Он всё-таки нагнал одного из администраторов, и тот, поколебавшись, указал ему на шкаф с медикаментами. Вернувшись с медицинскими сумками, Дио занялся рукой Олиси: осторожно размотал грязные скатавшиеся бинты и, нахмурившись, некоторое время рассматривал распухшие края порезов. Олиси зашипела, когда он сбрызнул их обеззараживающим раствором и для надёжности засыпал сверху антимикробным порошком. Наложив стерильные салфетки, он начал обматывать предплечье бинтами, постоянно уточняя у Олиси, не слишком ли туго перевязывает.
— Ну вот, пропал мой образ героини крутого боевика, — заявила она, придирчиво рассматривая аккуратные слои бинтов, после чего перевела взгляд на Дио. — Всё, я свободна?
— Нет, я же вашу ногу не осмотрел. Здесь свободных мест нет, а просить других людей подвинуться как-то неловко. Может, на пол сядете? Но сначала надо бы избавиться от штанины…
— Не буду я тут раздеваться! — громким шёпотом возмутилась Олиси.
— Не нужно, конечно, — покорно согласился Дио, поискал что-то в сумке и достал ножницы. — Я просто отрежу ткань, чтобы не мешала.
Под ворчание Олиси «давайте уже и вторую режьте, к чему полумеры», Дио превратил её форменные брюки в шорты и, громко сглотнув, уставился на заметно кровящую рану. Даже под тусклым светом ламп было заметно, как он побледнел.
— Всё так плохо? — забеспокоилась Софике, наблюдая за саморийцем.
— Нет, простите. — Он вытер выступивший на лбу пот. — Я плохо переношу вид крови, каждый раз приходится делать над собой усилие.
— Так чего вы сюда приехали тогда? — разозлилась Олиси. — Как помогать-то собираетесь, если крови боитесь?
Дио поднял голову и спокойно посмотрел в глаза раздражённой пациентки.
— Кто, если не я? Да, мне не по себе, но такой страх можно перебороть. Просто надо держать в голове, ради кого я всё это делаю.
Олиси озадаченно притихла и послушно уселась на пол, прислонившись к ногам Софике. Дио снова поковырялся в медицинской сумке, выудил лупу и, склонившись над Олиси, внимательно осмотрел рану. Софике видела, как нервно дёргается его кадык, и как плотно сжаты челюсти. «Так и думал», — через несколько секунд пробормотал он и достал ампулу с обезболивающим. Вколов её Олиси, Дио, подождав пару минут, вооружился одноразовыми перчатками и тоненьким пинцетом. Затаив дыхание, он осторожно извлёк из её бедра крохотный кусочек пластика.
— Вот, почему кровь не останавливалась! — Дио победно показал Олиси зажатый в пинцете осколок. — Я сейчас обработаю рану как могу, но вам обязательно надо скорее показаться врачам, чтобы её зашили. У меня ровного шва не получится, руки всё-таки дрожат. Не хочу вам портить жизнь уродливым шрамом.
— Поду-умаешь, шрам, — нарочито небрежно фыркнула Олиси, обернулась за поддержкой к Софике, но увидела неодобрение на её лице и сникла. — Ладно. Извините, пожалуйста, что я так… резко. Сейчас все на взводе. Спасибо за помощь.
Дио сдержанно улыбнулся, забинтовал ногу и помог Олиси подняться с пола. Он уговаривал её отдохнуть, а не бегать по залу — та сопротивлялась, но Софике по неуверенным интонациям слышала, что подруга отпиралась больше из принципа, чем всерьёз. Наконец, Олиси сдалась и попросила Дио её подменить. Проходивший мимо Крес окинул парочку любопытным взглядом, но ничего не сказал и обратился сразу к Софике:
— Ну что, героиня Панерута, как самочувствие? Омарат Кариш распорядилась тебя тут подержать, пока врачи не убедятся, что нет критичного отторжения искусственных тканей.
— Искусственных? — машинально переспросила Софике. — Да вроде бы не сильно болит… Только не надо меня так называть, какая я героиня? Всё равно ничего не помню. Крес, а ты не знаешь, что с Рэйзором?
Ферьер прочистил горло и потёр шею, уже и без того исцарапанную ногтями.
— Ну… личному составу дивизии передали, что он сейчас недееспособен, поэтому командование временно поручили ксарату Келлемону. Идир рвёт и мечет, ушёл с патрульными, чтобы выпустить пар.
— Да не об Идире сейчас речь! — перебила его Софике. — Что значит «недееспособен»?
