— Спасибо, — я собралась встать, но услышала неожиданное:

— Посидите ещё со мной. Если не слишком устали. Такой сумбур в голове... Вряд ли получится заснуть.

Это прозвучало так доверительно и... растеряно, что я не смогла отказаться.

Мы прошли в смежную с кабинетом комнату, совсем небольшую. Пушистый ковёр, похожий на медвежью шкуру, и три больших кресла, стоящих полукругом. Нод Эдгадо сделал пасс, и на стене мягким светом выделился большой квадрат шоколадного цвета. По нему тотчас побежали разноцветные искорки. Они кружились в безмолвном танце, то сливаясь, то рассыпаясь колдовскими узорами, как в калейдоскопе. Успокаивая и завораживая.

«Интересно, как бы здесь отнеслись к идее камина? Хотя нет, открытое пламя на Цвирке ассоциируется с прорывами Хаоса, вряд ли огонь будет для кого-то успокаивающим зрелищем».

Я утонула в кресле, по мягкости напоминающем облако, услужливо подстраивающееся под мои желания. Из правого подлокотника выдвинулась узкая подставка с двумя круглыми выемками, в которые мехатрон наместника тут же поставил два высоких стакана, с чем-то красным и ароматным.

— Это сок ичули, — пояснил нод Эдгардо, опускаясь в соседнее кресло. — Когда охлаждён — светлеет, имеет терпкий привкус, а ещё, слегка успокаивает нервы, расслабляет мышцы. В подогретом состоянии темнеет, теряет терпкость и становится лёгким снотворным... Если захотите уйти — возьмите тёплый напиток, чтобы хорошо выспаться.

— Спасибо, — вслед за наместником я поднесла к губам более светлый напиток.

Густой и тягучий, с привкусом малины. Хорошо освежает в жарко натопленной комнате.

Нод Эдгардо с наслаждением вытянул ноги и растянулся в кресле, всем видом показывая, что собирается отдыхать. Какое-то время мы молча следили за танцем разноцветных бликов на стене.

— Всё это время я наблюдал за вами, — задумчиво заговорил дракон, искоса посмотрел на меня и вернулся к созерцанию. — Вы, земляне, очень сильно отличаетесь от нас. Конечно, по одной особи не судят о всей цивилизации, но кое-какие выводы я, всё же, сделал... Например, ваша живость ума приводит к самым неожиданным решениям. О которых мы не смогли бы догадаться. Но они действуют. Понимаете?

Я помотала головой.

— Драконы... Впрочем, мне кажется, это касается всех жителей Цвирка, думают прямолинейно. Никому не придёт в голову объяснять взрослому человеку то, что знает любой подросток,простите, — он виновато улыбнулся. — И специалисту по животным никогда не пришло бы в голову лечить людей.

— Я не лечила! Просто, некоторые травмы, ожоги...

— Я не виню вас, — мягко перебил меня нод Эдгардо. — Я пытаюсь объяснить. Например, в полевых условиях, при отсутствии лекаря, мы бы просто напитали раненого своей мана-энергией, чтобы притушить боль и замедлить разложение тканей. Но никто не станет заниматься ранами, если не прошёл курс целительства. Нам просто не придёт такое в голову. А вы просто лечили. Без всякой — как вы это называете? — магии. Перестроили свои знания под иные реалии.

— Но я...

— Когда Чарито позволил вам помогать раненым, он уже верил в ваши способности. Другие решили, что у вас есть право лечить людей.

— Вы тоже промолчали. И Альсандо, — я никак не могла понять, к чему он ведёт.

Собирается меня шантажировать? Мелодия канкана тихо, но навязчиво зазвучала в моей голове.

— Мы не стали бы побратимами, если бы не доверяли друг другу полностью.

Нод Эдгардо вдруг помотал головой и виновато улыбнулся.

— Из меня плохой учитель. Хотел объяснить, но кажется, только напугал вас. Вы слишком громко думаете, это правда. Я не обвиняю вас. Наоборот, мне нравится ваша многозадачность и лёгкость, с которой вы принимаете решения.

Вряд ли это можно считать комплиментом, но я промолчала. Для разнообразия.

— Драконы принимают знания как... догму. Если старейшины объявляют что-то ошибкой или нормой, все просто принимают это. Не делая попыток узнать причину, или проверить самому. И я только сейчас понял, насколько это ужасно.

— Не всегда же, — пожала плечами я. — А как же Чарито?

Наместник развернулся в кресле, внимательно глядя мне в глаза.

— Для всех остальных он — чудик, испытывающий на прочность всем известные конструкты, пытаясь упростить сложные формулы. И иногда, совершенно случайно, натыкаясь на что-то малоизвестное. Но пока он не противоречит догмам, ему не мешают.

— А на самом деле? — осторожно спросила я.

— Какое-то время так и было. Хотя, не все его открытия известны Старейшинам и занесены в архивы. Даже мы с Альсандо не относились серьёзно к его экспериментам... А потом оказалось, что оборот Даньяло его убивает. Медленно, заодно вытягивая и наши жизни. Мы закопались в архивах в поисках выхода. Я не мог поверить, что за несколько тысячелетий такого ни с кем не случалось... То, что мы нашли, изумило нас и привело в смятение.

Нод Эдгардо придвинулся к краю кресла, облокотился о колени, и даже чуть сгорбился, уставившись на бегающие огоньки. От прежней расслабленности не осталось и следа, наоборот, в голосе послышалась обречённость:

— Оказывается, всего четыре тысячелетия назад, наш материк был заселён полностью. Когда-то давно, когда наш мир ещё только приобретал знания, драконы очень живо интересовались жизнью в иных мирах. Легенды говорят — наши предки были заядлыми путешественниками. Но в какой-то момент, старейшины решили, что это ослабляет наш мир перед Хаосом... Запретов становилось всё больше... Мы отдали треть материка диким тварям. Перестали искать новое. Мы разучились мечтать... Наверно, расплатой за это наша раса вымирает.

Я растерялась. А что можно ответить на такое?

— Драконицы за всю жизнь могут выносить только три яйца, — с горечью продолжил наместник. — Но, с подачи суфражисток, приблизительно треть самок отказывается от продолжения рода. И ладно бы, сидели бы на своём Женском острове и радовались. Так нет же, уже триста лет их женсовет каждый год терроризирует инкубаторы, отбирая выведенных там девочек! Спасибо Прародителям, не все драконицы прониклись этим злостным предубеждением… Но перепуганные старейшины запретили путешествие по иным мирам без крайней необходимости. Альсандо пришлось добиваться разрешения на ваш перенос, и это было не просто. Простите, — тут же смутился он. — Мы настолько привыкли подчинять свою жизнь общественным потребностям, что никому из нас троих и в голову не пришло, что этот перенос так сильно повлияет на вашу жизнь.

— А как же ваша жена? Она ведь тоже Землянка? И Брина?

— Брину Ачиль встретил ещё до запрета. И она никогда не рвалась назад, на Землю. А Саманта… — нод Эдгардо вдруг густо покраснел и засмущался, живо напомнив братьев Ачиливичей, которым до женитьбы «мама целоваться не велит». — Гм… Саманта прожила на Цвирке два слияния. Она получила приглашение на маскарадный раут, но сразу гнездоваться не стала, захотела сначала осмотреться. Я... гм, приезжал в столицу утвердить новые границы области. А Саманта, как раз, гостила в доме губернатора. Она… опять решила сменить опекуна и приехала со мной. Потом… проявила желание гнездоваться. Когда родила яйцо Даньяло, долго раздумывала, будет ли жить с нами или отдельно. Но подошло время очередного слияния, и она захотела посетить Землю. Вернулась со списком, какую благодарность хочет получить, собрала вещи и отправилась домой.

Мне, конечно, любопытно было узнать подробности, особенно, про гнездование, но спросила я о другом:

— А что такое маскарадный раут? И что за приглашение?

Нод Эдгардо откинулся на спинку кресла, глубоко вдохнул, сделал несколько глотков позабытого сока, и заговорил мягко, как недавно разговаривал с Даньяло.

— Как я говорил, драконица может выносить только три яйца. Но каждый раз созревание яйцеклетки приносит им дискомфорт, непреодолимое желание гнездоваться. Но не с кем попало, а с тем из самцов, кто носит подходящий набор генов. И чем дольше такой партнёр не встречается, тем агрессивней становится самка. Вот и представьте: молоденькая драконица, только нарабатывает авторитет в обществе, вдруг срывается, теряет над собой контроль. Начинает заигрывать с мужчинами. Причём, довольно агрессивно. Ужас! Как потом пережить такое?