Галвина прищурилась, пытаясь разобрать, шутит он или нет, но у него в глазах был только страх и искреннее предупреждение.

— И что это за Тихий Ужас? Как его победить, если он и правда существует? — спросила она, не в силах скрыть свой интерес.

Емельян опасливо оглянулся по сторонам и наклонился ближе:

— Есть один способ. Говорят, у этого левиафана есть уязвимое место — его мозг. У него огромная, защищенная толстыми пластинами голова, но там, где сходятся его глаза, есть мягкое место. Если сумеете добраться туда, то можно будет пронзить его и убить. Но это чистое безумие, Галвина. Безумие…

Воительница пожала плечами, в ее глазах сверкнул дерзкий огонек:

— Все в этой жизни — безумие. Мы живем ради риска. Но спасибо за предупреждение, Емельян. Запомню твои слова.

Емельян проводил ее взглядом, будто хотел сказать что-то еще, но передумал. Он только тяжело вздохнул и, опустив голову, скрылся в темноте переулка, оставив Галвину под мерцанием звёзд в отголосках морского прибоя.

На шумном рынке Черной Лагуны Элиара заметила крысолюда с яркой полосатой накидкой, который продавал экзотические товары. Она подошла к нему и, понизив голос, спросила о грибах, что могут открыть двери в мир богов. Крысолюд хитро прищурил свои глаза и хихикнул, словно над какой-то шуткой, но быстро вытянул руку с засушенным грибом, который выглядел совсем непримечательно — длинный и сморщенный, словно обычная поганка. Он предупредил:

— Первый раз ешь помалу, леди, иначе на богов взглянешь, да их не узнаешь.

Элиара сунула ему в лапу несколько монет, взяла гриб и отправилась на уединенный пляж за пределами города, куда не долетал шум таверн и гудение причала.

Сначала она разломила гриб на две половины и осторожно съела одну из них. Полчаса прошло, но ничего не случилось. Ей стало казаться, что крысолюд просто ее обманул, но, не желая сдаваться, она проглотила остаток гриба. Снова потянулось ожидание, но внезапно она увидела, как небо над морем озаряется ярким радужным сиянием. Она пыталась разглядеть источник света, но куда бы ни смотрела, он все время ускользал от ее взгляда.

Потом ею овладели странные ощущения, причем они были до неприличия приятными и захватывающими. Она ощутила каждый шов своей туники, каждую нить в своем плаще, как будто впервые почувствовала свое тело. Воздух стал вязким, насыщенным странными сладковатыми ароматами, в которых плескались отголоски песен и неясные шепоты.

Внезапно звуки мира стали видимыми: каждый шелест ветра оставлял за собой мерцающий след, каждая волна на берегу казалась мелодией, извивающейся в воздухе в виде синевато-зеленых лент. Цвета заплясали перед ее глазами в бесконечном танце, символы из древних книг вырисовывались в воздухе, меняясь и складываясь в сложные узоры, неведомые смертному разуму.

Элиара ощутила себя частью этого потока, будто все вокруг, и она сама, были одним целым. Она закрыла глаза и вдруг увидела, как ее тело стало частью гигантского Моргараса, великого морского бога. Ее руки превратились в извивающиеся щупальца, а тело пронзило толщу моря. Она чувствовала, как ее дыхание синхронизируется с дыханием глубин, как бог взмывает над водной поверхностью, нависая над джунглями и океанами.

Над миром взошла луна, но потом она разлетелась на тысячи мелких лун, как разбитая стеклянная сфера. По небосклону ползли огромные насекомые с переливающимися спинами, каждое движение которых отзывалось в ее сознании древней песней звезд. Она поняла, что вот оно — состояние, которое можно назвать «бытием бога», где пространство и время теряют смысл, а сама она видит то, что никогда не должна была увидеть.

Затем в ее видениях появилось существо, от которого исходил жгучий свет, опаляющий и зловещий: Пирион, тот, чье лицо менялось непрестанно, словно ртуть в огненном потоке. Он смеялся, голос его звучал, будто эхо от тысяч пламенных взрывов. Его тело было размытым, словно жидкость, и из него вырывались мелкие коварные демоны, разлетаясь во все стороны. Некоторые демоны соединялись, и тогда перед Элиарой возникали красные пульсирующие шары, наполненные невыразимым ужасом. Она хотела бы перестать смотреть на это, но не могла.

