Расплатившись, он, довольный, наблюдал, как грузчики переносят ящики в нанятую им полуторку. Варя лишь качала головой, глядя на мешок лука и мешок моркови, которые Сашка приобрел оптом.

— И что мы с этим добром делать будем? Луковый пир на весь мир?

— Варя, милая, — с пафосом произнес Сашка, — без лука и моркови какой же гусь? Это ж основа основ! А вот теперь, душа моя, главное!

Он взял ее под локоть и повел в сторону рыбных рядов. Здесь воздух был густым и соленым, пахло водорослями и свежестью. Сашка с важным видом остановился у прилавка, ломившегося от даров моря.

— Рыбы нам! — провозгласил он. — Осетра копченого эту тушу! Белужины балык вот этот, с жирком! Семги соленой пять кило! И красной икры, конечно, баночку побольше, осетровой, для бутербродов! — Он щелкнул пальцами, а Варя уже просто безучастно наблюдала за этим пиром воображения и финансов.

Но главный сюрприз ждал впереди. В дальнем углу рынка, у прилавка, который охранял сурового вида мужчина в кожаном фартуке, Сашка обнаружил настоящую редкость.

— Гражданин! Это что же у тебя? — он указал на ледяную глыбу, в которой поблескивали розовато-серые раковины.

— Креветки дальневосточные, мороженные, — буркнул торговец. — Дорого.

— Дорого, это для тех, у кого нет денег! — весело парировал Сашка. — Все, что есть, забираю! И эти мидии тоже! И устрицы, что ли… для разнообразия! — Он обернулся к бледной Варе: — Представляешь, Варь, они устрицы эти с лимоном глотают! Как жабы! Помнишь Мишка рассказывал…

Затем была молочная часть: бидон сметаны, два круга сыра «Голландского», творог для ватрушек, сливочное масло брикетами. И, наконец, гастроном «Елисеевский».

Здесь пахло кофе, дорогим шоколадом и роскошью. Сашка, чувствуя себя рыбаком, забросившим невод в океан, прошелся по залу, указывая пальцем:

— Колбаса «Сервелат» вот эти пять палок! Ветчина «Пражская» тот большой рулет! Шпроты все банки, что на витрине! И конфет: «Птичье молоко, 'Грильяж», «Песни Кольцова», «К звёздам» да побольше! Если что, раздадим остальное коллегам!

Он не забыл и о выпивке: несколько ящиков «Столичной», «Портвейн Красный Ливадия», шампанское «Абрау-Дюрсо» и сухое вино «Цинандали» для дам и интеллигенции.

Когда полуторка, груженная до самых бортов окороками, гусями, рыбой, диковинными морепродуктами, ящиками с цитрусами, банками с шпротами и коробками с конфетами, тронулась в сторону Сиверского, Варя выдохнула и облокотилась на мешок с картошкой. Она смотрела на Сашку, который, напевая что-то под нос, уверенно рулил, объезжая трамваи.

— Ну, Саш… Ты либо гений, либо сумасшедший, — прошептала она, но в голосе ее уже не было укора, лишь усталое восхищение.

— Гении они все такие, Варька, — устало улыбнулся он. — А мы просто… создаем праздник. Они это заслужили. Все это, — он кивнул на грузовик, — это просто еда. А то, что мы делаем в лаборатории… это будущее. И ради будущего можно и нужно устроить пир.

Просторная кухня дачи больше напоминала лабораторию алхимика. На массивном дубовом столе громоздились привезенные Сашкой запасы: окорока и гуси, битком набитый морозный ледник с диковинными морепродуктами, мешки с овощами и ящики с цитрусами. Воздух был густым и насыщенным, пахло свежеразделанной рыбой, копченостями, солеными огурцами и чем-то еще, неуловимо праздничным.

Три повара из «Норда» в белоснежных, еще не успевших запачкаться кителях, стояли в почтительном, но недоуменном ожидании. Их возглавлял Аркадий Петрович, мужчина лет пятидесяти с седыми закрученными усами и бычьей шеей, от которого веяло опытом и легким скепсисом.

Лев, сняв пиджак и закатав рубашку до локтей, с видом полководца перед битвой обходил свои трофеи. Он остановился перед глыбой мороженых креветок.

— Начнем с аперитива, — сказал он, обращаясь к поварам. — Креветки отварим в подсоленной воде с укропом и лавровым листом. Подадим со льдом и дольками лимона. Это чтобы гости могли пообщаться, постоять с бокалом.

