Какая-то тень упала на пол и на слитки золота, легкое покашливание Бэтти нарушило тишину залитого солнцем двора. Рори обернулся.

— Ну, Бэтти, — вот оно. Состояние, в которое ты недавно не верил. Что будем делать с ним?

Тот кашлянул и резко сплюнул табачный сок на бабочку, сидящую на побеге вьюнка, спускающегося розово-лиловым каскадом из каменной вазы на веранде.

— Не мое дело, капитан Рори. Это твоя забота.

— Здесь хватит на обоих, дядюшка. На всех нас.

— Меня не считай, — твердо заявил Бэтти.

— Не дури. Ты помог мне раздобыть его и можешь взять, сколько пожелаешь. Бери же.

Бэтти быстро отпрянул назад, словно от удара, и выразительно потряс седеющей головой.

— Как? После того, что ты мне вчера рассказал? После того, как мчави его проклял? Нет уж! Я не особенно суеверен, но этого золота и пальцем не коснулся бы, если б не знал, что спорить с тобой без толку. И ночьюя не знал того, что знаю теперь. Мой совет — брось весь этот металл в море и забудь о нем. Там его никто не найдет.

Рори уставился на него в изумлении, потом расхохотался.

— Клянусь Богом, ты, кажется, это всерьез. Брось, дядюшка! Неужели веришь в эти сказки? Не будь ребенком!

— Я больше, чем вдвое старше тебя, малыш! А с возрастом люди набираются разума. Может, это и сказки, но я бывал на Пембе, навидался там необъяснимых вещей и не пришел от них в восторг. Я не вожусь с полами, миссионерами и прочими святошами, но, проведя на Пембе две ночи, вернулся сюда и молился всерьез! Нечего смеяться. Напугать меня нелегко, но того, что я видел там и слышал — ни видеть, ни слышать больше не хочу. Ни за что!

— Тебе морочили голову, — сказал, усмехаясь, Рори. — До чего ты, оказывается, легковерный. Они что, предлагали купить любовное зелье или талисман, который избавит тебя от врага?

Бэтти содрогнулся; в ярком солнечном свете это выглядело жутковато. Лицо его заострилось, осунулось.

— Знал бы ты, что эти черти кладут себе в котел, тебе стало б не до смеху. Мертвечину с трупов! Которые они сперва зарывают, а потом вещают гнить на деревья. Я видел, как они висят, можешь мне поверить. И чувствовал их запах всю ночь. Потом слышал рассказы, как они едят это варево… Тьфу! Аж мурашки по коже. И моту рассказать тебе кое-что пострашнее…

— Не волнуйся, — сказал Рори. — Я знаю. Только нужно быть сущим дикарем, чтобы поверить, будто они могут сделать хоть четверть того, на что, якобы, способны.

— Четверти достаточно! — убежденно заявил Бэтти. — Больше, чем достаточно. Может, я и глуп, но не настолько, чтобы касаться этого чертова золота. Я его не возьму. Ни крупинки. И говорю напрямик, капитан Рори, если ты в своем уме, — что вызывает у меня сомнения — то не коснешься его тоже.

— Чушь! — сказал Рори.

Бэтти пожал плечами и сдался. Он уже не раз видел это выражение на лице капитана и прекрасно знал, что продолжать спор не имеет смысла. Сплюнув на сей раз не так яростно, как раньше, он спросил более рассудительным тоном:

— Собираешься переправить его куда-нибудь или оставишь на месте?

Рори повернулся, снова поглядел на слитки и покачал головой.

— Нет, оставлять нельзя. Когда в доме никого нет, взломать эту дверь труда не составит, а жить здесь сейчас я не хочу.

Он ненадолго задумался, а потом резко спросил:

— Где Дауд? Старый мошенник вполне надежен, однако видеть золото ему незачем.

— Я так и думал, — кивнул Бэтти. — Поэтому отправил его купить корму лошадям и кое-что еще. До вечера он не вернется.

— Отлично. Тогда принимаемся.

— За что? — В голосе Бэтти звучала подозрительность.

