— Ой! — я ткнулась лицом в рубаху Альсандо.

Он наклонился к самому уху:

— Тебе больше не стоит пить джинту.

Затем, осторожно придерживая меня за плечи, отшагнул назад и, холодно, как зимний сквозняк, проговорил:

— Я помню: ты меня ненавидишь.

Я? Ненавижу? Зачем он так со мной?

Альсандо обошёл меня, стал так, чтобы закрыть от взглядов спиной.

— Что это было? — кажется, в голосе Танкаро нет гнева, только интерес.

—Простите, если мы помешали вам, — голос Альсандо холодный и тусклый. И он казался мне когда-то мягким и бархатным?

— Ну почему же помешали? — голос женщины звучит успокаивающе. — Мне, наоборот, очень понравилось.

— И мне! И мне! — поддержали её мальчик и девочка.

— Это похоже на древнюю балладу, — задумчиво заговорил нод Танкаро, — о юном драконе, мечтающем о полётах.

— Увы, это развлечение с Земли. Сударыня Натала — Землянка, наша гостья.

Только мне голос опекуна кажется сухим и бесцветным? А как же его взгляд во время танца? Неужели мне только показалось? Наверное, джинты мне, и правда, хватит. На ближайшие восемь лет.

— Я тоже хочу так научиться! — восторженно заявила девочка. — Ну папа, ну, пожалуйста!

Я, наконец, решилась выглянуть из-за спины опекуна. Нет сомнения, что подростки — дети Танкаро и той женщины, уж очень похожи они на родителей. Девочка выглядит на земные четырнадцать, а мальчик чуть старше, выше её на голову и начинает раздаваться в плечах, хотя до мужской стати ему ещё далеко. Он с не меньшим отчаянием смотрит на отца, но озвучить просьбу, похоже, считает не солидным.

— Это не от меня зависит, а от нашей гостьи, — усмехнулся Танкаро.

Но Альсандо покачал головой: — Старейшинам это очень не понравится.

Танкаро переглянулся с женой, и та задумчиво проговорила:

— Версия с древней балладой нравится мне гораздо больше. — И повернулась ко мне: — Что же мы здесь стоим? Пойдёмте к столу. Я Ангера, а ты?

— Натала. — Оглянулась вопросительно на опекуна.

Тот коротко кивнул, и даже легонько подтолкнул меня в спину, а сам обратился к Танкаро:

— Тан, пожалуйста. Проводи сударыню Наталу до гостиницы. Я… Мне нужно улететь.

Нод Танкаро внимательно посмотрел на него, затем на меня, застывшую от этих слов у края помоста, и спросил:

— Уверен?

— Да.

— Хорошо, я позабочусь о ней. Пройдёмте, сударыня?

— Сейчас!

Я подошла к Альсандо, застывшему на помосте, как памятник самому себе, заглянула в прикрытые непонятной дымкой глаза.

— Ты прилетел сюда в гости? Мы случайно с тобой встретились?

Он равнодушно уставился на мою макушку.

— Нет. Эр-2 доложил, что утром ты была недовольна. Я прилетел проверить, как ты устроилась.

— То есть, ты прилетел из-за ябеды Эр-2, и теперь просто улетаешь?

Он помолчал, затем заявил моей макушке так, будто это всё объясняет:

— Да. Я твой опекун.

Да ни хрена это не объясняет! Кроме того, что я дурочка, и опять навоображала себе на три короба. Вместе с Танкаро я направилась к веранде, но, услышав шум за спиной, остановилась и обернулась.

С помоста, а котором я, совсем недавно, так счастливо выплясывала, взлетел изумрудный дракон с оранжевым брюшком.

Ну и ладно. Ну и лети. Семь футов тебе под хвост!

1Gipsy Kings, “Volare”

Я ещё немного посидела с семьёй нода Танкаро, хотя то солнечное настроение больше не вернулось. Наоборот, я чувствовала себя так, словно пять минут назад я была маленькой девочкой, с восторженным предвкушением заглядывающей под ёлку, а потом — бац! — я уже взрослая тётя, которая сама нарядила эту ёлку, и сама подтолкнула под неё коробку с мусором. Чтоб не мешалась.

Я сразу призналась, что ни в танцах, ни в гитарах не разбираюсь совершенно, так как только наблюдала их со стороны. Немного, очень поверхностно, рассказала о Земле, о России. Как смогла, объяснила, что такое театр и зачем он нужен. Пообещала попросить разрешения у Чарито покопаться в той информации, что он успел зачерпнуть в земном интернете. И наконец, нод Танкаро отвёз меня на своём аэрокаре к самой гостинице.