Аркадий Петрович скептически хмыкнул:

— Товарищ Борисов, народ привык с селедочки начинать, с водочки… А это… рачки какие-то. Не поймут.

— Поймут, — уверенно парировал Лев. — А теперь главное. — Он взял со стола блокнот с заранее набросанными рецептами. — Блюдо номер один: «Мясо по-французски».

Он начал диктовать, а лица поваров постепенно выражали все большее изумление.

— Свинину, вырезку, нарезаем тонкими пластами, отбиваем. Противень смазываем маслом. Слой лука кольцами. Сверху мясо. Солим, перчим. Заливаем смесью майонеза «провансаль» и горчицы. И последний слой тертый сыр. В духовку, до золотистой корочки.

В кухне повисла тишина. Младший повар, паренек с юношеским пушком на щеках, не удержался:

— Сыр… с мясом? Да он же расплавится, потечет!

— В том-то и смысл! — рассмеялся Лев. — Чтобы получилась румяная, сырная шапка. Это и есть главная особенность.

Аркадий Петрович молча чесал затылок, мысленно примеряя экзотическое блюдо к привычному столу Советов.

— Особенность… — пробормотал он. — Ладно, посмотрим… А майонез этот у нас свой, домашний, яичный, будем делать.

— Отлично. Блюдо номер два, — Лев перелистнул страницу. — Для горячего гусь. Но не просто запеченный. Гусь, фаршированный… — он сделал драматическую паузу, — черносливом, яблоками и гречневой кашей с жареным луком и грибами.

Тут даже Аркадий Петрович одобрительно кивнул:

— Это дело. Сочный будет, с кислинкой. Я таких гусей на своем веку… — но Лев его уже перебил, увлеченный своим кулинарным откровением.

— Блюдо номер три: салат «Оливье».

Повара переглянулись. Знакомое название.

— Но не тот, что вы думаете! — предвосхитил их вопрос Лев. — Отварное мясо телятины и язык, нарезанные кубиком. Отварной картофель, морковь. Соленые огурцы. Зеленый горошек. Вареные раковые шейки. И заправка не сметана, а соус на основе майонеза, с добавлением горчицы и лимонного сока.

— Раковые шейки в салат? — прошептал младший повар, и глаза его стали круглыми, как тарелки.

— А почему бы и нет? — парировал Лев. — Это же праздник!

— Блюдо номер четыре: салат «Цезарь».

И он начал диктовать рецепт соуса, от которого у поваров началась настоящая умственная буря.

— В ступке растираем анчоусы с чесноком. Добавляем горчицу, желтки вареных яиц, лимонный сок. Постоянно помешивая, тонкой струйкой вливаем оливковое масло. Должна получиться густая эмульсия. Этим соусом заправляем листья салата, сверху гренки из белого хлеба, обжаренные на сливочном масле с чесноком, и тертый пармезан.

— Сырое яйцо в соус? — Аркадий Петрович смотрел на Лева, как на укротителя тигров. — Анчоусы? Это ж такая мелкая рыбка, соленая… Граждане просто не поймут, что это!

— А вы не говорите, из чего соус, — нашел выход Лев. — Скажете фирменный соус. Сначала попробуют, потом спасибо скажут.

Он не остановился на достигнутом.

— Блюдо номер пять: торт «Медовик». Тесто на меду, с добавлением соды. Коржи тонко раскатываем и выпекаем до золотистого цвета. Прослаиваем сметанным кремом с ванилью. И даем настояться, чтобы коржи пропитались.

— Блюдо номер шесть: тарталетки. Песочные корзинки, которые наполним икрой, паштетом из печени и грибным жульеном под сыром.

— Блюдо номер семь: канапе. На шпажках: кусочек сыра, маринованный огурчик, оливка. Просто, но элегантно.

— Блюдо номер восемь: картофель. Но не просто отварной, а «Дофин»: натертый с сыром и запеченный со сливками до хрустящей корочки. В довесок, если останутся силы, можете и что-то свое приготовить, людей то много будет! Да и вам с официантами покушать тоже надо.

Когда Лев, наконец, замолчал, в кухне стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь треском дров в плите. Аркадий Петрович медленно вынул из-за уха незажженную папиросу, повертел ее в пальцах и сунул обратно.

— Ну что ж, — тяжело вздохнул он, но в его глазах загорелся огонь настоящего кулинарного азарта. — Будет вам праздник, товарищ Борисов. Такого Ленинград еще не видал. Принимаем бой.