— Красненькое. — Призрак склонил покаянную голову. — Красивое!

Василиса лишь вздохнула в ответ. Ну что ему теперь скажешь? Для дела ведь брал. Да и списана, небось, уже швабра, под Новый год о ней мама рассказывала.

— Теперича в ту дыру, откуда камень, вода течет. Стену точит! — продолжил Прохорыч, тыча пальцем куда-то вверх. — Ох, разрушит она мою келью, ох, разрушит…

Девушка подняла глаза и испуганно вздрогнула. Вверху, почти под потолком, в стене зияла дыра. От входа ее не было видно, а с того места, где Василиса стояла, она очень хорошо просматривалась. Действительно, отверстие было глубоким и подозрительно поблескивало, будто водой смоченное.

— Хорошо, я скажу о камне. Сейчас же! — пообещала Василиса. — Но потом сюда рабочие придут. Вы не будете их пугать?

— Пусть приходят, — разрешил Прохорыч. — Я пока в Федоровскую башню перейду.

Вспомнив о попрыгунчиках, Василиса улыбнулась, но ничего не сказала.

***

По пути домой она то так, то эдак вертела в голове слова о злой пчеле и прочих паразитах. Зная Прохорыча, Василиса не верила, что призрак наговорил ей гадостей просто так. Был он прямолинейным, но отнюдь не пустобрехом. И придумать не мог: книг при жизни Иван не читал, фантазия у него была очень бедная. Первое время, как с Василисой познакомился, только о фузеях и говорил. Девушка даже решила, что он оружием увлечен. И только позже поняла, что больше говорить Прохорычу не о чем. Ничего он толком не знал и не видел в жизни.

Вечером, собираясь к бабушке, она снова вспомнила о словах призрака: вот ведь сказал под горячую руку! А она себе в голову их и втемяшила. Теперь так и будет вспоминать ни к селу ни к городу!

Бабушка жила через дорогу, ее дом был виден с лоджии. Родители потому и купили квартиру в этой новостройке: мама хотела быть рядом, иметь возможность постоянно заходить к бабушке.

Василиса открыла дверь своим ключом и громко позвала:

— Бабуль! Я уже пришла!

— Иди в кухню, — отозвалась она.

Девушка сбросила кроссовки, привычно сунула ноги в персональные тапочки — у них было специальное место на полке — и, подхватив пакет с пирожками, пошлепала в кухню.

Бабушка уже ждала ее — сидела в любимом кресле у окна. Одета в строгое платье, с аккуратно уложенной прической. Стол был накрыт: красивая жестяная коробка с печеньем, тонко нарезанный лимон, чайный сервиз изящного фарфора, нарядные салфетки.

Василиса швырнула пирожки на столик у плиты и радостно подскочила к старушке:

— Привет, бабуль! Как я соскучилась!

Хотела обнять ее, чмокнуть в щечку, но бабушка не далась.

— А ну, подожди! Дай я на тебя издалека посмотрю.

Девушка выпрямилась, недоуменно посмотрела на нее.

— Что, сильно выросла? — пошутила Василиса, а сама уже почувствовала, как неприятно заныл живот. Будто мышцы потянула где-то в районе солнечного сплетения — ныло не очень чувствительно, но неприятно.

Бабушка окинула ее цепким взглядом, прошлась по всей фигуре, будто сканируя:

— Ты себя как чувствуешь?

— По-разному, — уклончиво ответила Василиса, не зная, что ответить.

О своих проблемах ведь в двух словах не скажешь.

— Да вот и мне кажется, что по-разному… — задумчиво проговорила бабушка. — Только не пойму, что в тебе не так. Ты уж извини, в моем возрасте рисковать не хочется: легко заразу какую-то подцепить. Потому и присматриваюсь… Не спеши пока целоваться. Ты все-таки из Петербурга приехала, там разные люди встречаются. А мы с тобой не просто близки, напрямую связаны.

Василиса испуганно замерла, не зная, что сказать. Никогда раньше бабушка так ее не встречала.

— Ты ведь мою побрякушку носишь, не снимаешь?

— Не снимаю, бабуль. Я к ней уже привыкла.

— Значит, это она мне сигнал подает. Перстень мой вдруг горячим стал, ни с того, ни с сего.

