— Можем ли мы…

— Да, давай закончим с этим. — Он прижимает мою ладонь к моему холмику, твердо удерживая свою руку сверху. Его ладонь грубая и мужественная, совсем не похожая на пригоршню нежных выпускников Нью-Йоркского университета, которых я встречала в прошлом. Продолжая оказывать давление, он снова запускает мои пальцы под трусики.

— Внутрь и наружу, внутрь и наружу, — шепчет он, не сводя с меня глаз. — Один палец на твоем клиторе, а другой входит и выходит из этой сочащейся киски.

У меня вырывается стон, когда он снова кладет мою свободную руку на грудь, прижимая ее к своей.

— Почувствуй, какая ты мягкая, какая, блядь, совершенная. — Резкость в его тоне только разжигает пылающий огонь у меня между ног. — Ты великолепна, когда вот-вот кончишь, principessa. Твои щеки раскраснелись самого соблазнительного розового оттенка, а губы сложены в идеальную букву ”О"… — Он замолкает, но я практически слышу его мысли. Он хочет, чтобы мой рот был на его члене, и в этот дикий, запретный момент я тоже хочу этого.

Принятие этого факта, даже если это только в моей голове, разрушает мои последние стены сдержанности. Я чувствую, как моя киска сжимается вокруг моего пальца, и я раскачиваю бедрами быстрее, жестче.

— Хорошая девочка, кончи для меня.

Уголки моего зрения темнеют с каждым рваным вздохом, когда волна удовольствия захлестывает меня. Мои глаза закрываются, наконец-то освободившись от пронизывающего взгляда Рафа, и необузданный экстаз захлестывает меня, волна за волной, пока перед глазами не заплясали звезды.

— Черт, Раф… — Я стону, когда моя голова запрокидывается.

Его теплые руки сжимают мою талию, пока я катаюсь на волне бесконечного удовольствия. Никогда в жизни я не испытывала такого мощного оргазма. Не одна и уж точно не с каким-либо мужчиной.

С моими ногами, все еще дрожащими от головокружительного порыва, я наконец заставляю себя открыть глаза и встречаю пару расплавленных сфер бесконечной ночи. Довольная улыбка тронула уголки его губ, и я почти уверена, что моя усмешка отражает его.

Если бы он не был таким самодовольным ублюдком, я бы, возможно, поблагодарила его.

— Это было то освобождение, которого ты жаждала? — шепчет он.

Это и многое другое. И все же, когда я чувствую его твердость под собой, этого недостаточно. Но это огромная стена, которая рухнула между нами, и я знаю, что лучше не испытывать судьбу. Не говоря уже о том факте, что как только весь алкоголь покинет мой организм, утром у меня может не остаться ничего, кроме унижения.

— Этого было достаточно. — Я пожимаю плечами и застегиваю джинсы, затем медленно застегиваю пуговицу.

Раф прищелкивает языком, наблюдая за мной широко раскрытыми глазами, и мне почти жаль его. Судя по его твердому члену, у него будет огромный ящик синих яиц, и без отдельной ванной, не говоря уже об отдельной комнате, ему чертовски не повезет. Кривой смешок разрушает нарастающее напряжение, когда он поднимается, приводя себя в порядок. — Этого было более чем достаточно, и ты это знаешь, principessa.

— Думаю, ты никогда не узнаешь. — Я плюхаюсь на кровать и натягиваю одеяло, прежде чем забраться под него.

Он долго смотрит на меня, прежде чем переводит взгляд на дверь.

— Иди прими душ, Раф. Я прекрасно справлюсь одна несколько минут.

Его брови хмурятся в нерешительности, и спустя долгую минуту он качает головой. — Все в порядке. Я подожду до завтра.

Я еще раз смотрю на его напряженную промежность, прежде чем зарыться головой в подушку. Не поднимая глаз, чтобы встретиться с ним взглядом, я шепчу — Ты можешь спать на другой половине кровати. Я клянусь, что не буду пытаться воспользоваться тобой посреди ночи.

Еще один смешок. — Не беспокойтесь обо мне, principessa. Если ты продолжишь в том же духе, я начну верить, что тебе действительно не все равно. — Теплая рука касается моего лба и заправляет несколько прядей за уши. Но с закрытыми глазами я могла себе это представить. — Спокойной ночи, Изабелла, сладких снов.

