Бок-Роб подошел ближе и с надеждой в голосе спросил:

— Бах-бах?

Торрик грустно усмехнулся, покачивая головой:

— Нет, в этот раз «бах-бах» не будет. Мы использовали весь порох на той ловушке.

Гругг, перекатывая молот в руках, уверенно шагнул вперед:

— Я готов биться с этими белозубыми и без взрывов, если это поможет нам избавиться от их нападений! Мы сокрушим их, как сокрушили Тихого Ужаса!

Самсон посмотрел на своего боевого товарища и кивнул:

— Придется идти в лобовую атаку. У нас нет другого выбора, если мы хотим закончить с этими белоголовыми раз и навсегда.

Гоблины возбужденно зашептались между собой, обсуждая предстоящую битву. Вожак гоблинов указал на свои зубы и сделал жест, словно грызет что-то невидимое. Возможно, это был его способ выразить готовность к битве.

В стороне, на краю лагеря, сидела Элиара, наблюдая за их приготовлениями. Ее взгляд был холодным и отстраненным, а на губах играла загадочная улыбка, будто она понимала что-то особенное, о чём остальные даже не догадывались.

Она думала о своем плане, о том, как могла бы использовать ситуацию в свою пользу. Пусть гоблины и люди сражаются с белоголовыми, пусть ослабят друг друга.

Самсон, Гругг и остальные готовились к битве, ,буду не в курсе, что кто-то в их рядах уже плетет свою интригу в тени.

Гоблины с натянутыми луками и матросы с заряженными аркебузами заняли позиции вокруг укреплений белоголовых. Их прятали густые заросли и высокие травы, а ночной туман, оставшийся после прошедшего ливня, укрывал их передвижения. Шепот, звон стрел и щелчки взводимых аркебуз сливались с шорохом листьев, и в эту тишину врывался только ровный шум волн вдалеке.

Галвина осторожно выбралась вперед, поближе к баррикадам, стараясь не шуметь, а потом внезапно громко засмеялась, выплевывая язвительные фразы. Ее голос эхом отразился от каменных стен, и акулоиды вздрогнули, обратив на нее внимание. Белоголовые выхватили свои трезубцы и мечи, и, издав злобное рычание, кинулись на нее, надеясь мгновенно прикончить дерзкую девчонку.

Но Галвина была быстрой. Она развернулась и побежала назад, искусно уворачиваясь от первых бросков копий. Гоблины и матросы, затаившиеся в зарослях, воспользовались моментом и выпустили первые залпы. В лагере белоголовых раздался тревожный рёв рога, и воины начали выходить из своих палаток, растерянные и неподготовленные, чтобы тут же оказаться под ливнем стрел и свинца.

Но противник был силён и дисциплинирован. Белоголовые быстро организовались, став в шеренгу, подняли бронзовые щиты над головой и выставили вперёд острые, как клыки, трезубцы. Они выстроились так, чтобы прикрывать друг друга от стрел и пуль, двигаясь вперед с неумолимой силой.

Впереди их строя стоял исполинский акулоид в красивой кирасе с мифриловым трезубцем в руках. Его броня переливалась в свете факелов, а глаза блестели яростью. Он издавал низкий звук, будто приказывал своим воинам атаковать без страха и сомнений. Бок-Роб заметил этого исполина и встал перед своим племенем, выкрикивая боевой клич на языке своих предков, указывая копьем прямо на вождя белоголовых. Это был знак для всех его гоблинов: вот этот враг — их главная цель.

Гоблины с копьями и луками бросились вперёд, крича, а матросы с саблями атаковали с флангов. Началась жестокая битва: она завязалась на узкой тропинке и захлестнула ближайшие заросли. Стрелы свистели, пули разрывали воздух, трезубцы и сабли встречались с глухим звоном, а крики и стоны раненых смешивались с глухим топотом ног.

Царь белоголовых оказался не просто воином, а воплощённой мощью. Он орудовал своим мифриловым трезубцем так, что щиты гоблинов разлетались, а их тела летели в стороны, как куклы. Гоблины падали перед ним один за другим, их удары не могли пробить его кирасу, зато он с лёгкостью скашивал их, будто траву.

Галвина, видя, что их ряды начинают слабеть, рванулась вперёд, подняв руки и накапливая энергию молнии. Сила собралась в её ладонях, и она бросила её во вражеского вождя. Яркая вспышка озарила поле битвы, на кирасу царя с грохотом обрушилась молния, заставив воздух вокруг них задрожать. Но мифриловая броня поглотила разряд, только свет на мгновение пробежал по пластинам, а сам акулоид остался невредим.

