Джейк стоит на крыльце, его лихорадочный взгляд прикован ко мне. Мешки под глазами и растрепанные волосы заставляют меня насторожиться.

— Да. Увидимся через пять, — сохраняю ровный голос, хотя внутри все бунтует.

— Я сказал через двадцать.

— Да-да, пять минут идеально.

— Ксандер...дома? — осторожно спрашивает Каден.

— Нет.

— Ты в порядке?

— Я...

Джейк вырывает телефон у меня из рук и нажимает кнопку завершения звонка. Он выключает устройство и кладет его в карман.

Я сжимаю челюсти и не отвожу взгляда. Сейчас два часа, а значит, есть шанс, что мистер Дженсен гуляет с щенком. Если он увидит Джейка, то поймет, что у меня проблемы.

— Привет, Изабелла, — шипит Джейк, кривя губу. — Можно войти?

— Что ты здесь делаешь?

— Просто решил заглянуть в гости. — Он приближается, его массивная фигура полностью перекрывает дверной проем. — Ты заблокировала меня в Instagram, заблокировала мой номер. Не оставила мне много способов связаться с тобой.

— Ты должен был понять намек. — Я делаю шаг назад и хватаюсь за дверь, готовясь захлопнуть ее перед его носом. — Я не хочу с тобой говорить. Не хочу тебя видеть. Мой друг будет здесь через пять...

— Какая жалость, что мне плевать.

Он бросается вперед, его кулак встречается с моим носом. Я отшатываюсь, перед глазами мелькают пятна, глаза наполняются слезами. С вздохом я хватаюсь за нос. Боль вызывает волну тошноты, но я нахожу силы крикнуть:

— Помогите! Мистер Дженсен! Помогите!

— Проклятая шлюха. — Джейк захлопывает дверь и надвигается на меня. — Больно, Изабелла? — Он хватает меня за запястья и отрывает мои руки от лица. — Больно, сука?

— Уйди, — сквозь зубы говорю я.

Он обхватывает мою шею рукой и прижимает к стене.

— Я задал вопрос. — Он сжимает сильнее. — Больно, Изабелла?

— Мистер Дженсен! — кричу я снова, дергаясь в его хватке, цепляясь за его руку, впиваясь ногтями в кожу.

— Ты тупая, как пробка. — Он смеется, и этот угрожающий звук пробирает меня до костей. Рывком он снова швыряет меня в стену, на этот раз моя голова откидывается назад и ударяется. — Заткнись, сука.

Боль пронзает меня, и я подкашиваюсь.

Но я не падаю. Он удерживает меня у стены одной рукой, затем снова тянет вперед и хватает за волосы на затылке. Я стону, снова хватаясь за его руку. Он заставляет меня встать на колени, затем ложиться на живот, вонзая колено в спину, и мне становится трудно дышать. Он вдвое больше меня и в отличной физической форме. Вырваться невозможно.

— Помогите! — пытаюсь я снова, но давление на шею почти лишило меня голоса.

— Ты никак не научишься заткнуться, да? — Он хватает меня за волосы и бьет лицом о плитку. Боль ослепляет, головокружение охватывает меня. Кровь наполняет рот и капает с подбородка. — Я сказал, тихо. — Он снова ставит меня на колени и присаживается передо мной, все еще крепко держа за волосы, заставляя смотреть на него. — Я не понимал, какая ты шлюха. Сперва этот ублюдок Уокер, потом жалкий парень из спортзала, который ищет любой повод поговорить с тобой. А вчера? Я не поверил своим глазам, когда увидел, как ты зашла в отель с этим мальчишкой из Нью-Йорка. Ты и ему раздвинула ноги? Уверен, да. Только для этого ты и годишься.

Мое сердце падает. Он следил за мной?

— Зачем ты это делаешь? — хриплю я.

— Потому что я хочу свою жизнь назад! Я люблю футбол. Я лучший из лучших, и я устал чувствовать себя неудачником.

Он достает из кармана толстый рулон скотча и отрывает кусок. Когда он заклеивает мне рот, я царапаю его руки, лицо, все, что могу, но мои усилия лишь приносят мне пощечину.

— Хватит все усложнять, — шипит он, наклоняя голову. — Я не понимаю. Когда ты была со мной, ты никому не нравилась. Но стоило тебе сойтись с этим предателем Уокером, как вдруг все стали фанатеть, восхищаясь, как такой бабник, как он, остепенился, встретив нужную девушку. — Он встает и рывком поднимает меня. — Он забрал мою девушку, и теперь весь мир помешался!