Василиса непроизвольно взглянула на руки бабушки, на ее старинный перстень из потемневшего серебра с крупным камнем. Пальцы старушки слегка подрагивали.

— С тобой в последнее время никаких странностей не происходило? — продолжала допытываться она.

— Да у меня вся жизнь — сплошные странности! — сердито выпалила Василиса.

Настороженность бабушки пугала, сдерживать себя было все сложнее.

— Представляешь, даже Прохорыч, призрак кремлевский, мне сегодня гадостей наговорил!

— С чего бы? — удивилась бабушка. — Ты, что ли, без подарков к нему пришла?

— Если бы! Все как положено: вокруг Кремля обошла, с рекой поздоровалась, не с пустыми руками явилась. А он мне говорит, что у меня вошь на голове и злая пчела под хвостом. Совсем сбрендил в своей башне!

— Правильно! Макушка и копчик! Две противоположные точки тела! — Глаза бабушки загорелись азартным огнем. — А ну, пойдем в комнату, посмотрим, что там у тебя.

Василиса думала, что они пойдут в кабинет — небольшую комнатку напротив входной двери. Здесь стояли стол, пара стульев и узкая кушетка. И больше ничего: ни другой мебели, ни картин на стенах. Даже обои были никакие — светло-бежевые, немного рельефные и без рисунка.

Здесь бабушка принимала пациентов, когда ушла на пенсию. Постоянного приема никогда не вела, но время от времени (читай: часто), коллеги просили ее проконсультировать по поводу очередного сложного случая.

Девушка остановилась у двери в кабинет, ожидая, когда бабушка доберется к ней.

Бабушка ходила медленно: возраст, — но помощь никогда не принимала. Наотрез! Даже если чувствовала себя неважно, утром вставала, делала несложную гимнастику и сама готовила себе завтрак. Благо с микроволновкой это было несложно.

Современная «чудо-печка» ей сразу понравилась, правда, освоила она только две кнопки.

— Мне больше не нужно! — отрезала, когда Василиса предложила ей рассказать об остальных функциях микроволновки.

Та же история была и с телефоном, и с компьютером. Бабушка признавала только кнопочные мобильники, а ноутбук держала исключительно для работы. Для развлечения у нее были телевизор и газеты.

— В моей голове уже столько всякого хлама! Новую ерунду я не запоминаю, — сказала она дочкам. — Так что не тратьте время зря, не объясняйте.

И больше никогда не возвращалась к этому вопросу.

Так же категорично она отвергла предложение переехать к кому-нибудь из детей, когда начались проблемы со здоровьем.

— Слягу — заберете! А пока не мешайте мне жить так, как я хочу.

Бабушка всегда любила командовать — она никогда этого не отрицала. Вот и сейчас, увидев, что внучка остановилась, старушка приказала Василисе:

— Иди дальше!

Девушка послушно направилась к следующей двери, собираясь свернуть в бабушкину спальню.

— Не туда! — раздалось сзади.

— А куда же? — удивилась Василиса.

В торце коридора были только две двери: в кладовку и еще одну комнату, в которой девушка никогда не была. Да-да, в этой квартире имелось постоянно запертое помещение, в которое никого не пускали. Будучи школьницей, Василиса пробовала выпытать, что там, но бабушкин строгий взгляд быстро отбил у нее всякое желание интересоваться.

По рассказам мамы, раньше в этой комнате была детская, но позже бабушка ее отремонтировала и обустроила «под свои нужды». Какие именно, не говорила. Мама подозревала, что там размещается обычная кладовка-гардеробная, в которой бабушка хранит старую мебель и прочий хлам.

— Ты обратила внимание, что шторы в этой комнате тяжелые, темные, всегда задернуты? С улицы хорошо видно, — объясняла мама. — Это потому, что старые вещи быстро выцветают, свет для них губителен.

Василиса так не считала, ведь могли быть десятки других объяснений. Но точно знала только одно: впервые она испытала острый интерес к старинным кладам именно перед дверью в эту комнату.

Неужели сейчас ей откроют великую семейную тайну?

Девушка почувствовала, что ладони вспотели. Она даже забыла о своих проблемах — еле дождалась, когда бабушка подойдет к двери, тяжело опираясь на палку и придерживаясь за стену.