Со второй попытки ему удалось зажечь меч – лезвие полыхнуло белым, осветив землю вокруг, а потом загорелось ровным красным светом.

Рядом с Иларом закричал и упал чародей: когтистая лапа упыря схватила его за щиколотку, высунувшись прямо из-под земли. Илар рубанул по лапе, и кисть с когтями покатилась, чернея и сморщиваясь на глазах.

На Илара тоже набросились, сбили с ног. Он упал, ударившись спиной, и махнул мечом по плечу упыря. Нежак завизжал, Илар перекатился под ним и вспорол ему брюхо. На руки брызнула чёрная жижа – не будь у Илара разбуженной искры, кожа покрылась бы болезненными волдырями.

Боярышник бился сразу с целой стаей, окружившей его, и неплохо справлялся: пламя взвивалось, кружило вихрем, и упыри с воплями сгорали в нём. Илар поднялся, ударил мечом бежавшего навстречу упыря, затем – ещё одного и ещё…

Он махал, рубил, сёк, падал, перекатывался по земле, вскакивал на ноги, чтобы снова биться. В ушах всё сливалось в единый монотонный шум: рокот пламени, треск искр, звук раздираемой плоти и ломающихся костей, крики чародеев, вопли упырей, предсмертные хрипы и тех и других. От дыма щипало в глазах и в носу, огонь вспыхивал повсюду, мельтешили тела – и непонятно было, в какой стороне лес, в какой – городская стена и где защитные костры вокруг стоянки, а где полыхает от того, что искра ударила в землю.

Кровь неслась по венам, стучала в висках, в груди клокотало, и с рук Илара нет-нет да срывались непрошеные всполохи. Он боялся, что попадёт в чародеев – не знал, какой вред способен причинить им этот огонь, и не собирался проверять. Зато меч пылал ровно и яростно, и упыри от его ударов съёживались чёрными комьями, едва успев взвизгнуть и обдать лезвие своей кровью.

Те чародеи, которые днём ускакали охотиться, так и не вернулись. Илар понимал: упырей больше в сотни раз, и двум отрядам тяжело им противостоять. От зажжённых стрел костры теперь пылали и вокруг стоянки, на полях и болотах, ещё немного – и дойдёт до городской стены. Дым всё гуще затягивал Озёрские предместья, всё краснее и ярче светилось вокруг, и дышать становилось труднее и труднее.

Илар потерял счёт времени. Наверняка они бились уже не один час, но легче не становилось. Упыри всё бежали и бежали откуда-то, по меньшей мере шестеро чародеев лежали на земле убитые. Сил у многих почти не оставалось.

– Сжечь бы всё! – взревел Бражник, отбиваясь сразу от нескольких тварей. – Боярышник! Давай! Зови Иволгу!

– Нас троих не хватит! – откликнулся он откуда-то через дымную завесу. – Если жечь, то всем! Нужны ещё отрядные главы! И ратные.

Они перекрикивались сквозь вопли и шум, в перерывах между ударами. Полыхнуло, потом снова и снова – вдалеке, под городскими воротами, громко завизжали на дюжину голосов.

Илар кашлял, горло саднило от дыма, одежда вся покрылась чёрными брызгами. Волосы слиплись и падали на глаза, по лбу градом катился пот. Мышцы на руках сводило от бесконечных замахов и ударов, рёбра ныли от падений, где-то на плечах пекло от упыриных когтей. Спустя время нежаков наконец-то поубавилось, новые стаи перестали ломиться через костры, но всё равно их ещё немало носилось по лагерю.

Илар едва держался на ногах. С горящего лезвия стекала вязкая чёрная жижа, лёгкие горели. Узнать бы, как там сейчас Купава? Он обернулся на шатёр – вроде бы цел и невредим…

Сбоку на Илара кинулся упырь, метясь жёлтыми зубами в лицо. Илар замахнулся, ударил мечом ему по плечу, но упырь только развизжался до рези в ушах.

Краем глаза Илар видел, как прямо сквозь стену костров на поляну ворвался всадник, подняв ворох искр. На ходу метнул в упыря огненный хлыст, раскроив нежака пополам вдоль хребта – тот почернел и обмяк поверх Илара. Прокатил несколько пылающих шаров, которые поразили ещё троих упырей, – те резко смолкли, осыпавшись на землю грудами чёрной съёжившейся плоти. Всадник спрыгнул с коня и остановился, тяжело дыша, а на ладонях у него ещё пылали сгустки пламени, мерцающие неровно, от алого до белого. Илар перекатился на бок и поднялся на ноги.

Стало гораздо тише, чем было раньше. Последнего упыря убил Бражник ударом топора, и на поляне остались только чародеи. Некоторые переглядывались, кто-то смотрел на пришлого чужака откровенно враждебно.

– Нежак! – крикнул Хмель.

– Он же умер!

– Покажи свою кровь!

Незнакомец молча вынул нож и полоснул себя по предплечью. Илар заметил какую-то чёрную метку у него на руке, выше которой полилась кровь – красная, как у всех живых людей.

– Довольны? – хрипло выкрикнул он.

– Боярышник же говорил, что убил тебя, – усомнился Хмель, глядя на новоприбывшего чародея с недоверием. – И Матушка тебя оплакала.

Чародей неверяще сдвинул брови, сжал кулаки и, оскалившись, подался вперёд. Длинные чёрные волосы упали ему на лицо, и он отбросил их за плечи резким движением руки.

– Что он говорил? Он сказал Матушке, что убил меня?

Илар повернулся, чтобы видеть и Боярышника: тот невозмутимо стоял около двух мёртвых упырей, скрестив руки на груди.

– Сказал. Потому что лучше прослыть мертвецом, чем предателем.

Черноволосый чародей с рыком кинулся к Боярышнику, и Илар едва успел встать между ними. Схватил чужака за жилистые плечи, удерживая на месте, – чародей был чуть ниже Илара и стройнее, но рвался так неистово, что чуть не повалил на землю.

– Тише ты! А ну, успокойся!

Илар обхватил его поперёк тела, испачкав рубаху в чужой крови, текущей из порезанного предплечья.

– Уйди с дороги, пока я тебя не…

Вывернувшись, чародей бросился под ноги Илара, и они оба упали на истоптанную землю, покрытую сажей и кровью.

– Да уймись ты уже!

Илар схватил чародея за плечи и с силой ударил о землю. Тот кашлянул, сбив дыхание, дикий взгляд немного прояснился. Выскользнув из хватки Илара, он вскочил на ноги, снова откинул с лица длинные волосы и стиснул кулаки, готовый кинуться на Боярышника, который со скучающим видом развернулся и пошёл к шатру. Илар тоже поднялся, но с трудом, чуть не поскользнувшись.

– Да откуда ж ты такой бешеный взялся? – проворчал.

– Откуда надо. – Чародей сплюнул на землю и оттёр пальцем кровь с разбитой губы – видимо, где-то Илар переусердствовал.

Бросив очередной испепеляющий взгляд в сторону Боярышника, чародей рыкнул и похромал к краю стоянки. Никто его не поприветствовал и не поблагодарил за помощь, но гнать не стали – посмотрели с недоумением и презрением и разбрелись: кто убирать тела упырей, кто тушить лишние костры и разжигать новые для сожжения погибших и для приготовления пищи.

Илар же побежал к шатру. Ворвавшись внутрь, он увидел, как Купава сидит среди расстеленных спальных мест: ладони прижаты к ушам, глаза зажмурены. Он упал перед ней на колени и обхватил обеими руками, прижимая к груди.

– Всё закончилось, я здесь. Не переживай.

Купава, дрожа, припала щекой к его грязной рубахе. Он целовал её в макушку, в висок, в холодную щёку – и чувствовал, как усталость отступает, а сердце уже колотится не так быстро и тяжело. С Купавой всё в порядке, упыри не добрались до шатров, пламя не сожгло её убежище, а значит, всё было не напрасно.

– Ты весь в крови, – всхлипнула Купава. – Я чуть с ума не сошла. Боялась за тебя.

Илар хотел бы утешить её, сказать, что она зря волновалась и с ним не могло случиться ничего плохого, но промолчал. Он не стал бы врать, да и она не глупая. Она видела, как упыри убивали опытных чародеев, как рвали плоть и лакали кровь из ран. Видел, как пробирались прямо через костры, и даже страх смерти их не останавливал.

Илар тоже запросто мог оказаться в числе погибших.

– Но всё уже закончилось. Посидишь тут или выйдешь?

Купава вытерла нос и посмотрела ему в лицо. Убрала со лба грязные пряди волос. Провела кончиками пальцев по подбородку с редкой светлой щетиной.

– Я не хочу сидеть одна. Пойдём. Может, там надо чем-то помочь. Поесть сготовлю.

Не глядя в сторону убитых чародеев, Купава прошла к костру, где уже ставили котлы. Илар оттащил несколько обуглившихся упыриных тел за пределы стоянки и устало сел на еловое бревно.