Его слова повисли в воздухе, и каждый из собравшихся начал думать о том, что их ждет. Первой заговорила Галвина. Она подняла взгляд, и в ее глазах промелькнула тень былых сожалений:

— Я готова остаться. На корабле-то от меня пользы мало, кроме как держать меч наготове. А на материке… там уже нет для меня места. Семья отреклась от меня после того, как восстание потерпело неудачу. Пусть лучше я буду полезной здесь, чем лишней там.

Лаврентий вздохнул, словно глубоко раздумывая, что сказать, но затем с горечью кивнул:

— На материке меня везде преследует память о Мирланде, и даже годы не могут затушить эту боль. Только здесь я чувствую, что могу отвлечься от мрачных воспоминаний, забыть, что когда-то был неудачлив в любви и счастье. Я тоже готов остаться. Здесь, может быть, и найдется смысл моей службы Святой Матери.

Торрик, который наблюдал за разговором, почёсывая бороду и прикидывая в уме возможные пути назад, в Эбонскую Олигархию, наконец подал голос:

— Я-то думал, что, может, передам весточку своим, что нашел новый дом. Думал, в следующий раз, когда попаду в Олигархию, похвалюсь новыми землями. Но сейчас подумал — а зачем торопиться? Годик-другой и потом наведаюсь. А пока останусь с вами. Лаврентию пригодится компания. Да и Галвине веселее будет, а то здесь все слишком тихие.

Самсон посмотрел на каждого из них, и по его лицу пробежала тень облегчения. Он снова почувствовал ту верность, которая связывала их маленькую команду, несмотря на все странности и разногласия.

— Рад слышать такие слова, друзья. Я боялся, что кто-то из вас захочет покинуть это место сразу же, как только выпадет такая возможность. Теперь у меня есть надежда, что если мы покинем Самсонию, то не бросим ее на произвол судьбы. Ну, что ж… завтра к нам обещал прийти Бок-Роб со своими воинами. Пора готовиться к этому дню.

Они разошлись с разными мыслями, каждый готовился к завтрашнему дню по-своему. Самсон глядел в сторону бушующего океана, вспоминая свои давние мечты о далеких землях. Гругг, оттачивая свой топор, думал о предстоящем сражении, а Лаврентий тихо молился, чтобы все их решения оказались правильными, а судьба — благосклонной к их делу.

Хмурым утром, когда серые облака затянули небо, над аванпостом раздался ритмичный гул барабанов — гоблины прибыли. За деревянными стенами показалась их армия: около двух десятков воинов, вооруженных копьями и луками, с раскрашенными лицами и телами. Они топали, размахивая оружием и издавая воинственные выкрики. Впереди шел вождь Бок-Роб, гордо подняв голову, его медный обруч поблескивал под утренним светом.

Самсон, оставив в форте пятерых матросов на случай неожиданного нападения, вывел свою команду наружу. В этот момент к гоблинам присоединились и люди. Среди них шли Драгомир, Глезыр и Галвина, готовые к походу. Драгомир гордо нес с собой флаг Самсонии, который развевался на ветру. Гоблины заинтересованно смотрели на знамя. Бок-Роб указал на него и спросил:

— Что это? Что?

Драгомир, слегка ухмыляясь, объяснил:

— Это наш флаг. Розовые гоблины всегда воюют под флагом, это наша традиция. Символ силы и единства.

Бок-Роб, видимо, впечатленный, попробовал произнести новое для себя слово:

— Флагг! — и его гоблины подхватили это слово, довольные, словно узнали нечто очень важное. Они даже начали повторять его почти как боевой клич.

Глезыр посмеялся над этой ситуацией, и в порыве воинственного настроения поднял рапиру к небу:

— Вот что значит приносить цивилизацию в дикие земли, хе-хе! — он оглянулся на остальных, довольный своей шуткой.

Но среди тех, кто стоял позади, была и Элиара. Она шла в самом хвосте отряда — с мрачным выражением лица, терзаемая внутренними противоречиями. Её мысли были поглощены провалом: она чувствовала, что подводит Сиарлинн и их совместный план. Гоблины — её единственная надежда. Если они погибнут в сражении с белоголовыми акулоидами, у неё появится шанс заполучить обратно то, что ей нужно, а заодно избавиться от лишних союзников. Она страстно надеялась, что ее попутчики ни о чём не догадаются, загадки острова останутся неразгаданными, а команда уплывёт отсюда навсегда.

