Было скучно, а Пелоп был забавным чудовищем. Урожденный нефилимом, выросший в достатке и поклонении, он жаждал не просто власти и вседозволенности, он алкал божественности. Локи никогда не останавливал таких, но и не помогал им. Ему неизменно было любопытно, что случится дальше. Пелоп ведь не явился ниоткуда, он был созданием двух миров. Для чего он был? Зачем? Почему? Эти вопросы сводили Локи с ума. Он задавался ими по поводу каждого человека и каждого создания на протяжении всей своей жизни.

В юности Пелоп создал культ самого себя. Нашел последователей – нефилимов, по пути убеждая всякого встречного, будто бы бог и ангелы растворились, дабы спасти оба мира, оставив в своих детях истинное начало. И однажды эти дети сами обратятся в ангелов. Сказка привлекала, реальность отталкивала.

На начальном этапе Пелоп не владел знаниями шире человеческих, но обладал определенной силой, амбициями, эгоизмом, а главное, бесчувственностью и равнодушием, достаточными для того, чтобы совершать то, что он совершал. Он и его подчиненные начали с самых беззащитных или ослабших созданий. Пытки, обман, обещания свободы и в итоге всегда смерть. И все ради одной цели: информация. Знания культа о нелюдях ширились, становясь частью каталога, который сам Пелоп именовал «картой истины», а Локи предпочитал называть «картой власти». Новые знания помогали заполучить в клетку кого-то сильнее и опаснее. И так по нарастающей.

Нефилим не был глуп, но он искренне верил в некое свое особое предназначение, а это затмевало разум, делая его обладателя предсказуемым и подвластным лести. Поэтому когда однажды трикстер Гюд возник в жизни Пелопа, тот быстро принял его в свое окружение. Локи привычно не влезал, лишь наблюдал, анализировал, с ежесекундным удовлетворением постигая все новые и новые законы бытия, порой помогал кому-то вмешаться, но предпочитал делать это втайне ото всех. Его вполне устраивала слава изгоя и безумца. Так было до тех пор, пока перед Пелопом не предстали трое: неизвестный ему Эйдолон, рыжая ведьма и хрупкое белокурое создание.

Маруся состроила выразительное лицо в адрес шефа. Лик устало выдохнул. А то он слепой и друга своего не узнал. Может, разрешить ей разговаривать и пустить в свободное плавание? Пусть обезвредит все поселение своей оригинальной логикой. Она может. В час уложится.

Локи стоял чуть поодаль, на крыше одного из домов и внимательно наблюдал за происходящим на мощенной камнем площади. Двоих пленников «поймали» и удерживали нефилимы в вычурных платьях. Они вывели ведьму и бога в центр площади, затем выстроились широким кругом и замерли в ожидании. Толпа людей, собравшаяся за их спинами, сначала глухо перешептывалась, потом затихла.

Лику не требовалось оглядываться. Обстановку он оценил давно и все рассчитал. Естественный купол, образовывающий внушительных размеров разрыв в потоках Эйдолон, нашелся неподалеку от точки входа в Пустоши. Под ним скрывалось поселение. С помощью Маруси, ее волшебной пыли, нескольких часов наблюдений и одной разговорчивой селянки, которую Лик ненадолго поймал, им удалось выяснить достаточно. Козлова раздобыла неплохое изображение Пелопа. Полученной информации с учетом универсального правила Атума о невмешательстве в ход бытия хватало, чтобы перевести «изюм» на каталке соседям в «3А». Секты – это их работа. Ликурга такой расклад устраивал. Да и Пелопа, личность которого Руся подтвердила как жертву, не располагала к поискам убийцы. Сотрудникам предписывалось вернуться к точке входа и ожидать либо искать иную возможность вернуться. К сожалению, сложилось иначе, точнее, Пустоши устроили иначе.

Как только Лик озвучил дальнейший план действий, они с Марусей в мгновение оказались под куполом лицом к лицу с одним из полулюдей. Планы пришлось корректировать в срочном порядке. Правило Атума требовало исключать вмешательство в исторический ход событий. В случае если речь заходила о самозащите, это вмешательство требовалось минимизировать. Эйдолону предстояло балансировать на лезвии ножа. С одной стороны жизнь и здоровье его и подчиненной, с другой – неприкосновенность истории. Само собой, это касалось только созданий. Что бы ни пытались изменить в прошлом Иномирья, будущее не менялось. Создания могли влиять лишь на время и пространство своей Вселенной непосредственно или извне через ее обитателей.

