Иска над ухом прерывисто вздохнула. Я обернулась к малышке – до бестолковой энэ наконец дошло, что в настолько стрессовой ситуации ее дочь оказалась впервые. Я взяла ее за руку и крепко сжала пальчики.

— Эйлла, девочка моя, не нужно так переживать сейчас. Сосредоточься, дыши, как я тебя учила и понемногу с позиции покоя входи в аншии. Хорошо? Во-первых, мы пока не знаем, действительно ли произошло что-то плохое, или это всего лишь недоразумение. Во-вторых, Тимур зрелый, умный мужчина, к тому же нейроморф. Даже если он попал в некую сложную ситуацию, он найдет из нее самый короткий и простой выход. В-третьих, у него есть мы.

Она снова выдохнула, но на этот раз уже спокойнее.

— И мы разрешаем тебе его побить по голове, когда найдем, — проворчал Глеб.

Иска невольно засмеялась, окончательно вернув себе самообладание. Иммэдар тут же переключился на меня:

— Спроси у Арги, получила ли она свой сюрприз или еще нет?

Дальнейшие указания мне не требовались. Я задала вопрос, получила утвердительный ответ и тут же связалась с будущей госпожой Юсуф. Ввести их с Суром в курс дела много времени не заняло, я для этого браслет в режим видеоконференции перевела. Глеб мгновенно подключился к диалогу:

— Вы еще дома?

— Дома, — кивнул Сур. Когда я поясняла что и как, он выглядел растерянным, а теперь хмурился. — Давай, командуй.

— Ладно, — Иммэдар на скорости вписался в очередной поворот. До подножия холма оставалось еще полпути, и, кажется, Глеба это раздражало. — Свяжись с мамой, пусть Спира откроет Арге доступ к городской системе безопасности. Ищите все, что связано с Тимом или с чужаками. Любые подозрительные передвижения за последние дни. В том числе в воздушном пространстве. Арга!

— Да?

— Пока он общается с Радой, проверь, не было ли за нами удаленной слежки со спутников. Запрос помощника посла о наблюдении за гражданами Тала должны удовлетворить быстро. Новый кабинет министров боится громких скандалов.

— Поняла.

— До связи, — не глядя, попрощался Глеб и переключился на меня. — Сможешь выяснить, где Уррау?

— Давай, я? — встрепенулась позади Эйлла, и ее взволнованное личико вновь появилось между сиденьями.

— Птичка моя, ты не сможешь. Твой браслет дома.

Дочь с шипением процедила длинное замысловатое и довольно абстрактное ругательство на русском.

— Который даана научил? — вкрадчиво уточнил Глеб.

Я понимала, что у него это скорее привычка играть с Эйллой, нежели настоящая шутка, да и сама ситуация к веселью не располагала, но все равно не удержалась от улыбки. Больно забавно дочь поморщилась и без обиняков честно ответила:

— Миха. — Она никогда не лгала, особенно любимому папе.

— Я так подумал. Вот с ним как раз связь и держи. Прямо сейчас меня интересует, отвечают ли на звонки родители Тима.

— Ага, — Иске задача пришлась по душе. — Выясню.

Она откинулась обратно на спинку сиденья и погрузилась в переписку.

Мы с Глебом переглянулись – тоже такая привычка убеждаться, что ничего больше не пропустили в душевном состоянии Эйллы, что оба не видим ничего подозрительного, – и сосредоточились каждый на своем деле. До города на такой скорости пикап домчит нас быстро, но это все-таки грузовик, древний, как эти величественные горы, а значит тяжелый в управлении, особенно на высоких скоростях. Я же развернула широкую панель своего браслета, одновременно стараясь сообразить, с чего же мне все-таки начать. По идее мелии Уррау не имела никаких причин желать свидания с Тимом, тем более наедине. Я бы даже поставила на то, что она всеми силами постарается избежать такой встречи, но, как говорит Глеб, чем черт не шутит.