— Может, удача окажется на моей стороне, — прошептала она себе под нос, но услышала это только тишина леса и далекие крики птиц.

По дороге к ним присоединился еще один из гоблинов. Он забрался на плечи Гругга, чтобы обозревать окрестности, и тот со смехом разрешил ему оставаться наверху. Лес вокруг ожил, в кустах шуршали какие-то мелкие животные, убегая прочь при звуке шагов большой армии. Ветви сгибались под легкими телами ящериц и птиц, не похожих на тех, что водятся на материке — они выглядели одновременно как ящеры и как птицы. Драгомир с любопытством наблюдал за этими существами, в то время как Самсон вел маленькую армию дальше.

Ближе к вечеру они наткнулись на патруль молотоголовых акулоидов. Их было всего несколько, и они оказались настолько ошеломлены видом объединенной армии гоблинов и людей, что бросились наутек, не решившись вступить в бой. Гоблины радостно завопили и пустили стрелы в их сторону, но в темноте мало кто попал. Самсон поднял руку, останавливая своих:

— Не тратьте боеприпасы! У нас впереди более важное сражение.

Бок-Роб был доволен:

— Победа! Зубат бежать. Предупредить!

Капитан нахмурился, понимая, что патруль мог предупредить о наступающей армии белоголовых. Но глядя на разгоряченных союзников, он кивнул:

— Пусть знают, что мы идем. Мы встретим их, будь то на суше или у моря, и не уступим этой земли.

Торрик, стоя в стороне, затянулся трубкой и сказал, глядя на убегающих акулоидов:

— Похоже, это не последний раз, когда их увидим. Но теперь у нас хотя бы есть с кем воевать бок о бок.

Совместная армия людей и гоблинов разбила лагерь на опушке леса. Вокруг начали разгораться костры, в воздухе смешались запахи жареного мяса, дыма и влажной земли. Гоблины ловко сооружали шалаши из веток и листьев, болтая на своем языке. Самсон, сидя на старом бревне, устало облокотился на саблю и сказал:

— Никогда бы не подумал, что поведу такую армию в бой… Особенно бок о бок с гоблинами!

Лаврентий, сжав в руках деревянный посох, ответил:

— Если все сложится удачно, и вы отправитесь на материк за подкреплением, то я останусь здесь и попробую обратить их к Святой Матери. В каждом создании есть искра света.

Самсон посмотрел на него с легкой улыбкой:

— Что ж, святой отец, желаю удачи. Если сможешь научить их хотя бы не есть своих врагов, это уже будет достижение.

Галвина, слушая их разговор, тихо добавила, сидя рядом:

— Вчера ты говорил о Мирланде. Кто она?

Лаврентий замолчал на мгновение, его взгляд потемнел, словно он вновь переживал потерю. Затем он поделился трагичной историей своей юношеской любви, как встречал рассветы с ней, как мечтал о жизни вдвоем… пока она не умерла при родах. Его слова были полны горечи и тоски, словно даже годы не ослабили эту боль.

Галвина вздохнула и уставилась на пламя костра:

— У меня тоже был любимый. Милослав, боевой маг. Мы с ним мечтали об освобождении Астерии. Он верил, что война между Кастелланусом и Агораном за Острова Дракона ослабит Агоран, и тогда у нас появится шанс. Пошел сражаться на стороне Кастеллануса… А я его ждала, верила, что он вернется. Узнала спустя год, что он погиб на судне, утонул вместе с кораблем.

Самсон вздохнул, глядя на тени, пляшущие в свете костра:

— Я помню ту войну. Много жизней она унесла. Я тогда был юнгой на корабле капитана Эдуардо, воевал на стороне Агорана. Не знаю, связан ли я косвенно с его смертью, но если так, прошу прощения.

Галвина улыбнулась горько:

— Не стоит, капитан. Война не знает пощады. Это были времена, когда каждый делал свой выбор. Ты — свой, Милослав — свой. Не ты его убил.

Разговор прервал гоблин-разведчик, выбежавший из леса с тревожными возгласами. Он что-то горячо объяснял Бок-Робу, размахивая руками. Вождь нахмурился, его маленькие глаза заблестели от волнения. Он подошел к Самсону и выдохнул: