Возмужав, Акмен Первый начал всё чаще демонстрировать крутой нрав и непокорность. Отменил почти все соглашения с Лионтом, взвинтил налоги и жестоко подавлял народные восстания. Когда Лионт понял, что марионетка сорвалась с ниточек, на Акмена организовали несколько покушений — и каждый раз он ускользал из-под носа самых опытных спецов. Гибли его телохранители, советники, даже жёны с детьми — а он оставался невредим. Народ считал Акмена заговорённым — а его, оказывается, охранял демон.

Дио снова сумел поддержать разговор — самориец явно следил за новостями, периодически публикуемыми «Третьей стороной».

— Вам это удавалось до определённой поры. Я читал, что количество бедняков в Монехе существенно сократилось. И всё же под конец правления Акмена Первого развитие Монеха пошло на спад.

— Генетика, мать её за ногу, — процедил Моро. — Его дед — ублюдок тот ещё. Я думал, это ерунда, перевоспитаю. Мы с Акменом мечтали о Монехе, свободном от религиозных фанатиков, от бога их грёбаного, Имаха, от нищеты и проплаченных Лионтом повстанцев. Он слушал меня с горящими глазами, и я верил — правда, верил! — что мы разорвём этот порочный круг.

Демон тяжело вздохнул и грузно опустился на коробку из-под плитки.

— Акмен был любознательным мальчишкой, немного эгоистичным, немного грубоватым, но подростки в принципе довольно жестоки, — с грустью продолжил Моро. — Претендентов на престол из других знатных семей нашлось предостаточно, и оставлять их в живых было нельзя. Некоторые догадывались, что отец Акмена — вовсе не отец, а дед, а сам Акмен родился у дочери какой-то служанки, которая когда-то переспала с настоящим ак-кеюлом. Я увлёкся уничтожением врагов Акмена, причём его же руками. Ну, он не сам убивал, конечно, но приказы подписывал. Казнил, вешал, отрубал головы. Я поздно спохватился, когда жизнь человека для него уже ничего не стоила. И ладно бы врагов, так он свой же народ стал уничтожать. И членов семьи. У его деда не было наследников, потому Лионту и удалось пропихнуть Акмена на престол, подделав документы так, будто он — сын Шаксад, законной жены деда. После вторжения была такая неразбериха, что никто толком ничего не проверял. Но у Акмена в итоге тоже сыновей не было. Он срывался на жёнах. Я пытался ему объяснить, что это не женская проблема, а его собственная, и что его организм так устроен — он и слышать ничего не хотел. Когда Акмен в припадке ярости задушил одну из жён, я не выдержал, сбежал со Смиде и бродяжничал по мирам. Он звал, постоянно звал…

Моро ожесточённо потёр виски и поморщился.

— Я собственными руками создал такого же тирана и подонка, каким был предыдущий правитель Монеха. Мне нельзя никому помогать. Понимаешь? Всё, что я делаю, обращается во зло. Я пытался помочь себе — превратился в демона и потерял память. Пытался восстановить справедливость во вселенной — стал причиной гибели миллиардов. Нацелился хоть раз сделать что-то полезное, завязать с прошлым — вырастил бессердечную тварь и удружил целому народу. Ушёл от Акмена, думая, что он побоится действовать самостоятельно и образумится — в итоге не успел предупредить о нападении, и он погиб. И вот сижу я здесь, на Тохше… Хочу отомстить за Акмена, хочу как-то посодействовать вам в разгребании этого дерьма — и не могу. Боюсь, что сделаю только хуже.

Моро как будто все силы потратил на сбивчивый монолог — свет прожектора пробивался сквозь его потерявший чёткость облик. Дио не шевелился, и демон, словно смутившись из-за длинной тирады перед малознакомым человеком, закрыл лицо рукой. Рэйзор понимал, что от реакции саморийца зависит, в какую сторону качнётся отношение Моро к тохшанам; удастся ли Дио сохранить хотя бы нейтральный настрой демона — или он оттолкнёт его неосторожным словом? На плечах одного-единственного человека сейчас лежало будущее всего Тохша.

Мне вмешаться? — быстро спросил Ветер. — Я думаю, у меня получится договориться с демоном.

Нет. Моро знает, что ты читаешь его мысли. И он не любит роботов.

Но если Дио Мереш…

Отставить.

