Они едва успели выскочить на поверхность – недалеко от того села, куда отводили детей. Топь за их спинами сомкнулась с грохотом бушующей бури, выплеснула из земли волну чёрного ила и затихла, застыв покровом простой влажной земли.

Илар до боли в глазах вглядывался в холодную поверхность озера. Туман перестал вытекать из-под болот, а в толще воды, казалось, что-то бурлило и вспыхивало красным – а может, это уже мерещилось.

Что он мог сделать? Выстрелить в озеро? Глупо. Кинуть туда топор? Попытаться полыхнуть искрой? Привести чародеев на подмогу?

Несколько раз Илар порывался вскочить на коня и поскакать хоть за кем-нибудь, но не решался уйти с места. Если Смородник попросит о помощи, а его здесь не будет? Нет, так нельзя.

Прошло много времени – вечер накатывал синими сумерками, в которых каждый костёр пылал лишь ярче. Илара злило собственное бессилие, он бродил вокруг, схватившись за голову, рычал, ударял кулаками себе по бедру и по земле. Хотел тоже нырнуть в воду, но каждый раз его останавливала мысль: его ждут Купава, Мавна и Раско. Нельзя. Ради них.

Наконец что-то начало меняться. Земля содрогнулась, из топей хлынули вода и ил, будто что-то выдавливало их изнутри. Илара обдало чёрной жижей, он отбежал от озерца, но увяз ногой в грязи и упал навзничь. Перекатился на бок, неуклюже отполз, отплёвываясь от ила, попавшего в рот. Кони тревожно обмахивались хвостами и перебирали ногами – хорошо, что Илар нашёл чахлые деревца и привязал коней, а то не хотелось бы остаться посреди болот без лошадей.

Позади продолжалась битва. Чародеев стало заметно больше, и людские голоса слышались уже громче упыриных визгов. Несколько раз по полям прокатывался волнами огонь, лишь немного не доходя до городских стен, и каждый раз у Илара обрывалось сердце.

Тряхнуло ещё сильнее. Земля будто хотела сбросить с себя и Илара, и чародеев с упырями, и города. Заворчало, как далёкий гром, откуда-то снизу. Поток тумана, успокоившийся было, вдруг хлынул с новой силой и густо покраснел – будто налился кровью, от алой до багряной, сгущаясь до чернильного цвета. Туман поднимался выше и выше, выстреливал к небу и уже больше походил не на туман, а на дым.

Клубы закручивались вихрями, уплотнялись, сбивались вместе, и Илару стало казаться, будто он видит в них чьи-то очертания. Воздух наполнялся гулом – сперва невнятным и тихим, но чем дальше, тем чётче слышалось, что гул состоит из множества отдельных голосов. Они кричали, плакали, стонали, рычали, шептали – на тысячу ладов, сливаясь в один, так что нельзя было разобрать ни слова.

Горло Илара сдавило ужасом – он не понимал, что происходит. Он привык к простым вещам: месить тесто, печь хлеб, убивать упырей, а сейчас чувствовал себя совершенно растерянным и беспомощным. Он видел множество упырей: страшных чудовищ и похожих на людей. Он убивал их: оружием и искрой. Он спасал от них чужих и родных людей. Но что он может сделать прямо сейчас, чтобы защитить близких и спастись самому. Сбежать? Нет, сбежать он бы точно не смог.

Туман сплотился ещё сильнее, и Илар разобрал очертания мужчины – высотой до небес, но всё же человека. Мерцая от белого до багряного, он становился будто бы осязаемым, в его облике проступали мелкие черты: окладистая борода, печальные глаза, крупный крючковатый нос. Мужчина развернулся к Илару и остановился. Голоса стихли.

Илар теперь слышал только своё бешено колотящееся сердце. Ему казалось – ещё минута, и он сойдёт с ума. Сможет ли узнать Купаву, Мавну и Раско, если лишится разума? Было бы нелепо закончить вот так.

Мужчина шагнул к нему – огромный, выше городских стен, такой без труда перешагнёт целую реку. Остановился, разглядывая лежащего на земле человека, цепляющегося за самострел.

Илар поджёг искрой снаряд и зарядил самострел. Но стрелять не спешил.

Он думал: если туманная нога наступит на него, что он почувствует? Умрёт ли он сразу? Или его вдавит в болотную топь, на дно, в грязь и чёрную воду? А может, туман просто пройдёт через него и ничего страшного не случится?

Мужчина сделал шаг к нему. Затем – ещё. Огромные стопы были так близко, что следующий шаг должен был прийтись точно на то место, где лежал Илар.

Он не мог пошевелиться. Застыл, вцепившись в самострел. Он бы выстрелил – уже почти спустил снаряд. Но чудовище сделало шаг, тяжело вздохнуло, подняв порыв ветра, и прошло мимо, будто вовсе не заметило человека под ногами.

Илар задыхался, глядя, как рядом с ним проходит и отдаляется туманная глыба с обликом мужчины. Кони ржали и пытались порвать привязи, зато земля успокоилась и уже не качалась под ногами.

Чудовище прошло чуть дальше, чернея гуще и гуще. Упало на колени, будто кто-то ударил по ногам. Огромная голова зашевелилась, вспучилась, страшно изменилась, превращаясь во что-то невероятное. Илар смотрел во все глаза, но в то же время больше всего на свете хотел отвернуться и не видеть этого. Ему было страшно – так, как не было ни в одной битве с упырями. Ужас сковывал тело, леденил душу, и хотелось закричать, но горло тоже стиснуло, словно чьими-то сильными пальцами.

Голова чудовища разделялась на отдельные силуэты. Они отрывались от него, рассыпались, как крошки от разорванного каравая, и разлетались, просто растворяясь в небе, как дым. Снова поднялся шум – вновь зазвучали голоса, но в них больше не было отчаяния и страха. Туман рассыпался на тысячи очертаний, и, взлетая к небу, они истончались, навсегда смолкая.

Скоро от туманного чудовища ничего не осталось – лишь горстка пепла на мшистой земле.

Озерцо рядом с Иларом вспенилось, забурлило, как кипящий котёл. Вздыбилась чёрная волна, и на поверхность вытолкнуло человека. Илар вскочил на ноги, всматриваясь в наползающий полумрак. Человек лежал на воде лицом вниз, но Илар всё равно узнал его – да больше это никто и не мог быть.

Сняв сапоги, Илар бросился в воду и вытолкал Смородника на мель, потом, выбравшись сперва сам, не без труда выволок его на берег, ухватив поперёк груди.

Переложив Смородника на спину, Илар опустился рядом с ним и потряс за плечи.

– Эй, парень! Очнись. Ты меня слышишь?

Мокрые грязные волосы чёрными змеями облепляли бледное до серости лицо – теперь не жёсткое, а спокойное и уставшее. Будто бы острее очертились нос и скулы, под глазами сгустились тени, а белая полоса на брови, запачкавшись илом, перестала быть видна. Илар прижался ухом к его груди, но ничего не разобрал из-за шума битвы, бушующей в стороне лагерей.

– Парень, ну ты чего? Эй, ну-ка посмотри на меня!

Илар похлопал Смородника по щекам – неприятно холодным и мокрым. Приподнял его и положил голову себе на колено. Убрал с лица волосы, неуклюже запутавшись пальцами в длинных прядях. Снова хлопнул по щеке.

– Если ты сейчас не очнёшься, я тебя убью. Серьёзно говорю.

Конь Смородника фыркал и натягивал верёвку – чуял близость хозяина. Илар мягко отпихнул чёрную морду, чтоб не мешал, и снова потряс Смородника.

– Послушай меня, парень. Я не знаю, что ты там делал, но у тебя всё получилось. Тут из болота вылезло нечто из тысяч душ, и все они ушли в небо. Не стали болотниками. И чудищами тоже уже не станут. Пусть сейчас по земле ещё бегают упыри, но новых топь не сможет породить. Больше не повторятся сожжения и долгие войны. С оставшимися мы как-нибудь разберёмся – уже разбираемся. И будет совсем здорово, если ты поможешь. – Илар шмыгнул носом. – Знаешь, когда я видел, как ты ловко управляешься с искрой и какие костры зажигаешь, даже немного завидовал. Это восхищает. Такой ты неукротимый, аж страшновато становилось. А теперь что? Лежишь спокойный, даже не щеришься. Непорядок.

Смородник молчал. Сколько Илар ни вглядывался в его лицо, никак не мог различить ни движения ресниц, ни дыхания. В голове стучала страшная мысль, которую Илар гнал всеми силами и не позволял звучать громче. Он со злостью ударил кулаком по земле.

– Нет, ну а Мавне я что должен сказать? Как ей объясню? Ты о ней подумал? Я хочу видеть свою сестру счастливой. Слишком давно не видел. И если ей для счастья нужен такой бешеный пёс, как ты, то я ни слова не скажу. Только очнись, парень. Пожалуйста.