У Василисы кулаки сами сжались, так захотелось толкнуть вредного Александра. Но он стоял далеко, не дотянешься.

— Да я здесь с конца восьмидесятых работаю. И склерозом еще не страдаю! Да и в старческом маразме не замечена, — искренне возмутилась служительница. — Я же видела все своими глазами. Он на этот особняк так облизывался, разве что слюни не пускал! Прожженный мошенник — без мыла куда угодно влезет. То у нас в горадминистрации толкся, то в Москве в Государственной Думе. Знаете, как мои коллеги его прозвали? Старый Реститут!

— Почему? — еле сдерживая смех, спросила Василиса.

— Да он все реституцию пробивал, чтобы имущество вернули потомкам дореволюционных владельцев. Как в ГДР или Прибалтике. Да только к нашему особняку он никаким боком! Здание официально на музей оформлено, сама Кшесинская его передачу одобрила.

— Мы знаем, что этот дом с именем, — согласно кивнул Александр. — Странно, что Потекин на него позарился.

— В итоге он ничего и не добился, — с заметным ехидством сказала служительница. — А потом помер, наверное. Кажется, укатил в свою Америку году в девяносто девятом или даже в девяносто восьмом. И больше здесь не появлялся.

— А правду говорят, что Кшесинская пыталась отсудить этот особняк? — спросила Василиса.

— Так это давно было, еще в семнадцатом. Когда дом заняли большевики в феврале семнадцатого, она подала иск и даже выиграла дело. В июле того же года большевистский комитет съехал отсюда, но особняк тут же занял батальон самокатчиков.

— Самокатчиков? — ухмыльнулся Александр. — Получается, они и сто лет назад по тротуарам Петербурга на самокатах рассекали?

— Так раньше называли велосипедистов, — давясь смехом, объяснила ему Василиса.

Батальон солдат в портянках и с винтовками, разъезжающий на электросамокатах, развеселил даже служительницу. Она заулыбалась и охотно продолжила свой рассказ:

— В том же июле семнадцатого Кшесинская уехала из Петербурга. Как оказалось, навсегда. Ходили слухи, что ее поверенный продал кому-то особняк вместе с самокатчиками, но это потом не подтвердилось.

— Самокатчики яростно сопротивлялись, — понимающе хмыкнул Александр.

— Вообще, слухов об этом здании ходило много. Тут даже клад официально искать пытались, потом отказались от этой идеи. Сама Кшесинская дожила до девяносто девяти лет. Перед смертью она одобрила передачу ее любимого особняка в дар музею.

— Ты поняла, что произошло тогда, в семнадцатом?

Александр еле дотерпел, пока они выйдут из музея и перебегут в сквер. Он чуть ли не пританцовывал, так спешил поделиться с Василисой своей догадкой.

— Ты о чем? — переспросила девушка.

— Давай, на эту скамейку присядем. Обсудим, что услышали.

— Давай, — Василиса осторожно опустилась рядом с ним, хотя Александр хлопнул по колену, приглашая ее занять более теплое место.

Девушке его спешка не нравилась. Как-то уж очень стремительно их отношения развиваются! Впрочем, и события мчались одно за другим.

— Тебе не кажется, что господин Майкл не зря на этот особняк облизывался? С пустыми руками он бы в суд не пошел, не такой дурак.

— Думаешь, документы какие-то подделал?

— Бери круче! Скорее всего, наша с тобой гоп-компания — «Братья Потехины, Потрошков и Галлахер» — все-таки выкупила особняк у Кшесинской. Думаю, перехватила за какие-то смешные деньги прямо перед ее отъездом.

— Но такой куш! Не их уровень. Это тебе не Дом аферистов где-то в недрах Петроградки.

— Ты же сама говорила, что один из них, Потрошков, был тесно связан с Корниловым. Думаю, они поставили именно на него. Решили, что тот захватит власть и вернет собственность старым владельцам или добросовестным покупателям. Фактически, они взяли этот особняк на передержку. Не собирались у себя на балансе долго его держать.

— Вполне может быть… — задумчиво пробормотала Василиса.

— Возможно, из-за этого братья Потехины и рассорились. Уж очень большой кусок хватанули — от такой удачи у кого хочешь снесет крышу.