ГЛАВА 23

Самый безопасный вариант

Раффаэле

Взгляд Изабеллы прикован к ярко-розовым цветам, усеивающим кустарник перед ее новой квартирой, когда я нажимаю на звонок. Если место не будет готово сегодня, я сойду с ума. Одной ночи было достаточно, чтобы оказаться запертым в этом крошечном пространстве, наполненном ее опьяняющим ароматом. Я бы не смог контролировать себя ради другого.

Как бы то ни было, я нарушил одно из своих жестких правил. Никогда не связывайся с клиентом. Конечно, официально я к ней и пальцем не прикоснулся, но это огромная формальность. Вся моя жизнь — это контроль, точность, черно-белое, и я уже так далеко зашел в серость, что линии, которые я когда-то так четко очертил вокруг своего мира, начинают размываться и исчезать.

И что еще хуже, я хочу, чтобы они исчезли.

Прошло много времени с тех пор, как я трахался, так что да, мне тяжело, но с Изабеллой дело не только в этом. Так было с самого начала, и именно это делает все это таким опасным.

— Нет! Не трогай это! — кричу я, когда Изабелла тянется к розовому цветку.

Ее взгляд устремляется в мою сторону, и это первый раз, когда она встречается со мной взглядом со вчерашнего вечера. Обычно болтливая принцесса за все утро произнесла не более двух слов. Сожалеет ли она о прошлой ночи?

— Что? Почему нет?

— Это цветы олеандра, они ядовитые.

Ее глаза расширяются, когда она осматривает разноцветные кусты. — Тогда почему они цветут повсюду?

— Цветы произрастают в Риме, местные жители знают, что от них лучше держаться подальше.

— Итак, о какой степени отравления мы здесь говорим?

— Даже небольшие количества могут быть опасны при попадании внутрь и вызывать тошноту, рвоту, диарею и даже нерегулярное сердцебиение. В тяжелых случаях отравление олеандром может привести к серьезным сердечным осложнениям и даже смерти.

— Хорошо, но я не собираюсь это есть… Просто они такие красивые.

— Прикосновение к соку растения также может вызвать раздражение кожи и воспаление глаз. — Теперь я тот, кто говорит, как будущий врач.

Она отдергивает руку и засовывает ее подмышку. — Я все еще думаю, что это глупая идея — выставлять их на всеобщее обозрение вот так.

— Красота часто скрывает самые смертельные угрозы, principessa, подобно розе, скрывающей свои шипы под бархатными лепестками. Ты должна это знать. — Я подмигиваю ей, и она награждает меня улыбкой, первой, которую я вижу сегодня.

От звонка вибрирует воздух, отпирая кованые железные ворота. Я открываю ее и переступаю порог, придерживая для Изабеллы, затем делаю знак Сальваторе в машине, чтобы он принес багаж. Живые сапфировые глаза расширяются, когда они разглядывают арочный камень над нашими головами, украшенный декоративной лепниной и золотой филигранью. Дорожка ведет к пышному внутреннему двору с фонтаном в центре, с двумя херувимами из поджатых губ которых бьют струи воды.

Живая изгородь из олеандра и гардений обрамляет открытое пространство, наполняя воздух ароматом. Четыре дверных проема ведут в каждое крыло классического здания эпохи Возрождения. Вьющийся плющ украшает древние стены, придавая старинному каменному сооружению нотку живости.

— Здесь красиво, — шепчет Изабелла, когда мы подходим к двери слева, квартира номер два. Дверь резко распахивается, и появляется маленький старичок с прядями седых волос, развевающихся на легком ветерке.

— Benvenuti⁴². — Он опускает голову. — Signorina Valentino, Signor Ferrara, benvenuti a casa⁴³. Меня зовут Рикардо, и еще раз прошу прощения за вчерашнюю путаницу. — У него сильный акцент, грамматические ошибки, но, тем не менее, он пытается приветствовать нас по-английски. И я не удивлен, учитывая, что Лука, вероятно, заплатил чертову кучу денег, чтобы сдать это место в аренду своей дочери.