А затем начался салют. Разноцветные вспышки взрывались, озаряя небосвод. Люди затихли и любовались красочным заревом, полыхающим над городом.

Когда я стояла, подняв глаза ввысь, не обращая ни на что внимания, ко мне сзади подошел Ян и обхватил мой живот рукой, чуть приобняв, ненавязчиво прижав меня к себе.

И я ощутила дыхание Яна возле своего уха.

– Ава, – шепнул он.

Я, внимая его голосу, повернулась к нему лицом.

Мир вокруг был ярким и кружился.

– Ты пьяна? – тихо вопросил он.

Мне оставалось признаться. Моим ответом был утвердительный кивок.

– Плохо, – вдруг проговорил он.

– Почему? – растерялась я, начиная ощущать легкую вину, хотя я ничего не сделала и веселилась все это время под пристальным присмотром дракона.

Ян выдержал паузу, собираясь с мыслями и не решаясь их озвучить.

– Иначе я бы тебя поцеловал, – наконец сказал он.

Радужки Яна сверкнули на секунду ультрамариновым, пронзив этим светом мои глаза.

Ян внимательно наблюдал за моей реакцией. Я замерла, невольно задержав дыхание.

А он медленно продолжил:

– Но скверно с моей стороны пользоваться ситуацией. Я обещал защищать тебя от чужих дурных намерений.

Мое сердце сжалось. Я неожиданно поняла, что в глубине души отчаянно ожидала этих слов и теперь начала переживать из-за того, что он этого не сделает, не поцелует меня.

Временами я вспоминала наш поцелуй в доме Роксоланы, случившийся после того, как мы вернулись из ада, и меня прожигало смущение, смешанное с тоской. Поцелуй более не повторялся, и наши отношения оставались неопределенными. Мы уже не знали, кем являлись друг для друга.

И не знали, какие между нами границы, есть ли они вообще, либо мы должны через них переступить. По понятным причинам кое-что могло тревожить Яна, а именно обстоятельства нашего знакомства. Но я давно выросла, что он видел воочию, и этого было не утаить, ведь невозможно закрыть глаза на такое.

Но в одном мы не сомневались. Мы – родственные души, нас связывали крепкие, незримые и нерушимые узы. Вместе нам легко, комфортно и хорошо: мы уже слишком давно были настоящими друзьями.

Однако недавно мы начали осознавать некую тайну, которую тщательно скрывали от самих себя, – что нас связывают чувства и иного рода. И теперь трепетное волнение из-за возникшего желания и ожидания обрушилось на меня.

– Поцелуй меня, Ян. Пожалуйста.

Он долго смотрел мне в глаза, над нашими головами словно взрывались и падали звезды, притяжение друг к другу возрастало, а дистанция между нашими лицами сокращалась.

Его запах, его тепло, взгляд, прикованный ко мне, скользящий по моим скулам и губам, заставляли мир вокруг кружиться сильнее. Ладонь, горячая от драконьего жара, легла на мою щеку, и Ян потянулся вперед, а я подалась навстречу ему.

– Иди сюда, – шепнул он и коснулся губами моих губ.

Он впервые по-настоящему поцеловал меня на том фестивале, под всполохами сверкающих фейерверков, и поцелуй был полон жара и тепла.

Этот поцелуй отличался от двух прошлых. Мы оба поняли, что перестали быть просто близкими друг для друга, больше не были просто друзьями. После всего, что случилось, и того, что ждало впереди, ситуация изменилась навсегда.

Я бесповоротно перестала быть для Яна маленькой девочкой, которую он знал.

С того самого момента наши отношения обрели иную форму, совершенную и ясную. Ту, к которой они плавно стремились в последнее время. Поцелуй и все, что будет после – логичный итог нашего общения, дружбы и взаимного доверия.

И это, безусловно, новое начало.

Теперь наши души любили друг друга во всех возможных смыслах, наша связь становилась все более и более прочной и развивалась стремительно.

Мы были близки до невозможности. С этой секунды вечность казалась мне еще более желанной, если в ней мы могли быть вместе. Вдвоем.

Кинельган, сидящий рядом на асфальте, запрыгнул ко мне на сапоги, потоптался по ним и, обвив поводком мои ноги, побрел в сторону с таким напором, что я начала терять равновесие. И мы с Яном покачнулись, оторвавшись друг от друга.