Он бьет кулаком в стену рядом с моей головой, заставляя меня вздрогнуть. Слезы текут по лицу, но я не могу издать ни звука.

С рычанием он тащит меня в гостиную и толкает на диван. Он нависает надо мной, тяжело дыша, его голубые глаза дикие и не сфокусированные.

— Я любил тебя, но для тебя это была лишь игра. Сплошная ложь и обман. Ты была слишком эгоистична, чтобы понять, как тебе повезло. — Он присаживается так, что его лицо оказывается в сантиметрах от моего. — Ты никогда меня не любила. Ни в детстве, ни когда мы сошлись пару лет назад. Ты использовала меня. Потому что встречаться с самым популярным парнем в школе, знаменитым ресивером «Бостон Сити Уорриорз», давало тебе статус. А я сходил с ума, просто глядя на тебя. Я был трофеем! Ты даже не сожалела, что изменила мне. Ты унизила меня и продолжала жить без капли вины.

Каждое его слово — извращенная версия нашей истории. Боже, как долго это копилось в его голове?

Он сжимает мои запястья вместе, удерживая одной рукой, а другой достает из кармана веревку.

— Ты знала, что я следил за тобой? — Он обматывает веревку вокруг запястий, и трение жжет кожу. — Конечно, нет. Как и этот мудак Уокер. Слепые идиоты. С момента, как я вышел из реабилитации, я следил за каждым твоим шагом, выжидая момент. — Он сжимает мой подбородок между большим и указательным пальцами. — Я видел, как он трахал тебя в своем чертовом «Porsche» перед отъездом в Нью-Йорк. Вы так увлеклись друг другом по дороге из ресторана, что даже не заметили меня. И не заставляй меня вспоминать, как ты позволила ему трахнуть тебя в душе спортзала.

Осознание и ужас накрывают меня. Это был Джейк. Он видел нас в спортзале.

— Я стоял в комнате добрых десять минут, а ты даже не заметила. — Он впивается пальцами в мой подбородок так сильно, что я вздрагиваю. — Со мной ты никогда так себя не вела.

Он грубо отталкивает мое лицо и начинает шагать взад-вперед передо мной. Я сижу тихо, молясь, чтобы Каден понял мои загадочные ответы. Чтобы он успел сюда добраться. Чтобы мистер Дженсен услышал меня и вызвал полицию.

Пожалуйста, пусть это прекратится.

И это действительно прекращается, но лишь на мгновение — только для того, чтобы он достал из кармана небольшой нож. Я откидываюсь на диван, глаза прикованы к оружию, тело дрожит.

— И знаешь, что во мне самое глупое? Я всё ещё люблю тебя. Я, блять, одержим тобой, и что бы я ни делал, сколько бы женщин ни трахнул, ты всегда та, кого я хочу. Всегда. В школе. В колледже. После колледжа. Ты владеешь мной, Изабелла, и мне нужно, чтобы ты наконец вычеркнулась из моей головы. Мне нужно, чтобы ты отстала от меня нахрен. Мне нужно стереть твое красивое лицо из памяти, сделать так, чтобы снаружи ты была такой же уродливой, как внутри.

Он наклоняет голову и любуется ножом, поворачивая лезвие то в одну, то в другую сторону.

— Что бы мне вырезать на твоей коже? Есть предпочтения? Придется сделать это там, где все увидят. Чтобы все поняли, кто ты на самом деле: чертова шлюха. — Он жестоко смеется.

Когда он делает шаг ближе, я резко отстраняюсь. Дрожь перерастает в неконтролируемую тряску. Слезы текут по щекам, пока я пытаюсь высвободить запястья, дергаясь и извиваясь, ослабляя веревку лишь на чуть-чуть.

На его лице расплывается больная улыбка.

— Оу, детка, чего это ты так испугалась? Ты же знала, что так будет. Я ни за что не позволю тебе сбежать после того, что ты со мной сделала. — Он кладет руку мне на щеку, стирая слезы. — Ты заслуживаешь наказания, Изабелла. За твою ложь, неверность, за все твои грехи.

Тыльной стороной ладони он вытирает собственные слезы, его взгляд скользит вниз по моему телу. Когда он добирается до запястья, его глаза сужаются при виде татуировки.

— Разрисовываешь тело, как твой тупой мальчишка? Надеюсь, ты не против, если я немного улучшу дизайн. — Он разрезает веревку, освобождает мою руку и притягивает её ближе. — Будет больно, но, думаю, ты привыкнешь. — Он смотрит мне в глаза, прижимая лезвие к коже на запястье. — Такие шлюхи, как ты, привыкли к боли.