— Люди считают, что помощь всегда идёт во благо, и помогают по доброте душевной, не задумываясь над последствиями, — задумчиво проговорил Дио. — Но это одно из самых больших заблуждений. Скажите, Моро, а вы проверяли добропорядочность тех, кто использовал ваши умения?

— Чт-то? — демон в недоумении уставился на Дио.

— Как часто вы смотрели в душу Акмена, когда помогали ему идти по головам? Как часто прислушивались к тому, что он испытывает, глядя, как казнят его соперников?

Моро растерянно молчал, и Рэйзор понял, что Дио с первого выстрела попал в десятку.

— Почему за столько лет в бесчётном количестве миров никому не удалось достичь всеобщей справедливости? — продолжал Дио. — Ни живым, ни мёртвым. Разве это не признак обмана? Вы думали об этом?

— Нет, но… — Демон скрестил ноги. — Я не мог тогда думать ни о чём, кроме того, что мне пообещали жизнь.

Дио с интересом подался вперёд.

— Вам известны случаи воскрешения?

— Лично мне — нет. Ходили слухи… Мне просто хотелось в них верить!

— Даже воскреснув, вы всё равно умрёте и окажетесь в том же положении, что и сейчас. Ведь так? Справедливо ли это?

Моро опять не ответил и затарабанил пальцами по ящику.

— Наконец, когда вы помогали самому себе — вы были достойны этой помощи, как считаете? Или вы просто бездумно шли на поводу собственных прихотей?

— Это невозможно оценить, когда ты мёртвый, — огрызнулся Моро. — Психика иначе работает. Все эмоции обостряются до предела. Ты не чувствуешь, когда впадаешь в раж. Если не контролируешь каждую мысль, каждую реакцию, каждое слово, то легко превращаешься сначала в истерика, потом в психа, потом в демона и теряешь рассудок окончательно. Если чего-то хочешь, то очень быстро фиксируешься на желании и не видишь уже ничего и никого вокруг. Ты знаешь, сколько мне приходится прикладывать усилий, чтоб вот так спокойно с тобой общаться?

— Моро Сан, вы демон? — строго спросил Дио. — Используя ту градацию стадий разрушения сознания, считаете ли вы сейчас себя демоном?

Моро затравленно смотрел на саморийца, как нашкодивший ребёнок — на взрослого.

— Нет, — тихо ответил он. — Уже нет.

— Тогда вы можете сами честно ответить себе на вопрос, на каких существ вы тратили время — достойных или недостойных. И я вам для этого не нужен.

Моро поднял с пола какую-то щепку и крутил её между пальцами, разглядывая с таким вниманием, будто нашёл драгоценный камень.

— И что же ты предлагаешь? — хмуря брови, спросил он.

Дио развёл руки в стороны.

— Проверяйте тех, кому помогаете. Не единожды, а постоянно. В отличие от нас, простых смертных, у вас куда больше возможностей делиться умениями только с теми, кто действительно применит их во благо. Вы хоть раз пробовали это делать?

Моро хмыкнул и даже немного повеселел:

— Да. Проверил Софике. Она выглядела такой слабой и неуверенной, что лень было тратить на неё время — думал, сдастся и завалит зачёт. Но она действительно хотела остаться в «Третьей стороне».

— А Софике, в свою очередь, помогла мне сформулировать цель ремонта мельдома. Понимаете теперь, Моро, как это работает? Важен не только импульс, но и адресат.

Ветер поделился эмоконом уважения — похоже, разведчику тоже понравилось, как Дио указал Моро на ошибки в тактике. Если б в «Третьей стороне» выдавали медаль «За возвращение к здравому смыслу», Рэйзор настоял бы на её вручении Дио Мерешу.

— Спасибо. Я понял, — прошептал Моро, стремительно растворяясь в воздухе. — Я всё понял…

Щепка с лёгким стуком упала на пол. Дио ещё несколько минут сидел ровно, и лишь когда окончательно убедился, что собеседник пропал, приложил руку к сердцу и обессиленно откинулся на спинку стула. На лице его было написано такое облегчение, будто ему отменили смертный приговор. Когда он утёр пот на лбу рукавом, было заметно, как дрожит его кисть — поразительно, как долго он смог сдерживать настоящие эмоции в присутствии мертвеца.