Девушка почувствовала, как ее сознание сталкивается с Солнцем — огромным, живым и дышащим. Солнечная поверхность была усеяна тысячами вулканов, но извергались они не лавой, а целыми потоками цветов, птиц, животных и насекомых, разлетающихся во все стороны в танце жизни и смерти. Элиара простирала свои руки к этому свету, который был и добрым, и беспощадным одновременно, и на мгновение почувствовала, как Солнце вплетается в ее собственное сердце.

Потом все вдруг завертелось, видения стали искажаться, ломаться, и она очнулась на берегу, где яркий свет рассветного солнца уже касался морских волн. Она сидела на коленях, поглаживая мокрый песок, словно пытаясь осознать и уложить в голове все, что видела и чувствовала. Мир вокруг казался далеким и чужим, как будто она ему больше не принадлежала.

— Элиара, что ты тут делаешь? — раздался вдруг знакомый голос, и она вскочила от неожиданности. Перед ней стоял Лаврентий, а рядом с ним — старичок-астроном в синем колпаке со звездами.

Чародейка быстро потерла лицо, стараясь скрыть остатки странных эмоций и впечатлений.

Лаврентий представил ее своему спутнику:

— Это чернокнижница Элиара, тоже с нашего корабля. Она увлекается всякими древними тайнами и богами.

Астроном прищурился, разглядывая ее блестящие и расширенные зрачки:

— Девчонка, что у тебя с глазами?

Элиара беспомощно пожала плечами и вымолвила одно слово:

— Грибы…

Старик расхохотался, его смех звучал как карканье старого ворона:

— Ха-ха-ха! А я сам, бывало, баловался по молодости. Хотел звезды ближе увидеть. Вот и ты, значит, увидела? Запомни, девочка, не все тайны стоит трогать, иначе могут утащить за собой в бездну.

Элиара поежилась от его слов, но где-то в глубине ее души пробудился новый интерес — к звездам, к богам и к тому, что скрывается за завесой видимого мира.

На рассвете следующего дня корабль ожил от шума и суеты команды. Все готовились к отплытию, закрепляли канаты, проверяли снасти и разворачивали паруса. Самсон, стоя у руля, наблюдал за своей разношерстной компанией, в которой все уже привыкли друг к другу в этом долгом пути. Он вздохнул, собираясь с мыслями, и громко произнес:

— Впереди у нас самая важная и ответственная часть путешествия. Мы покидаем уютную Атоллию и отправляемся к неизведанным землям. Когда мы пройдем за Атолл Затмения, дорога назад станет более чем туманной. Те, кто боятся, могут сойти сейчас. Возможно, это ваш последний шанс.

Казалось, вся палуба замерла. Никто не произнес ни слова, только напряженные взгляды устремились к капитану. Даже те, кто раньше позволял себе шутки и подколки, сейчас были серьезны. Самсон внимательно всмотрелся в каждого и, увидев решимость в их глазах, кивнул с уважением:

— Ну что ж, раз остаться никто не желает, мы отчаливаем!

Когда корабль начал медленно отходить от пристани, Галвина подошла к капитану и тихо сказала:

— Капитан, я тут получила стратегически важную информацию. В южных морях может жить огромное морское чудовище, причем оно совершенно бесшумное. Возможно, это оно топит почти все корабли, которые отваживаются уйти слишком далеко на юг. Говорят, это левиафан по имени Тихий Ужас, и единственный шанс убить его — поразить в самый мозг.

Самсон нахмурился, глядя на уходящий вдаль берег:

— Возможно, в прошлый раз нам действительно просто повезло. Если это чудовище существует, нужно быть готовыми.

К ним присоединился Драгомир, отряхивая руки от древесной стружки:

— Слышал я такую байку. Мол, на юге водится Тихий Ужас, и вот он-то и делает южные моря такими опасными. Но я не воспринимал это всерьез. Мало ли сказок ходит по портам.

Капитан взглянул на него и тихо усмехнулся: