– Где мои вещи?

– У ритуального костра. Отбросить старое, выходя на новый круг, понимаешь? Мы сожжём их, а с тобой поступим иначе.

– Чем я вам не угодила? Вместе с моими вещами. Мы просто попросились переночевать и ничего такого не совершали. Если мы как-то нарушили ваши законы или оскорбили кого-то – скажи, и я извинюсь. Нам правда нужно попасть в одно место, и если кое-кто нас опередит, то последствия ощутят все. Я не шучу, Тёрн. Давай ты бросишь свои игры, вернёшь мне одежду и сумку, и мы больше никогда не заглянем в вашу деревню.

Тёрн покачал головой: почти печально, будто его самого расстраивало так, как приходилось поступать.

– Птица-Мать тебя ждёт. Давно ждёт, Алида. Но я не хочу, чтобы она дождалась. Ты помешаешь и мне, и всем нам. – Он задумчиво постучал указательным пальцем по губе, будто прикидывая, что стоит ей рассказать, а что утаить. – Если ты дойдёшь туда, куда держишь путь, то постигнешь силу, которую тебе не стоит постигать. Больше я, увы, ничего не могу тебе сказать. Извини.

– Ты ничего и не сказал. Один невразумительный бред. Перебрал медовухи, провидец? – Алида буквально задыхалась от возмущения. Всё это время она пыталась нащупать ниточки вялых мыслей дремлющих кур и, кажется, преуспела. – Интересно, провидец, можешь ли ты предсказать, что сейчас тебе расклюют лицо?

Она сосредоточилась и послала птицам мощный мысленный импульс. Куры мгновенно встрепенулись, истерично заголосили, заквохтали, захлопали неуклюжими короткими крыльями и, теряя пушистые белые перья, сорвались с насестов и устремились на Тёрна, целясь в него когтями. Алида ощутила мрачное удовлетворение, когда провидец завопил и вскочил на ноги, отбиваясь от куриного нападения.

Алида приготовилась подгадать момент, когда Тёрн откроет дверь, и выскользнуть наружу вместе с ним, но поняла, что у неё ещё слишком болит и кружится голова. Она не без труда поднялась с пола, держась за стену, и рванула к выходу, туда, где кричал и отбивался от кур провидец.

Всё новые и новые упитанные несушки срывались с насестов, чтобы помочь соратницам, и кутерьма в курятнике поднялась просто невообразимая. Какая-то глупая птица попыталась сесть Алиде на плечо и своими мельтешащими крыльями совсем закрыла обзор. Алида зашипела на курицу, пытаясь сбросить её, и тут послышался грохот затворяемой двери.

Тёрн улизнул, курицы успокоились, и только в воздухе кружило несколько белых перьев. Алида выругалась так яростно, как только сумела.

Она снова устало осела на пол, выбирая из волос перья. Куры рассаживались по своим местам, словно и не было никакой потасовки с их участием.

Тёрн ловко сбежал и теперь точно будет с ней осторожнее. Алида кляла себя за глупость, кляла Тёрна за мнительность, кляла Ричмольда за трусость. В груди, пониже ключиц, стало обжигающе горячо, а серые стены курятника вдруг налились тёмно-красным. Липкой жаркой волной накатила ярость, душа мысли и вытесняя все другие чувства. Алиде показалось, что ещё чуть-чуть, и она сможет воспламенить соломенную подстилку одним-единственным взглядом.

«Позволь мне попытаться вытащить нас обеих, – шепнула магия, от которой Алида мечтала избавиться. – Доверься мне, и станешь сильна».

«Почему бы и нет? – неожиданно для себя самой подумала Алида. – Раз это поможет мне выбраться».

Ярость в груди вскипела до предела, а потом, достигнув пика, вырвалась, обретя, наконец, свободу. Голова Алиды взорвалась болью и странным облегчением, будто лопнул старый гнойный нарыв. Она рассмеялась: тело стало словно чужим, сердце рвалось из груди, и ощущение вседозволенной силы разлилось по венам, сотнями раскалённых иголок покалывая кожу изнутри.

Алида не знала, что ей делать, но сила сама шептала, как поступить. Она поднесла ладони к груди, а потом вскинула руки. С кончиков пальцев сорвалась невидимая мощная волна, воздух заискрился серебром, и одна из потолочных балок с жутким грохотом обвалилась, снова всполошив кур, многих из которых уже успели задремать. Алида поспешила увернуться и прикрыть голову руками.