Перед внутренним взором всплыл тот самый открытый вечер в доме приемов Широкого круга почти полтора года назад, когда члены Совета приходили с друзьями и родными, дабы отдать дань великому сонму тала-первооткрывателей и поздравить экипаж Йер с успешным прохождением индивидуальной модели К2.0 первых нагрузочных испытаний. Арга была в центре внимания, да настолько, что Сур только и делал, что ходил за ней тенью и недовольно хмурился на молодых заинтересованных в ее обществе эомелии. Машина тем вечером была популярнее самой Эйллы, но малышку это не смущало. Она носилась от гостя к гостю, находила общий язык с каждым, дразнила Тима, как обычно чрезмерно переживающего за ее здоровье, и просто веселилась. Все шло отлично, пока в зале не появилась мелии Уррау в сопровождении эомелии Хриса. Старец вошел с ней рука об руку и представил, как невесту своего младшего сына и претендентку на вхождение в третий круг Совета.

Тим.

Я помню, как он замер и выпрямился. Помню боль в его глазах. Иска, которую он до того мгновения безуспешно пытался выманить из-под стола увещеваниями, что она слишком взрослая для подобных шуток, и не особо помещается в укрытии, сама выбралась наружу, подошла и взяла своего несчастного медика за руку. Потерянный, он крепко сжал ее пальчики, а потом, будто ощутив вдруг острую потребность, обхватил тонкую детскую кисть двумя руками и прижал к своему животу. Иска не сопротивлялась, сверкала только попеременно то обеспокоенным взглядом на профиль Тима, то свирепым исподлобья – на Уррау и ее будущего родственника. Птичка на тот момент уже знала о происхождении отца Тима. К счастью, того же нельзя было сказать об этой отвратительной мелии – Глеб в свое время предусмотрительно запретил Тиму посвящать Уррау во многие подробности. Если честно, в тот момент мне хотелось утопить ее уной в боли. Ничего плохого, только вернуть ощущения, которыми она наградила доброе, открытое и любящее сердце нейроморфа, но я сдержалась. А вот Иска свои желания не скрывала и легко в них признавалась, и, кстати, признается до сих пор. Уррау малышка ненавидит всем существом.

Да и кто любит эту тала, в самом деле?! Десятью месяцами ранее злополучного вечера она с легкостью равнодушной машины, не стесняясь свидетелей, растоптала гордость и честь мужчины, с которым строила отношения.

«Эомелии Тимур, — холодно, словно к чужаку, обратилась она, зайдя в конструкторскую, где помимо экипажа присутствовали подчиненные Арге инженеры, — я пришла к выводу, что устала от этих отношений».

Растерялся не только Тим, но мы все. Он уже с Глебом обсудил, как лучше рассказать ей про Хрису, про отца, какое место она займет в экипаже, ведь их отношения достигли этого установленного Иммэдаром временного порога – три года. И вдруг…

«Ур…» — начал Тим, но был категорически прерван.

«Я буду честна. Меня с самого начала интересовала не твоя личность, а ты, как биологический объект. Было увлекательно изучать нейроморфа. Ты так же должен знать, что я солгала относительно своего истинного имени. Меня, как Кайи, никогда не существовало. Ложь была вынужденной мерой – иначе на близкий контакт ты не шел».

Я в жизни не слышала более жестоких слов! Честных, но жестоких. Даже илла, что мог оказаться убийцей моей матери, в сравнении с этой мелии казался всего лишь одержимым некоей идеей тала. Всего лишь… Подумать только!

Тим не двигался, слушал молча.

«И да. — Она почти развернулась, чтобы уйти, но задержалась, очевидно, вспомнив нечто важное. — Я все же должна поблагодарить тебя за интересные и нужные мне профессиональные знакомства».

И ушла. Не прощаясь больше ни с кем. Впрочем, ее красочную речь для Тима тоже назвать прощанием не получится. Я тогда впервые от Эйллы русский мат услышала. Одергивать Птичку никто не стал – мысль она озвучила общую. Тим только заулыбался, потрепал ее по макушке, а после вышел и исчез до утра. Где он пропадал и что делал, никто из нас не знает до сих пор.

Разум захлестнула волна гнева, спровоцированного воспоминаниями. Я прикрыла на мгновение веки, набрала воздуха в легкие и медленно выдохнула, стараясь взять под контроль эмоции. Злость – плохой помощник. Можно было бы в аншии погрузиться, но одновременно с Эйллой это делать я пока опасалась. Птичка не научилась еще верно ловить моменты входа и выхода, к тому же с шатри у нее бывали сбои. Последнее попечительский совет Космофлота особенно беспокоило – давая согласие на причисление нейроморфа К2.0 к роду ирра Эолуум-ма, они ожидали более стабильных показателей. Короче, усиливать уной без контроля ведущего мастера малышке рано. Придется справляться без аншии.