Оковы Гефеста, что в данный момент тяжело оттягивали запястья, на деле были бесполезны. Удостоверение личности МУП, наносимое на кожу, содержало искусственный код маниту кузнеца, так что сотрудники Интерпола могли освободиться в любую секунду. Важно было выбрать эту секунду. Руся сдула волнистую прядь, упавшую на нос. Она бы пальцами волосы убрала, но шеф строго-настрого запретил лишний раз тревожить оковы, объяснив свой приказ довольно странной фразой: «Ты же Маруся». Козлова нахмурилась, вновь задумавшись над услышанным, но быстро вернулась в реальность.

Над площадью разнесся глубокий мужской голос. Его обладатель что-то сурово вопрошал. Руся не поняла ни слова, зато Лик понял и, как остальные участники абсурдного представления, замер в ожидании. Прямо напротив пленников нелюди разомкнули кольцо, и в круг вплыл идейный вдохновитель учиненного безобразия. Пелоп собственной персоной. Вплыл, конечно, сильно сказано, он простейший наговор использовал. Дома такие в средней школе учат, но исключительно из-за техники безопасности. Обычно ребятня уже в младшей школе втайне от взрослых шутит с гравитацией.

Руся огляделась. Люди вокруг точно не считали фокус примитивным. Благоговейный ужас и восторг читался на лицах. Ведьма презрительно прыснула и поводила носом из стороны в сторону. Волосы-то она убрала, но нос теперь чесался.

– Буль, буль, бум-бум-бум, буль, – вещал Пелоп, не скрывая удовольствия от веры в собственную исключительность. И тем сильнее верующим выглядел, чем заинтересованнее выглядел Ликург.

Слушать было скучно. Причем Маруся была уверена, что ей было бы скучно, даже если бы язык понимала. Так что она просто стояла и мечтала о скорейшем завершении приступа самолюбования у героя напротив. К тому же нос чесался невыносимо! Руся еще раз им поводила, но помогло мало.

– Блам-блам? – неожиданно и сдержанно превратил монолог в диалог шеф.

Козлова едва вслух не застонала от досады. Все, что нужно, – просто уйти отсюда. И они могли бы это сделать без труда в любое мгновение. Но нет! Оказавшись в прошлом, всегда оглядывайся на настоящее, иначе рискуешь его изменить и потерять. Уходить нужно максимально осторожно.

Нос чесался нестерпимо.

Пелоп выдал новую речь, которую Лик снова прокомментировал, а это уже была тенденция.

Руся сердито фыркнула, за что в очередной раз впоследствии на себя досадовала. Могла ведь промолчать? Могла. Но не стала. И вместо роли тихой незаметной спутницы стала средоточием любопытства главного местного социопата.

Нефилим смотрел на Марусю не моргая пару долгих минут, потом поманил к себе, сопровождая жест речью. Козлова вопросительно взглянула на шефа. Будучи учеником аптекаря, она могла справиться со всей местной братией полулюдей одна. Конечно, не без больших усилий и затратив немалое количество времени (нефилимы все-таки), но могла.

Шеф зло стиснул челюсти, прожег подчиненную суровым взглядом и обратился к Пелопу с речью. К сожалению, отвлекающий маневр провалился. Пелоп подождал немного, а когда понял, что Маруся не собирается двинуться с места, поплыл к ней сам. Левитация мужику явно нравилась. Это Козлова отметила, как и то, что вживую Пелоп выглядел уже куда как красивее, чем на созданном ею изображении. Особенность нефилимов. Чем дольше на них смотришь, тем краше они кажутся.

Пелоп подплыл к ведьме совсем близко и снова к ней обратился, только на этот раз коротко. Потом вытянул ладонь и торжественно возложил эту самую ладонь ей на макушку. Руся озадачилась, дергаться не стала, но на руку великого предводителя глаза скосила.

– Бум-буль, – сказал нефилим.

– Угу, – не выдержала Козлова. – Шеф, можно я ему накостыляю?