«Неплохо, – подумала она. – Если повезёт, я смогу обрушить свою тюрьму до того, как за мной придут».

Алида решила не останавливаться. В груди горячо билось и пульсировало, но не сердце, а что-то новое, малознакомое и волнующее – наливаясь силой, накапливая жар. Она знала, что во второй раз магическая волна станет даже мощнее и нанесёт более серьёзные разрушения. Алида прикрыла глаза, сосредотачиваясь, как вдруг дверь резко открылась, впуская в провонявший курятник волну живительного осеннего воздуха.

Копящаяся магическая сила вдруг снова обернулась испепеляющей яростью, окрасив всё в оттенки крови. Алида злобно зарычала на того, кто отвлёк её от упоительного колдовства, и бросилась, готовая растерзать чужака на куски.

– Тихо ты!

Чьи-то руки крепко обхватили её за голые плечи, а в следующий миг красная пелена спала с глаз и нахлынувшая сила угасла, как свеча под дождём. Алида изумлённо заморгала и увидела обеспокоенное лицо Ричмольда, склонённое над ней.

– Рич? – выдохнула она.

– Я. Тихо, что ты тут шумишь? Выбираемся, быстро.

Он вытащил её наружу. В темноте Алида различила лежащего ничком Тёрна, рядом безмятежно прогуливалось несколько кур.

– Они заклевали его насмерть? – всхлипнула она.

– Это я, – буркнул Рич.

– Ты его убил?!

– Просто ударил по голове и забрал ключ. Тише, говорю же.

Они бесшумно, как тени, проскользнули мимо сараев и хлевов и скрылись в лесу. Со стороны деревни доносились голоса и музыка, небо было подёрнуто рыжим маревом костров. Алида вдруг заметила знакомый ремешок на плече Ричмольда и изумлённо прошептала:

– Моя сумка?!

Рич довольно хмыкнул.

– Она самая. Пришлось проявить терпение и смекалку, чтобы выкрасть её: они забрали её себе, наверное, понравилась. А вот одежду, извини, спасти не удалось. Зато я стащил каравай хлеба и приличный кусок сыра: будет чем перекусить в пути.

Алида вспомнила про волшебную иголку, подаренную Симонисой, и махнула рукой.

– Преисподняя с ней, с одеждой. Сделаю новую. Ты молодец.

– Погоди. Вся в мурашках ведь.

Рич убедился, что деревья надёжно скрывают их от взоров, и спешно расстегнул рубашку. Алида невольно скользнула взглядом по его груди. На коже розовела узкая полоска шрама, свободная от веснушек.

– Это… – выдохнула Алида и потянулась рукой к шраму.

Рич покраснел, быстро протянул рубашку Алиде и отвернулся, поджав губы. Алида смутилась. Между ними зазвенела напряжённая тишина.

– То есть твои мурашки лучше моих? – проворчала Алида, одеваясь. – Давай уйдём подальше от этой деревни, как-то мне не по себе. Когда окажемся в безопасности, я испробую подарок Симонисы, а рубашку верну тебе. И… спасибо. Правда спасибо.

Рич прижал палец к губам, веля Алиде замолчать. Она обернулась и похолодела от страха. В тишине отчётливо слышалось, как кто-то шёл через лес, шелестя листьями и похрустывая ветками. Их нагнали.

Рич мужественно шагнул навстречу невидимому преследователю, но обнажённый до пояса, бледный и худой астроном совсем не выглядел угрожающе. Алида приготовилась распалить свой внутренний огонь и позволить магии совершить хоть что-то, что могло бы им помочь, но одна вещь показалась ей странной. Ветки шевелились очень низко, будто пробирающийся через лес полз по земле или был очень мал ростом. В кустах промелькнул белый хвост, и Алида облегчённо выдохнула.

– Мурмяуз! Ты нас так напугал!

Кот, вопреки ожиданиям Алиды, не бросился ей на руки, а осторожно приблизился, обнюхал рукав чужой рубашки и презрительно сморщил нос.

– Я не забыла о тебе, честно! Я знала, что ты ждёшь меня где-то здесь, – принялась оправдываться Алида.

– Хватай кота и давай всё-таки спрячемся где-нибудь в чаще, – недовольно напомнил Рич. Он уже начал дрожать от холода, и Алида догадалась, что он заодно намекает на то, чтобы она всё-таки что-то придумала со своей одеждой. Алида кивнула.