Лев толкнул дверь и вошел. Все присутствующие: Миша, Ковалев, Неговский, руководители отделов — сидели за большим дубовым столом. Разговоры мгновенно смолкли. Все взгляды, полные тревоги, недоумения и вопроса, устремились на него. Сашка, уже стоявший у доски, мрачно кивкнул. Катя тихо села на свое место рядом с Неговским, ее пальцы бессознательно теребили уголок телеграммы, которую она так и не выпустила из рук.

Лев прошел к голове стола, но не сел. Он оперся ладонями о полированную столешницу, чувствуя под пальцами прохладу дерева, и медленно обвел взглядом собравшихся. В зале повисла звенящая тишина, которую не мог нарушить даже доносящийся с улицы гул города.

— Коллеги, — его голос прозвучал низко и ясно, без следов недавней дрожи. — Получено донесение с озера Хасан от полковника Соколова. Наши разработки прошли первое боевое крещение. Результаты… неоднозначные.

Он коротко, почти телеграфным стилем, пересказал содержание, опустив лишь имя погибшего лейтенанта. Это было не для общих ушей. Но суть он передал точно: успехи есть, но они тонут в море организационного хаоса.

Первым не выдержал Миша. Он вскочил с места, его очки съехали на кончик носа, а лицо исказилось гримасой обиды и гнева.

— Отсырели? Мои полоски отсырели? — его голос взвизгнул. — Да они же были в тройной вощеной упаковке! Это невозм… Надо герметичнее! Нужно что-то придумать! В военно-полевых условиях, понимаете, не лаборатория стерильная! Я требую пересмотреть техусловия!

— Какие техусловия, Михаил Анатольевич? — грубо, без церемоний, оборвал его Сашка. Он стоял, скрестив руки на груди, и его могучее тело выражало сплошное отрицание. — Я же говорил, еще в прошлом месяце говорил, нужно налаживать массовый выпуск самого простого! Шприцы, жгуты, капельницы! А вы со своими спектрографами и хроматографиями… — он с силой ткнул пальцем в сторону Льва, но смотрел на Мишу, — Мы умными статьями сыты не будем! И раненый боец тоже! Ему нужен не идеально очищенный фермент, а сухая повязка и щепотка антибиотика!

— Это примитивизация! — вспыхнул Миша. — Мы обязаны дать армии лучшее!

— Лучшее есть враг хорошего! — парировал Сашка. — И тем более, враг того, что можно произвести здесь и сейчас в нужных количествах!

— Товарищи, — в разговор спокойно, но властно вступила Катя. Ее голос, обычно мягкий, сейчас резал воздух, как скальпель. — Спорить бесполезно. Факты налицо. Методики Владимира Александровича работают, — она кивнула в сторону Неговского, который сидел, гордо выпрямившись, с блеском в глазах, — но им нужно учить. Массово! И учить не профессоров, а санитаров. Нужно срочно готовить инструкции! Простейшие, с картинками! Как пользоваться РВ-2, как делать массаж сердца, как отличить артериальное кровотечение от венозного. Без этого все наши технологии лишь мертвый груз.

Неговский энергично кивнул, его седая голова закивала, как маятник.

— Абсолютно верно, Екатерина Михайловна! Мои методики доказали свою эффективность! Шестерых вернули! Шестерых! Но… — он развел руками, — … им действительно нужно учить. В каждой роте должен быть человек, умеющий это делать. Это вопрос организации обучения, а не науки.

Лев внимательно слушал этот взрыв эмоций. Он видел, как Ковалев, руководитель отдела витаминологии, нервно перебирает бумаги, а инженер Крутов смотрит в окно, сурово сдвинув брови. Все они были правы. И Миша со своими полосками, и Сашка с его прагматизмом, и Катя с ее системным подходом. Задача была не в том, чтобы найти виноватого, а в том, чтобы синтезировать из этой бури противоречий новую стратегию.

Он выпрямился. Движение было нерезким, но все снова замерли, чувствуя исходящую от него волю.

— Хватит, — сказал Лев тихо, но так, что слово прозвучало громче любого крика. — Претензии друг к другу оставим. Проблема не в том, что кто-то сделал плохую работу. Проблема в том, что мы смотрели не туда.

Он подошел к доске, где еще остались меловые следы от прошлого совещания по сульфаниламидам, и взял мел.

