— Этот ужин в мою честь, верно? — Он чокается своим бокалом о мой и залпом осушает бокал густого бургундского вина. Его глаза уже начинают затуманиваться, и на секунду я действительно волнуюсь.

За все месяцы, что он работает у меня, я ни разу не видела его пьяным, и, судя по всему, он на пути к этому. — Может, тебе стоит успокоиться, — шепчу я.

— Я в порядке, principessa, не беспокойся обо мне. — Он наклоняется ближе, его теплое дыхание касается моего уха. — Если есть что-то, с чем я могу справиться, так это мое вино. Ты, с другой стороны… — Он прищелкивает языком, звук отдается вибрацией в моей барабанной перепонке, прежде чем откинуться на спинку стула.

— Неважно… — Я ворчу.

Джефф сидит за маленьким столиком в углу пиццерии, не обращая внимания на напряжение, когда заканчивает разговор со своей мамой дома. Он уже несколько раз произносил одними губами "Мне очень жаль", но я думаю, это мило. Dio знает, что у моих родителей был бы припадок, если бы я не отвечала на каждый их звонок.

Раф снова наклоняется, его рука находит мое бедро под столом. Я вздрагиваю от неожиданного прикосновения, но он продолжает сжимать пальцы вокруг моей ноги, несмотря на то, что я извиваюсь. — Тебе, наверное, следует дать мне знать сейчас, если мне понадобится купить затычки для ушей в аптеке, прежде чем мы вернемся домой. Потому что, если ты планируешь привести этого coglione домой и трахнуть его, я не буду вынужден это слушать. — Его пальцы сжимаются на моем бедре, давление становится таким сильным, что я боюсь, что от него останется синяк.

— Ты делаешь мне больно, — шиплю я и обхватываю его руку своей, пытаясь разжать его пальцы. Давление ослабевает, но он не отпускает меня. — Раф! — Я рычу.

Горящие темные глаза прикованы к моим, под гладкой поверхностью бушует буря. — Мне нужно знать, Изабелла. Ты собираешься привести его домой?

— Я-я не знаю. — Честно говоря, я этого не планировала, но есть что-то в ярости в его глазах, от чего мое сердце учащенно бьется.

Его рука движется вверх по моему бедру, пока не достигает подола сарафана. Я задыхаюсь, когда по телу разливается жар.

— Ты. Собираешься… Трахаться. С ним? — Он подчеркивает каждое слово, придвигая руку на дюйм ближе к нарастающему жару между моих бедер.

— А тебе какое дело? — Шиплю я. — Ты сказал, что та ночь была ошибкой, что ты сожалеешь об этом.

— Я никогда не говорил, что сожалею об этом, principessa. — Его голос, не более чем зазубренный шепот. — Нет ни одного момента из того, что произошло между нами, который я бы забрал обратно. Это значило, черт возьми, все. — Его рука достигает моего пульсирующего центра, нежно обхватывая его. — То, что я не могу получить твою киску, не значит, что она не моя. Это не значит, что мысль о том, что кто-то другой прикасается к тебе, заставляет меня хотеть вырвать собственное сердце. — Его палец начинает двигаться, поглаживая меня поверх шелка трусиков.

Вздох поднимается по моему горлу, когда мои бедра прижимаются к слабому прикосновению, отчаянно желая большего.

— Я беру свои слова обратно, — рявкает он. — Я не собираюсь брать затычки для ушей, и я решил за тебя, ты не будешь трахаться с этим парнем.

Джефф машет мне с другого конца стола, указывая на свой телефон, затем одними губами произносит еще одно Прости. Он указывает на дверь, и я рассеянно киваю, слишком поглощенная жаром, поднимающимся к моей нижней половине. Я едва замечаю, как он встает и выходит за дверь маленькой траттории, оставляя меня спрятанной в маленькой нише на милость моего безжалостного охранника.

Ножки стула скрипят по деревянному полу, когда Раф пододвигает свой стул поближе. Его палец танцует по поясу моих трусиков, затем скользит под шелк, прежде чем скользнуть между моих влажных складочек. Из его груди вырывается стон, когда он обводит мой клитор, и мое дыхание учащается. — Черт возьми, ты такая мокрая для меня, principessa.

— Откуда ты знаешь, что это для тебя? — Хриплю я, даже когда мои бедра начинают двигаться, умоляя его о большем.

Он бросает взгляд через стол на пустое место. — Потому что я здесь единственный. — Он засовывает в меня палец, и нервные окончания, о существовании которых я даже не подозревала, оживают.

— Черт, — стону я, быстро осматривая тратторию. Я не знаю, как это возможно, что все, кажется, слишком поглощены своими разговорами, чтобы замечать, что происходит в нашем маленьком уголке.

— Что такое, principessa? Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя пальцем прямо здесь, посреди этого ресторана?

— Хммм. — Черт, что со мной не так?

Он прижимается носом к моему уху, затем высовывает язык и посасывает мочку. — Или мне снова залезть под стол и трахнуть тебя языком?

— Нет, ты не можешь, — визжу я.

Он проводит языком по нижней губе. — Ммм, я мечтал об этом сладком вкусе, Изабелла…

Прежде чем я успеваю составить еще одно предложение, он ныряет под стол, прячась под белой скатертью.

— Раф, нет! — Я шепчу-кричу, когда его неопрятные щеки трутся о внутреннюю поверхность моих бедер. — А что, если Джефф вернется?

Но слишком поздно. Он уже заменил палец языком, и необузданное удовольствие пронзает мое лоно.

— Madonna mia, — выдыхаю я, когда его язык кружит вокруг моего набухшего клитора.

Затем его палец возвращается, входя и выходя из меня в неистовом темпе, пока он сосет и лижет меня до полного забвения. Моя голова запрокидывается, ресторан расплывается вокруг меня. Я смутно осознаю, что мне не следовало этого делать. Кто-нибудь обязательно заметит. Как они могли не заметить?

Но чистое наслаждение пронзает меня, и все мои страхи тают.

Свободная рука Рафа ползет вверх по моему платью, нащупывая грудь. Он массирует чувствительную плоть, пока мои соски не затвердевают. По крайней мере, у меня хватает ума взять матерчатую салфетку и заправить ее за воротник блузки, накрыв его руку.

Огонь разгорается из моей киски, поднимается к груди и спускается к основанию позвоночника. Оно вспыхивает, становясь все более интенсивным с каждым движением его языка, с каждым сводящим с ума толчком.

Моя рука ныряет под стол, пальцы обвиваются вокруг шелковистых локонов Рафа. Я притягиваю его ближе, пока он не поглощает меня. Часть меня боится, что я задушу его, но другая часть слишком переполнена удовольствием, чтобы беспокоиться. Его язык продолжает разрушительные движения, двигаясь быстрее, затем сильнее. Огонь разгорается, волна давления нарастает, и я в нескольких секундах от взрыва. Я так чертовски близко…

— Раф, — стону я, — я собираюсь кончить.

И вот так он отрывает рот от моего пульсирующего центра и убирает палец.

Я рычу проклятие, внезапная пустота прокатывается по мне. Я чертовски возбуждена и нуждаюсь, оргазм просто за пределами моего понимания. — Какого черта, Раф? — Я рычу.

Его голова оказывается у меня между ног, скатерть едва прикрывает его темные волны. — Это твое наказание, principessa. Никто не может прикоснуться к твоей киске, кроме меня, никто не может заставить тебя кончить, кроме меня. В следующий раз, когда ты заставишь меня пережить подобную ночь, ты узнаешь, что такое настоящее наказание. — Мое возбуждение блестит на его подбородке, и он проводит по нему языком, облизывая меня.

— Ты придурок, — шиплю я.

— А ты избалованная маленькая принцесса мафии. — Он ухмыляется мне. — Но ты моя гребаная принцесса мафии, и если я не могу заполучить тебя, то никто не получит.

Приближающиеся шаги заставляют моего охранника нырнуть обратно под стол только для того, чтобы вынырнуть с другой стороны, как раз в тот момент, когда возвращается Джефф. Раф выползает, сжимая в пальцах салфетку, и, к счастью, мое возбуждение больше не стекает по его подбородку.

— Мне очень жаль, что так получилось. — Джефф засовывает телефон обратно в карман и садится. — Когда моя мама начинает говорить, ее уже не остановить.