— И тот, и другой. В Бейт-эль-Тани явно есть предатель. Вот почему я послала за Оливией. Кто-то должен немедленно отправиться туда и предупредить сеиду Чоле, что в доме у нее завелся шпион.

Геро казалось жизненно важным поставить приятельниц-заговорщиц в известность о том, что дела их раскрыты. Но Тереза, очевидно, не видела здесь ничего страшного. Она заметила, что удивится, если в Бейт-эль-Тани всего один шпион, а не двадцать, поскольку арабы не могут жить без интриг, и в данных обстоятельствах там все примутся шпионить друг за другом, получая деньги от обеих сторон и презирая обе стороны.

— Значит, вы ожидали этого? — в изумлении спросила Геро. — Вы знали, что о наших делах станет известно?

— Это было вполне возможно. Чего еще ждать от таких людей? Но теперь дело благополучно завершено, и нам не о чем беспокоиться, особенно о сплетнях доносчиков, которые ничего не смогут доказать против нас. А откуда вы узнали, что обо всем стало известно? Наверняка не от месье вашего дяди!

— От папы? — пропищала Кресси. — Ой, Геро!

— Нет, конечно, не от него, — поспешила сказать мисс Холлис. От одного человека, встреченного утром на верховой прогулке. Я предпочла бы не называть егофамилии, но он сказал, что все знает об этом. И действительно знает. Все. По крайней мере…

Геро заколебалась, и Тереза спросила: — Неужели вы признались ему?

— Не напрямик. Я притворилась, будто не понимаю, о чем речь, Но тщетно. Он сказал, что знает все, предполагает, что я возомнила себя слишком умной и… да неважно, что сказал он, и что говорила или не говорила я. Суть в том, что он знает. А узнать он мог только от кого-то в Бейт-эль-Тани. Я решила, что мне нужно предупредить вас, а потом кому-нибудь — принцесс. Но кажется, беспокоиться не стоило.

— Не стоило? — воскликнула в ужасе Оливия. — Как ты можешь не беспокоиться?

— Согласна, — заметила Тереза. — В самом деле, как?

— Но вы только что сказали… — начала было в негодовании Геро.

Тереза властно подняла руку.

— Решив, что этот разговор состоялся у вас с грумом или служанкой. Но судя по тому, что мы Сейчас услышали — нет, и это осложняет дело. Теперь, полагаю, вам необходимо сказать, кто этот человек.

— Случайно… — произнесла Оливия упавшим голосом, — случайно не мой брат? Если Хьюберт узнает, как использовалась кладовая в его отсутствие, я сгорю от стыда! Геро, скажи, это не Хьюберт?

— Дэн! — испуганно произнесла Кресси, побледнев еще больше.

— Нет! — резко ответила раздраженная Геро. — Ни тот, ни другой. Не понимаю, почему это так важно. Главное лишь то, что кто-то знает.

— Тут, моя дорогая, вы ошибаетесь, — сказала Тереза. — Главное — кто знает. Не зная этого, мы не можем принять мер предосторожности.

— Каких?

— Мало ли. Например, кое-кто может кое-где сказать словечко, чтобы заронить сомнение в правдивости этого человека, в его мотивах. Или же…

Геро слушала с упавшим сердцем и внезапно пожалела, что не стала молчать о встрече на утренней прогулке. Она слишком поздно вспомнила, что говорил Клейтон о любви Терезы Тиссо к сплетням и пакостям, и поняла, что не хочет открывать ни Оливии, ни Терезе, как близко знакома с капитаном «Фурии» — или подлинную историю своего прибытия на Занзибар. Девушка сделала глубокий вдох и, тщательно подбирая слова, сказала:

— Если вам нужно знать, то говорил со мной человек по фамилии Фрост.

— Рори Фрост! Вы, должно быть, шутите.

— Не представляю, как вы могли такое подумать, — сказала Геро с излишней резкостью, — поскольку, уверяю вас, я считаю это дело нешуточным.

— Ошибаетесь. Это смехотворно! Говорите, капитан Фрост открыл вам, что ему все известно? Но с какой стати? Зачем это ему?

— Он угрожал мне! — ответила Геро, вспомнив гневные нотки в его голосе. — Держался нагло, обвинил меня, что я суюсь в дела, которых не понимаю, и посоветовал оставить их тем, кто понимает. Кажется, Тут он имел в виду себя.