— Мне кажется, у них и без того хватало причин не любить друг друга. Та еще шайка!

— Резонно! В любом случае, произошло убийство, но Корниловский мятеж провалился. Мало того, случилась еще одна революция, покупатели особняка так и остались ни с чем. Однако документики придерживали на всякий случай. И уже в наши времена решили попытаться вернуть себе имущество. Скорее всего, купчая у них сохранилась, иначе бы Майкл Потехин так не наглел.

— Но ведь Кшесинская официально благословила передачу особняка в дар музею!

— Думаю, после заключения сделки она не раз пожалела о своем опрометчивом поступке. Решила, что сама вряд ли сможет выиграть у Потехина, а с государством тягаться намного сложнее. Слушай, а как фамилия того мистера, которого ты в офисе магов встретила?

— Мистер Джой? Ты о нем спрашиваешь?

— Ага! Ты не помнишь, как это слово с английского переводится?

— Конечно помню — «радость», — пожала плечами Василиса и вдруг замерла, осененная догадкой. — Подожди… Радость, потеха… Ты хочешь сказать, что Джой тоже может быть твоим родственником?

— Да! Представляешь, какое у нас разветвленное семейное древо?

— Одно слово, мафия! Кстати, в музее мне показалось, что магии Майкла Потекина, мистера Джоя и того молодого парня в чиносах сходные. Если Майкл тут бывал еще в девяностых, то и пишущую машинку он тогда же магией «зарядил». И вряд ли всем подряд об этом рассказывал. Но кто-то и сейчас этой машинкой пользуется! Не думаю, что призрак Майкла как-то в Петербург пробрался. Да и нет в той витрине призраков, только чистой магией фонит.

— Думаешь, мы имеем дело с наследниками Майкла?

— Вывод сам напрашивается. Но не многовато ли наследников? У меня такое ощущение, что Потехины буквально наводнили Петербург.

— Ты имеешь что-то против Потехиных? — промурлыкал Александр, глядя Василисе в глаза. — Может, не будешь всех в одну кучу смешивать?

— Ты бы тоже был против, если бы за тобой охотились! — рассердилась девушка. — Я уже сто раз пожалела, что с твоим Кондратием связалась! Никогда у меня такого сложного дела не было.

— А были и другие дела? Признайся честно: кто ты, девушка-медиум? Частный сыщик? Проводишь расследования для призраков?

Продолжение — уже завтра, около 12.00-13.00. Не пропустите!

— Глупости не говори! — фыркнула Василиса. — Из меня сыщик как из некой субстанции пуля. По глупости согласилась помочь, теперь расхлебываю. Я понятия не имею, почему за мной начали следить. Даже не знаю, при чем тут призрак и клад.

— Кстати, а ты у самого Кондратия не пробовала об этом спросить? Он ведь совсем немного тебе рассказал.

— Да он скользкий как угорь! Я пыталась его расспрашивать, но без толку.

— Но ты же его поручения, считай, выполнила. Имеешь право вопросы задавать.

— Ладно, снова его поспрашиваю. Только вначале мне надо один звонок сделать. Хочу выяснить, не появилась ли новая информация о Потехиных. Вдруг что-то обнаружилось, тогда будет с чем к Кондратию Вениаминовичу идти.

***

— Василиса, приезжай немедленно! Бросай все и лети ко мне. У меня тако-ой сюрприз, сам собирался тебя искать…

Никита Апполинарьевич был очень возбужден, говорил необычайно громко. Василиса даже мобильный от уха отодвинула, чтобы не оглушил.

— Хорошо-хорошо, я сейчас приеду. Буду через полчаса, — поспешно согласилась она. — Как раз на твой перерыв успею.

— Тогда приходи в наше кафе. Заодно и пообедаем.

Сказав это, Ник сразу же отключился, не дождался ответа Василисы.

— Эмоциональный у тебя знакомый, — отметил Александр. — Он всегда так кричит? Ты бы динамик немного приглушала, а то ведь слышно не только тебе, но и окружающим.

— Будешь смеяться, но я всегда считала его флегматиком. Обычно он спокойный и воспитанный, говорит достаточно тихо.