Он поднимает на меня свой бурный взгляд, под стеклянной поверхностью которого зреет буря эмоций. — Я должен, Иза. Это моя работа. — Он проводит рукой по моей руке и сжимает ее так быстро, что я едва это чувствую. — Ты останешься здесь с Сереной и другими охранниками, ты будешь в безопасности. Я вернусь через несколько минут. Я обещаю.

Серена идет рядом со мной, обнимая меня за плечи. — Пойдем, кузина, зайдем внутрь. Все, должно быть, в шоке, пришло время устранить ущерб.

Я слышу ее слова, но не могу их полностью осмыслить, не сейчас, когда мои глаза все еще прикованы к Рафу. Все, чего я хочу, это обнять его и заставить остаться со мной. Но я знаю, что не могу. Cazzo, может быть, он прав, и мне действительно нужен еще один телохранитель.

— Хорошо, — шепчу я. — Но будь осторожен.

— Всегда.

Серена осторожно отрывает меня от Рафа, и я не могу удержаться, чтобы не проследить за его знакомой фигурой, когда они с Энцо бегут к двери, ведущей обратно в квартиру.

Серена ободряюще улыбается и прижимает меня к себе. — С ним все будет в порядке, Белла. На случай, если ты не заметила, он в некотором роде крутой парень.

У меня вырывается нерешительный смешок, когда она подталкивает меня к двери. Все остальные гости направляются в том же направлении, охранники провожают всех через арку.

— Изабелла! — Крик раздается впереди, когда мы спускаемся по ступенькам на второй этаж. Массимо появляется из толпы людей, сгрудившихся на лестничной клетке. — О, спасибо Dio, с тобой все в порядке.

Он знает о Карло? Мой профессор уже побледнел, на его лбу блестит пот. Бедняга, наверное, в шоке, но я, кажется, не могу подобрать слов, чтобы утешить его. Не тогда, когда я знаю, что Раф гоняется за каким-то психом с винтовкой.

— Да, — наконец отвечаю я, прислоняясь к стене. — Кто-нибудь еще пострадал внизу?

— К счастью, ничего серьезного. — Его светлые брови хмурятся, когда он смотрит на меня. — А как насчет на крыше?

Это чувство вины спиралью пронзает мою грудь, стальной лентой обвивается вокруг моих легких и сердца.

Серена высовывает голову из-за моего плеча, обращаясь к моему профессору. — Карло мертв.

— Dio, нет. — Массимо бледнеет, вся оставшаяся кровь отливает от его щек. — Что происходит, Изабелла? Сначала аперитив, а теперь здесь?

— Я не уверена. — Стрельба в баре — это одно, но в моем собственном доме? Неужели кто-то из врагов Кингов нашел меня в Риме? — Но я уверена, что, черт возьми, узнаю.

ГЛАВА 45

Заставь меня забыть

Раффаэле

Я смотрю на pezzo di merda, который посмел причинить боль тому, что принадлежит мне, и неприкрытая ярость бурлит в моих венах. Этот придурок прикован наручниками к стулу, с завязанными глазами и кляпом во рту в подвальной прачечной квартиры Изабеллы. Когда Лука начал подыскивать жилье в Риме, я настоял на подвале на всякий случай. Я никогда не думал, что мне действительно придется им воспользоваться.

Мы поймали стрелка, пытавшегося сбежать, в нескольких кварталах от квартиры, а потом я притащил его задницу обратно сюда. Теперь мне просто нужно успокоиться, прежде чем я начну допрос, потому что я боюсь, что сверну ему шею прежде, чем смогу вытянуть из него какую-либо полезную информацию.

Мне нужна информация. Он нужен мне живым.

Напоминаю я себе снова и снова, пока бушующий гнев захлестывает меня. Мои пальцы сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони. Все, чего я хочу, это оторвать его чертову голову. Он мог убить ее.

И это была бы моя гребаная вина, потому что я был так занят, танцуя с ней, прикасаясь к ней, прижимаясь к ее горячему маленькому телу, что не следил за периметром. Coglione был на крыше соседнего дома. Вопрос заключался в следующем: почему? Кто из врагов Кингов выследил ее здесь?

Другой вариант… тот, который я не осмеливаюсь озвучить вслух, намного хуже.

Что это вообще не имеет к ней никакого отношения, а все из-за меня.

Неужели мои прошлые грехи вернулись, чтобы преследовать меня? Украсть единственную женщину, о которой я осмелился заботиться за последние десять лет?