— Как бы тебе объяснить… Я точно не знаю, но примерно подозреваю, что случилось. Это что-то типа комы после кислородного голодания. Часть нейросвязей разрушилась. Их сейчас пробуют восстановить по памяти Серео — ну, знаешь, роботы иногда синхронизируются. Но это такое… — Крес неопределённо покачал рукой в воздухе. — Ветер вернётся, надеюсь, тогда шансов будет побольше. Вообще даже хорошо, что Рэйзор разрядился, а не Серео. У Рэйзора-то мозг модульный, если несколько блоков накроются, он может дальше функционировать. А вот Серео был бы конец. Не грузись, короче, нормально всё будет. Сама выздоравливай.
Слова Креса вселили капельку надежды, что с Рэйзором не всё так плохо, как казалось по поведению Тэро. Через полчаса накатила жуткая сонливость: время глубоко за полночь, а катастрофа на Тохше и операция сил не прибавили. Натянув одеяло на нос, Софике устроилась в коляске поудобнее. Олиси, зевая, примостилась рядышком и тут же уронила голову на грудь, как будто её выключили кнопкой с пульта.
«Интересно всё-таки, как же я отличилась в Милле?» — думала Софике, опять ныряя в глубины сновидений.
***
На поправку она шла не так быстро, как хотелось бы — целых пять суток провела в госпитале и, по словам Шинро, стала самой непредсказуемой пациенткой.
Поначалу искусственно выращенные клетки прижились неплохо. Поначалу — то есть буквально до утра после побоища на базе, когда Софике вернулась в свой номер в штаб-квартире. Ногу, замотанную в странный матовый чехол и напоминавшую полуфабрикат в упаковке, вдруг начало жечь так сильно, будто её засунули в духовку. Медпункт полностью выгорел, поэтому пришлось опять ехать в электрическом мобильном кресле в госпиталь, а потом дожидаться приёма у робохирургов.
Там Софике и застряла. Организм периодически принимал нарощённые ткани за инородные тела и принимался их яростно атаковать, пока его не утихомиривали иммуноподавляющими препаратами. После очередного повышения температуры Шинро всерьёз подумывал временно удалить ткани и разобраться, что же происходит. Софике пришлось всё время торчать в стерильной палате, чтобы не подхватить инфекцию, и размышлять над вариантами развития событий. Можно дождаться донора и пересадить настоящую кожу, но и в таком случае велик шанс, что она не приживётся. Можно отказаться от новейших технологий и понадеяться, что само заживёт. Оба варианта предполагали заметные шрамы — так себе альтернатива чудо-средству, по неведомой причине не желавшему дружить с организмом Софике.
Скучать в одиночестве не приходилось: её постоянно кто-то навещал — то Шинро проверит состояние, то сисадмины заглянут, то Олиси с Дио и Кресом забегут. «Третья сторона» готова была принять любую помощь, и Дио пока поселили в казармах у госпиталя — тем более, самориец денег за свои услуги не просил. Кажется, ему даже удалось расположить к себе Олиси — по крайней мере, она больше не фыркала и не закатывала глаза. А может, просто устала, взвалив на себя двойную работу: днём подруга трудилась под начальством омарата Кариш, а вечером шла в госпиталь, помогать с перевязками. Крес с головой погрузился в доработки своих телепортов, но находил время навестить Софике — только отвечал на расспросы машинально и иногда невпопад.
На четвёртый день Софике увидела Ветра и обрадовалась роботу не меньше, чем самым близким людям: ведь Крес говорил, что с Ветром у Рэйзора больше шансов выкарабкаться из «комы»! Разведчик, как всегда, вёл себя сдержанно, и об упадке его настроения она догадалась только по тусклому свечению «настроенческих» диодов. Он обменялся с Софике парой фраз, зачем-то извинился за своё отсутствие на Тохше и ушёл восвояси.
Общаться приходилось через прозрачные стенки, но Софике чувствовала такую мощную поддержку и заботу друзей, что большего и не желала. Одного не хватало — новостей. Бокс отгородил не только от микробов, но и от жизни в «Третьей стороне» как таковой, создав информационный вакуум. Шинро наотрез отказался выдавать Софике элеком и практически ничего не рассказывал о происходящем в штаб-квартире и на Тохше. Друзья-коллеги тоже ограничивались общими фразами — наверное, не хотели её расстраивать. Они уходили, а Софике в бессилии прислонялась лбом к перегородке и злилась, что осталась в стороне от дел. Её отрезали и физически, и ментально, и морально от общей беды, и она стыдилась, что не может в полной мере сопереживать и помогать товарищам, разгребающим последствия вторжения. Волей-неволей она возвращалась в мыслях к Рэйзору, чья судьба до сих пор оставалась неизвестной.