— Я буду таскать золото к обращенной на море стене сада, а ты мне помогать. Знаешь старые караульные помещения? В одном из них есть подвал. Я случайно обнаружил его. Уронил монету, она укатилась и застряла между камнями в нише у задней стены — там, видимо, когда-то была скамья. Я пошел за монетой, а она провалилась и звякнула где-то глубоко внизу. Чтобы удостовериться, я бросил туда еще одну, а потом сходил за ломом, выломал камень и обнаружил, что кто-то соорудил там тайник для вина и драгоценностей или убежище на всякий случай. Я об этом никому не сказал, решил, что оно может пригодиться и, похоже, оказался прав. Спустим золото туда, его там никому не найти. За дело.

Бэтти отыскал лом, и они понесли первую партию слитков по извивающимся садовым дорожкам, осторожно подняли спутанные побеги бугенвилии, закрывающие вход в старую каменную пристройку. Камень лежал на месте; в щель, сквозь которую провалилась монета, набилась пыль, и там выросли поганки. Поднять его оказалось не так легко, как помнилось Рори, но в конце концов он подался, под ним оказалась черная яма, уходящая под стену, частично прорубленная в скале, на которой стояла крепость.

Им пришлось много раз ходить туда-сюда, слитки весили немало. Когда последний был брошен в темноту, они положили камень на место, забили щели землей, а сверху забросали грязью и гнилыми растениями. Рори, задумчиво поглядел на нишу, сказал:

— Знаешь, лучше бы засыпать и ее. Так было б надежнее. А еще лучше положить туда на раствор тесаный камень, будто здесь всегда был выступ. Тут когда-то что-то было пристроено, и камней до сих пор валяется много. Но пока сойдет и так.

Они вновь закрыли дверной проем, опустив побеги бугенвилии, и Бэтти сказал:

— Не беспокойся. Как только пойдет дождь, здесь снова все покроется зеленью, она растет в этой жаре так быстро, что через полчаса тут нашего следа не останется.

Он пошел по дорожке, посыпанной толчеными раковинами, и, войдя в дом, так старательно вымыл руки, словно боялся, что к ним пристала какая-то частичка золота и принесет ему несчастье.

— Послушай мой совет, брось его там и забудь, — проворчал он без особой надежды.

— Ты же знаешь, советов я не принимаю, — ответил с усмешкой Рори. — Хватит ныть, Бэтти. Тебе нечего беспокоиться. Раз не берешь золота, ты в полной безопасности от призраков и проклятий, а поскольку я в них не верю, мне они вряд ли причинят зло. Приободрись и пойми, что у меня появилось состояние.

— Хммм. Если он выпустит тебя с ним отсюда. Я не про колдуна. Кто сказал, что султан не передумает и не потребует все обратно? Что-то он слишком легко отдал тебе золото.

— Ничего удивительного, Видел бы ты, что он взял себе! А это для него мелочь.

— Может быть. А когда он истратит свою долю или лишится ее? Я не стал бы ему доверять, когда он пустит ее на ветер.

Рори засмеялся, лотом нахмурился.

— Это мысль, Бэтти. Здравого смысла у тебя больше, чем можно предположить. Надо наведаться к султану, пока он толком не опомнился, и потребовать у него бумагу — на всякий случай. Как только Дауд вернется, поедем.

Сторож вернулся перед закатом, помог им оседлать лошадей. Когда они ехали в Бейт-эль-Рас, Рори достал из кармана платок. Что-то завернутое в него сверкнуло в последних лучах заходящего солнца и упало в подсыхающую грязь дороги.

Он остановил лошадь, ехавший сзади Бэтти спешился и поднял упавшую вещь.

— Откуда это у тебя? — спросил он, раскачивая изящную безделушку.

Рори наклонился и, не отвечая, взял ее. Он совсем забыл об ожерелье и теперь молча сидел, вертя его на пальце, любуясь изяществом работы златокузнеца, искусством, с которым оно было усеяно жемчужинами, окаймлено листьями и цветами из топаза и турмалина. Вещица замечательная, к хрупкой красоте Зоры она пойдет больше, чем великолепные и гораздо более дорогие бриллианты, рубины, изумруды.

Бэтти настойчиво повторил вопрос:

— Я спросил, откуда она у тебя?

— Эта штучка? А… оттуда же.

— Ого! Спер, когда он отвернулся?

— Нет, черт возьми! За кого ты меня принимаешь?

— Это не первая твоя кража, — спокойно ответил Бэтти. — И, насколько я тебя знаю, не последняя.

Он снова вскарабкался в седло и пустил лошадь легкой рысью.

— Ты вроде говорил, что Его Величество взял себе все драгоценные камни и прочее.