— Merda, — выдавливаю я.

— Я могу это сделать, если у тебя не хватит духу. — Энцо появляется рядом со мной, сверкая кастетом.

— Нет, поверь мне, я справлюсь, — рычу я. Боюсь, что у меня получится слишком хорошо. — Сними с его глаз повязку, я хочу, чтобы этот ублюдок увидел мое лицо, близко узнал человека, который собирается отправить его в ад.

Из окровавленной губы bastardo вырывается всхлип. Я позволил себе один удар просто ради забавы, когда мы, наконец, догнали его. Энцо ослабляет темную ткань и набрасывает ее себе на шею. Как петлю.

Испуганные глаза смотрят на меня, нижняя губа безошибочно дрожит. — Пожалуйста, не надо… — плачет он.

Я заливаюсь смехом. — Почему я должен проявлять к тебе милосердие, когда ты стрелял в группу детей на вечеринке? — Когда ты мог убить ее… Я подхожу ближе, мой рассудок висит на волоске. — Если бы ты пролил хотя бы крошечную каплю ее крови, я бы засунул свой кулак тебе в горло и вырвал позвоночник. Capisci?

— Но я не…

— Потому что ты дерьмовый стрелок, — рычу я, прежде чем отвожу кулак и врезаю ему в нос.

Приятный хруст ломающихся костей и последовавший за ним крик немного утоляют ярость. Кровь стекает по его верхней губе в рот, когда он всхлипывает.

— Кто тебя послал? — Я рычу.

Он качает головой. — Нет, пожалуйста, я не могу сказать. Я даже не знаю…

— Ты серьезно собираешься отказать мне в этом? — Я нависаю над ним, мои губы кривятся в дикой усмешке. — После всего, что ты натворил, трусливый засранец? Я добуду нужную мне информацию. — Я придвигаюсь на дюйм ближе, не сводя с него глаз, пока он не начинает дрожать. — Остальное зависит от тебя. Либо ты расскажешь мне сейчас, и я сделаю твою смерть быстрой, либо с тобой будет трудно, и ты будешь страдать каждую мучительную минуту. — Я замолкаю и достаю из кармана нож. Провожу пальцем по лезвию, оставляя тонкую линию крови. — Я могу сделать так, чтобы пытка длилась долго, amico. — Я подношу лезвие к его шее и прижимаю к кадыку, пока не вижу кровь. — И я бы предпочел быть наверху, ухаживая за своим клиентом, чем торчать здесь, внизу, с тобой. Так что каждое мгновение, когда ты заставляешь меня ждать, только усиливает мою ярость. Твой ответ, stronzo.

Он прерывисто выдыхает. — Они убьют меня.

— Ты в любом случае покойник. Вопрос в том, как ты этого хочешь? — Я надавливаю сильнее, пока по его шее не стекает ровная алая струйка.

— Пожалуйста, ты не понимаешь. Они заставили меня…

— Кто? — Рявкаю я.

— Клянусь, я даже не знаю. Сделка была заключена третьей стороной, посредником.

— Тогда как же его звали?

Я вытаскиваю лезвие из его горла и вонзаю его в мясистую часть его руки. Он издает вопль и череду проклятий, когда капли темно-рубинового цвета разбрызгиваются по стене. Я снова наклоняюсь, обжигая его убийственным взглядом.

— Назови мне имя.

— Арджан Кола, — выпаливает он.

Название знакомое, но я не могу его точно вспомнить. Албанцы уже давно вовлечены в итальянскую мафию, все больше и больше просачиваясь в нее с момента открытия ЕС много лет назад. Но какое, черт возьми, отношение они имеют к Изабелле?

— Мне нужно больше, bastardo. Мне нужно знать, кто, блядь, послал тебя застрелить мою… клиентку.

— Это была не она, — бормочет он, слизь, смешиваясь с кровью, стекает по его верхней губе.

— Что? — спросил я.

— Меня посылали не за ней, — хрипло произносит он.

— Тогда кого же тебя послали убить?

— Тебя.

Кровь окрашивает дно раковины в подвале в ярко-красный цвет, слишком яркий для моих усталых глаз. Я машинально тру пальцы, добавляя еще мыла, пока вся кровь не сойдет с моей кожи. Я сдержал свое обещание, сделав смерть стрелка милосердно быстрой, несмотря на мое желание дюйм за дюймом содрать с него кожу.