— Ну, конечно! Ох, этот Рори!.. Простите, что я смеюсь. Тереза прижала к глазам надушенный кружевной платок из батиста и, подавив смех, заговорила: — Вы не знали, что он сторонник султана Маджида? Конечно же, ему неприятно узнать, что мы за его спиной поддержали дело Баргаша. Из-за месье капитана Рори нам беспокоиться не стоит, а относительно того, кто сказал ему — хорошо известно, что у Фроста масса странных друзей, передающих ему базарные слухи и дворцовые ссоры, даже те, о которых шепчутся в женских покоях. Тут уж ничего не поделаешь, и нам не нужно думать об этом.

— Слава Богу! — произнесла Оливия. — О, какое облегчение!

Геро могла бы произнести эти слова с такой же горячностью, но совсем по другой причине. Из-за сиюминутного волнения никому не пришло в голову расспрашивать ее о встрече с Рори Фростом. К тому же, Тереза беззаботно отмахнулась от него, как от возможной опасности, и в ту минуту для облегчения этого было достаточно. Лишь когда обе женщины ушли, Геро задумалась, почему Тереза так неумеренно веселилась. Она сама не видела тут ничего смешного. Совершенно ничего! И все же Тереза смеялась…

Этот пустяковый вопрос с раздражающей назойливостью донимал ее все жаркое утро. Лишь когда Клей и дядя Нат вернулись из дворца, она о нем забыла.

Вечером сильный ветер унес в море дневной смрад мусорных куч и сточных канав. Лишь аромат гвоздики и цветущих апельсиновых деревьев ощущался на крыше городского дворца, где Маджид ибн Саид снял для удобства тюрбан. Опершись на локоть, он проводил взглядом падучую звезду, оставляющую огненный след в небе, и когда она исчезла, произнес со вздохом:

— Ты не сказал мне ничего нового. Думаешь, я не знаю? Я — слышавший свист пуль рядом с головой, когда мой дорогой брат Баргаш стрелял в меня из окна? Знаю, конечно! Такое ведется издавна. Это в крови.

— Возможно. Но кровь твоя скоро прольется, если не положишь конец игре в заговор, пока Она не перешла в нечто гораздо более опасное.

Маджид пожал плечами и, взяв с блюда очередной засахаренный финик, сказал:

— Послушать тебя, можно подумать, что попытка убийства не опасна.

Рори хохотнул.

— Поскольку Баргаш промахнулся с тридцати ярдов, я не могу считать эту попытку серьезной. Произошло все бездумно, по внезапному побуждению. Видимо, твой братец переживал особо острый приступ злобы и зависти, когда ты плыл мимо его окна. Ему показалось, что другой такой возможности не представится… он схватил находящийся под рукой пистолет и стал палить, но от ярости всякий раз промахивался. Если бы Баргаш заранее планировал убийство, то нанял бы умелого стрелка, а не пытался убить тебя сам — и тогда мы с тобой не обсуждали сейчас этот случай, Ты б отправился к своим прославленным предкам, а я постарался бы убраться как можно дальше от владений твоего преемника. Но стрелок он, хвала Аллаху, никудышный!

— Учти, тогда было темно, — пробормотал Маджид, оправдывая плохую стрельбу брата.

— В следующий раз может оказаться светло.

— Ты уверен, что будет следующий раз?

— Мы оба уверены.

Султан принялся за кусочек миндальной халвы, чтобы протянуть время, потом, вытерев пальцы салфеткой с золотой бахромой, бодро заговорил:

— Может, промахнется опять; сам говоришь, стрелок Баргаш никудышный. С детства плохо стреляет. Как он §ыходил из себя, когда промахивался! Ему всегда хотелось быть первым во всем. А я никогда не стремился к первенству. Вернее, почти.

Рори сурово сказал:

— Маджид, ты уклоняешься от темы. Что делал в прошлом твой единокровный брат, сейчас несущественно. А вот то, что делает теперь, становится слишком опасным.

— Не более опасным, чем раньше.

— Вот тут, мой друг, ты ошибаешься. Должен с прискорбием сообщить, что Баргаш приобрел средства поднять против тебя настоящий мятеж. И хотя вряд ли он этим многого добьется, в его руках сейчас такие вещи, что он считает себя достаточно сильным для начала военных действий. Так что тебе самое время кое-что предпринять. Разве не начертано: «Если калифов будет двое, убейте одного»?