд.

— Полевая капельница. Полный комплект в стерильной упаковке. Резиновый баллон, иглы, система.

Иванов молча, внимательно осматривал каждый предмет. Он взял жгут, с силой дернул за застежку, попробовал на ощупь резину баллона для капельницы. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Цена? — отрывисто спросил он, наконец подняв на Льва взгляд.

Сашка, не смущаясь, выложил заранее подготовленные калькуляции.

— Себестоимость жгута пятьдесят копеек. Носилок десять рублей сорок. Капельницы три рубля десять. При массовом производстве на десять-пятнадцать процентов ниже.

Комбриг пробежался глазами по цифрам, губы его тронула чуть заметная усмешка.

— Цены реальны, — констатировал он. — Не заоблачно. — Он отложил бумаги и снова посмотрел на Льва. — Товарищ Борисов, честно говоря, когда ваши первые разработки пошли, я думал еще один каприз гениального ученого. Красиво, но непрактично. А вы… вы, я смотрю, мыслить стали как снабженец. И это мне нравится. — Он ткнул пальцем в образцы. — Это наше решение.

Он достал из планшета бланк, быстро его заполнил и протянул Льву.

— Предварительная заявка Санупра. На первом этапе. Крупная. Думаю, к новому году заключим основной госконтракт. Ожидайте вызов в Москву.

Лев взял бланк. Бумага казалась невесомой, но он чувствовал ее вес. Это была не просто бумага. Это был пропуск его идей в настоящую, большую армию.

— Будем ждать, товарищ комбриг. Спасибо за доверие.

— Не за что, — Иванов уже надевал фуражку. — Страну готовим к обороне. Ваша работа часть этого. Так что не подведите.

Когда дверь за комбригом закрылась, в кабинете повисла тишина. Сашка первый ее нарушил, с облегчением выдохнув.

— Ну, командир, кажется, мы в дамки прошли… Армия с нами. Теперь держись.

— Теперь держись, — согласился Лев, глядя на заявку. — Теперь самое сложное, выполнить. И не сбиться с темпа. — Он посмотрел на Сашку. — Следующий этап, Александр. Донорская сеть. Твоя зона контроля. Кровь это следующий рубеж. И его нам тоже нужно взять.