— Полковник Соколов прислал нам не отчет, а диагноз. Диагноз нашей общей стратегической ошибки. Мы создали инструменты для хирурга-виртуоза, а на войне работают тысячи фельдшеров, у которых нет времени на виртуозность.

Он с силой провел мелом по доске, разделив ее на две части. Слева написал: «ПЕРСПЕКТИВА». Справа «ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС».

— Итак, новое распределение приоритетов, — его голос стал жестким, командным. — Все работы по усовершенствованным, сложным диагностическим системам, — он посмотрел на Мишу, — приостанавливаются. До дальнейшего распоряжения.

Миша ахнул, будто его ударили, но Лев уже был настроен беспощадно.

— Все силы и ресурсы немедленно перебрасываются на три направления. Первое: доводка, упрощение и организация массового, поточного производства того, что уже доказало свою эффективность и простоту. Жгуты. Складные носилки. Полевые капельницы. Это твоя зона ответственности, Сашка. Добейся, чтобы их делали тысячами. Не сотнями. Тысячами.

Сашка, нахмуренный, кивнул, его взгляд стал сосредоточенным и острым.

— Будет сделано. Договорюсь с заводами. Упрощу чертежи.

— Второе, — Лев повернулся к Кате и Неговскому. — Екатерина Михайловна, Владимир Александрович. Ваша задача к концу недели подготовить макет «Боевого листка санитара». Простейшие иллюстрированные инструкции по триажу, базовой реанимации, остановке кровотечений. Текст на пальцах. Картинки понятные даже неграмотному. Никакой науки, только алгоритм действий. Согласовали?

— Да, — хором ответили Катя и Неговский. В их глазах вспыхнул огонь новой, понятной и нужной работы.

— Третье. Логистика и упаковка. Александр, это тоже твоя головная боль. Любая наша разработка должна быть упакована так, чтобы выжить в грязи, воде и при минусовой температуре. Забудьте про вощеную бумагу. Ищите новые решения. Консервная банка, если надо!

Он отшвырнул мел. Он снова обвел взглядом команду. Напряжение в зале сменилось сосредоточенностью. Задача была ясна, а план действий очевиден.

— Вопросы есть?

Миша мрачно поднял руку.

— А мои исследования? Хроматография? Новые методы очистки? Синтез препаратов?

— Они подождут, Михаил Анатольевич, — без раздражения, но твердо сказал Лев. — Сейчас твой главный талант умение находить простые химические решения нужен здесь. Подключись к Кате и Владимиру Александровичу. Помоги им. Придумай, как тот же опытный сульфидин можно упаковать в одноразовую, простую в применении ампулу. Сначала массовость и простота. Потом прорыв. Понятно?

Миша тяжело вздохнул, но кивнул. Он был бойцом в этой армии, и приказ есть приказ.

— Тогда приступаем, — заключил Лев. — У нас нет ни дня в запасе. Хасан показал наши слабые места. Следующая проверка будет строже. И плата за ошибку выше.

Он вышел из зала первым, оставив за спиной гул голосов, в котором уже слышались не растерянность и страх, а энергия и целеустремленность. Он шел по коридору, и в голове его уже складывался план разговора с Ждановым. Нужно было заручиться поддержкой старшего товарища, чтобы пролоббировать новые приоритеты наверху. И в этом разговоре ему потребуются не только аргументы, но и конкретные, готовые к внедрению решения. Одно из них уже зрело в его голове, рожденное болью первых потерь и необходимостью спасать жизни здесь и сейчас, без права на ошибку.

Решение было принято, приказ отдан. Команда разошлась, заряженная новой, пусть и суровой, задачей. Сашка, уже забыв про усталость, живо что-то объяснял Крутову, чертя в воздухе пальцами схемы упаковки. Катя и Неговский склонились над листом бумаги, с жаром обсуждая первые наброски «Боевого листка». Энергия хаоса и растерянности преобразовывалась в энергию действия. Это было главное.

Лев вернулся в свой кабинет, чтобы сделать два звонка. Первый профессору Жданову. Тот, выслушав сжатую информацию о телеграмме и принятых решениях, не стал задавать лишних вопросов.

— Понимаю, Лев Борисович. Вы правы. Приходите сейчас, у меня как раз Юстин Юлианович Джанелидзе в гостях. Послушает, вместе подумаем.