Царь лишь громко зарычал и ударил Галвину трезубцем, выбив её из равновесия. Она рухнула на землю, тяжело дыша, в глазах заплясали искры, но она успела увернуться от смертельного удара. Вождь белоголовых склонился над ней, готовясь нанести финальный удар, но вдруг остановился, услышав приглушённый щелчок.

— Эй, зубастый, давай разберёмся по-честному! — раздался голос Драгомира.

Он вышел вперёд, держа в одной руке саблю, а в другой — пистоль, направленный прямо на голову вражеского вождя.

Царь обернулся, хищно оскалившись, его глаза сверкали от ярости. Он сделал шаг навстречу боцману, его трезубец угрожающе блестел в свете горящих факелов. Драгомир не отступал, держа пистоль наготове.

— Ну, давай, посмотрим, кто кого! — выдохнул он, чуть прищурив глаза, готовясь к смертельной схватке.

Вокруг них продолжалась битва: гоблины отчаянно сражались с оставшимися акулоидами. Матросы пытались удержать линию, стрелы и копья летали в воздухе. Самсон, увидев, что Галвина ранена, бросился к ней, отгоняя саблей вражеских воинов, которые пытались её добить.

Воздух был пропитан запахом крови и горящей древесины, и ночь озарялась всполохами огня и молний, оставляя ощущение, что сам мир затрещал от ярости столкнувшихся армий.

А в центре этого хаоса, словно два древних чудовища, сошлись лицом к лицу Драгомир и царь белоголовых, готовые решать исход битвы своей дуэлью.

Гругг, напрягая каждую мышцу, сражался против нескольких акулоидов, орудуя своим молотом с яростью бурной волны. Его удары разлетались, как удары грома, каждое столкновение металла с плотью отзывалось глухим гулом. Торрик срезал врагов с такой быстротой и силой, что его секира мерцала в ночном воздухе, оставляя за собой кровавую дугу. Лаврентий, стоя в центре их обороны, призывал Святую Матерь к помощи и защите, и свет его молитв освещал поле боя, придавая союзникам силы. Самсон руководил матросами, громко отдавая команды, а Глезыр, как тень, мелькал среди акулоидов, его рапира находила щели между бронзовыми пластинами противников, смертельными уколами рассекая их строй.

И лишь Элиара держалась в тени, ограничившись защитными заклинаниями, которые окутывали её лёгким мерцанием. Она следила за битвой, взгляд её метался по полю, пока она не заметила, что вождь гоблинов Бок-Роб был сбит с ног и теперь лежал в грязи, отчаянно пытаясь подняться. Сердце Элиары билось всё быстрее — это был её шанс! Она рванулась к вождю, подскочила к нему и быстрым движением сорвала жемчужное ожерелье с его шеи. Бок-Роб испуганно посмотрел на неё, не понимая, что происходит, но ничего не успел сказать — в этот момент на неё с поднятым секачом кинулся акулоид.

Элиара в панике выставила руку и произнесла заклинание. Из её ладони вырвался ледяной луч, поразивший акулоида в грудь. Его тело мгновенно покрылось ледяной коркой, и он застыл в неловкой позе, словно странная статуя. Элиара, едва переводя дыхание, сжала ожерелье в кулаке и поспешила скрыться в зарослях, радуясь, что смогла заполучить то, что ей нужно, без лишних вопросов от спутников.

Тем временем на поле боя, в самом центре хаоса, происходила дуэль между Драгомиром и царём белоголовых. Царь атаковал с яростью морского шторма, его мифриловый трезубец молниеносно скользил в воздухе, вонзаясь в землю и разрывая щиты матросов, которые пытались прийти на помощь боцману. Драгомир парировал удары своей саблей, шаг за шагом отходя назад, чувствуя всю мощь противника. Царь с лёгкостью управлялся с трезубцем, орудуя им с такой скоростью и силой, что каждый его выпад звучал, как удар грома.

Но Драгомир не был новичком в схватках — он знал, что нужно ждать момента. Он сделал вид, что спотыкается, и отпрыгнул вбок, провоцируя царя на резкий удар трезубцем. Белоголовый, уверенный в своей победе, бросился вперёд, целя прямо в грудь боцмана. Но Драгомир, словно танцор, ушёл в сторону, ловко избежав удара, и выпустил пулю из своего пистоля, направив её прямо в лицо акулоида.