А возле комнаты, сопя от злости и нетерпения, меня поджидала неприятность. Картман, чтоб его перекосило! Ой! Осторожнее с пожеланиями! Хотя, Альсандо рядом нет, магии на Цвирке — тоже. Может и пронесёт. И лучше бы Картмана.

Надо отдать ему должное — увидев меня, он постарался взять себя в руки. Не кричал и даже не шипел, но высокомерия в его тоне не убавилось.

— Пора выполнять договорённости! — заявил он, поняв, что приглашать его в комнату я не собираюсь.

— Какие договорённости? — искренне удивилась я. — Ты сам решил сюда приехать, сам придумал экскурсии — даже не спрашивая у меня. А я ничего тебе не обещала!

— Насчёт экскурсий — согласен. Я хотел проявить заботу. Но, раз тебе это не надо, тем проще. А насчёт обещания — у меня есть свидетельство! — он с таким злорадством посмотрел на меня, будто застал с ножом в руках возле трупа.

Дверь моей комнаты открылась, чтобы выпустить Эр-2 и тут же закрылась. А мой мехатрон остановился у стены напротив нас, отсвечивая фиолетовым глазком камеры. Кажется, это только подстегнуло Картмана. Он указал рукой на дверь и заявил:

— Я достаточно ждал. Пора выполнять договор!

От слова «договор» меня и правда, чуть не перекосило.

— Никаких договоров я с тобой не подписывала! Отвали! — вот теперь я разозлилась по-настоящему.

— У нас была устная договорённость, — поправился Картман, покосившись на Эр-2. — Ты обещала…

— Хрен собачий я тебе обещала!

Я распалялась, а этот засранец, наоборот, стал спокойным и собранным.

— Может, мы войдём в комнату? Или так и будем развлекать соседей?

На минуту я даже задумалась: ругаться на людях недопустимо — с детства внушаемая заповедь. Но и остаться с ним в комнате, наедине… Словно услышав мои сомнения, Эр-2 засветил красный глазок, как стоп-сигнал светофора, и даже подкатился, остановился рядом. Я машинально погладила «защитника» по макушке.

— Мы можем спуститься в кафе, — немного остыв, предложила я.

— Поздно, кафе закрыты. И, — Картман пожал плечами, — я не хочу больше ждать. Пора выполнять обещанное.

— Да что ты хочешь от меня, зануда?

Он оглянулся, словно актёр, отслеживающий реакцию зрителей, и торжественно заявил:

— Ты обещала мне гнездование на время поездки!

— Чи-и-во-о-о? Ах, ты, жаба бородавчатая! Индюк кастрированный!

— Я не индюк…

— Значит, будешь кастрированным! Вали отсюда! И гнездо в штанах уноси, пока я не достала скальпель! Блоха навозная!

Я бы и ногой его пнула, в то самое гнездо, да мехатрон очень неудачно стоял между нами. Картман округлил глаза и тоже стал дребезжать, как крышка чайника.

— Это оскорбление! Я требую сатисфакции1!

Ого! Похоже, мой переводчик, и правда, сильно устарел.

— Да я тебе и без шпаги глаз подсвечу, Казанова горбатый!

Я попробовала оттолкнуть его от двери, но Картман, словно клещами, вцепился в моё запястье. Эр-2, в свою очередь, перехватил щупом руку Картмана. Я, воспользовавшись ситуацией, пнула противника коленом в… куда достала.

— Ай! Больно! — И когда этот гад успел чешуёй обрасти?

Рядом будто кто-то хлопнул в ладоши. Я подняла голову и злорадно оскалилась: Картман, эта ящерица недоделанная, висел, пришпиленный к стене когтистой драконьей лапой. Изумрудный дракон с оранжевым брюшком, мгновенно занявший весь коридор, недовольно пошевелил плечами и стал медленно трансформироваться в менее крупного бронированного ящера.

— Что-Здесь-Проис-ходит?

Я чуть не оглохла от его рыка. Двери остальных комнат на этаже резко захлопнулись, а на лестнице раздался торопливый топот. Ого, сколько свидетелей было у нашего разговора!

— Я об него коленку разбила! — пожаловалась я, и тут же поняла, что не об этом нужно ябедничать. — Он ко мне приставал! Намёки грязные делал! — тут же сдала горе-ухажёра.