Переведя взгляд на Кинли, Ян усмехнулся, по-доброму или нет – я не поняла. Но забрав у меня из рук поводок, цмок меня распутал. А затем повел куда-то в сторону, где было почти безлюдно. Туда, откуда доносился свежий соленый запах, а воздух пропитался прохладной влажностью.

Вскоре мы очутились на набережной. Над морем проплывали облака, окрестности здесь освещала луна, вернее, налитой месяц, горящий дружелюбным желтым светом. Пляж пустовал, и мы в одиночестве спустились по ступенькам и брели по песку. Замерли у кромки воды, любовались на накатывающиеся на берег волны, а ветер, не такой разгоряченный, как в охваченном гулянии городе, играл с моими волосами, обдавая холодком.

Я отцепила Кинли от поводка, пока вокруг не было зевак, и он принялся вышагивать возле воды, с любопытством наблюдая за прибоем, а потом взлетел и стал кружить в воздухе недалеко от нас.

Ян обнял меня, закрывая от пронизывающего сыростью порыва ветра.

Я прижалась лицом к его шее, обвив ее руками, прильнула к коже Яна губами, чтобы поцеловать.

А затем он обернулся назад и удостоверившись, что никто нас не видит, вызвал вспышки синих молний и туман. Цмок обращался и брал меня с собой.

Спустя долю секунды я сидела верхом на кобальтовом драконе, и вслед за Кинли он взмыл в воздух и понеся по ветру над бездонным темным морем.

Мне нравилось жить жизнью Яна, находиться рядом с ним, и я понимала, что он имеет твердые намерения меня не отпускать. У него было множество знакомых везде – в моей стране и по всему миру, – мы приятно и весело проводили время, пока я училась несколько лет в Художественной академии.

Сбылась моя мечта – рисование стало не просто моим хобби. Мы с Яном регулярно встречались с нашими общими друзьями, бывали в шумных компаниях и тихих, дни проносились в гармонии, мы делали то, что нам нравится. Пока я занималась живописью, Ян отлучался и отлавливал нечисть на землях порубежного мира. Или посещал навь, выполняя свои обязанности. Нас и правда навещала Валентина, как она и обещала.

В гости наведывался и Велес, но не без причин. Он появлялся всегда по делу: что-то передать, получить нужную информацию от цмока или обсудить их божественные дела.

Первое, что Ян сделал, когда мы вернулись из путешествия по Европе и от четы Нобиле – избавился от проклятия, насылаемого песней о Ящере, причем раз и навсегда. Пришлось потрудиться вместе с Константином и Гаем, но они нашли способ, чтобы снять заклятие. Чтобы оно не застигало цмока в самые неподходящие моменты, чтобы он не лишался неожиданно своих сил.

И отныне Ян перестал целовать незнакомок. Меня подобный расклад вполне устраивал.

Мы сыграли человеческую свадьбу, когда мне исполнилось двадцать пять. Несмотря на то что я ранее не видела необходимости в браке, дракон не мог позволить нам и дальше находиться в столь неопределенных отношениях. Ведь цмоки издревле чтили и уважали традиции. После очередного намека на то, что он попросит фоков утопить меня, поскольку драконы не благоволили незамужним – я согласилась. Раньше Ян частенько донимал меня наставлением о том, что я должна выйти замуж – это было моей обязанностью из-за магии, которой я прежде обладала и должна была передать потомкам.

И я действительно вышла замуж. Просто так получилось, что за него.

Через два года родилась наша дочь. Полудракон. Мы назвали ее Аней. На дни ее рождения в доме собиралась практически вся семья Яна. Валентина, Гай, Алексей с Вольгой и детьми, Александра, даже Константин покидал ад, чтобы увидеться с племянницей.

Он всегда являлся в обществе костомах и каждый год приносил Ане куклу, выточенную из рубинов его подданными. На ее десятилетие Ян наконец разрешил позвать Морану, и она приняла приглашение.

Мы прожили долгую счастливую жизнь. Я занималась любимым делом, с успехом окончив Художественную академию. Позже Ян помог мне открыть галерею. Мое творчество было наполнено тем, чем я жила и через что прошла в те далекие дни, когда полагала, что реальность разбита вдребезги, а мой внутренний мир навсегда разрушен. Полотна хранили то, что я не забыла и не хотела забывать. Тем, что я сберегла в себе и что навеки врезалось в память, оставив отпечаток.