Когда они отдалились достаточно, чтобы не быть услышанными, Глезыр прошептал:

— Ну вот, видели? Я же говорю, они не все такие уж кровожадные. Хоть и странные.

Галвина хмыкнула, глядя на него из-под бровей:

— А ты, Глезыр, оказывается, не такой уж и эгоистичный, как кажешься. Надеюсь, это ожерелье им действительно пригодится.

Гругг хлопнул крысолюда по спине своей тяжёлой рукой, отчего тот едва не споткнулся:

— Может, зря я тебя клыкастой крыской называл! Может, у тебя и сердце есть.

Глезыр покраснел, но промолчал, довольный тем, что ситуация завершилась миром. Теперь их ждал лагерь и отчёт Самсону о встрече с новым, пусть и не таким уж дружелюбным, народом на Самсонии.

В помещении уже царил приятный аромат брожения — в бочке, заботливо поставленной Торриком, фрукты превращались в нечто, что вскоре могло поднять настроение уставшей команде. Торрик, отвлекаясь от своего ремесла, возился с незавершённой мебелью, пообещав, что скоро в их доме будут столы и лавки, как в лучших трактирах Эбонии. Но сегодня все обсуждали встречу с гоблинами, и Галвина детально рассказывала о странных гоблинах об их таинственном вожде с медным обручем. Драгомир задумчиво поглаживал подбородок, когда услышал её рассказ:

— Значит, это особая разновидность гоблинов… — пробормотал он. — Интересно, как они тут оказались, и сколько их ещё на острове. На материке я видел лесных, каменных и болотных гоблинов. Но эти — совсем другие.

Самсон нахмурился, задумавшись над услышанным:

— Если они действительно не агрессивны, может быть, мы сможем с ними договориться. Мирное соседство будет куда лучше постоянных конфликтов, особенно когда у нас и так забот хватает.

Глезыр гордо выпрямился и покрутил хвостом, чувствуя свою значимость:

— Ну, я же вам говорил, что подарок — это сильное оружие, ха! Я им одну… безделушку подарил, и вот, теперь признательны они мне будут какое-то время. Может, не навсегда, но уж точно на пару дней, ха-ха!

Гругг кивнул, соглашаясь:

— Ага, гоблины говорили, что эти акулоголовые перебили прошлую экспедицию. Видимо, кастелланцам не повезло столкнуться с зубатами раньше нас.

Капитан кивнул, явно ожидая подобного:

— Да, это неудивительно. Акулоиды не выглядят любителями договариваться. В любом случае, у нас куда больше проблем, чем разбираться с их варварскими повадками.

Разговор прервался, когда в помещение ворвался матрос с испуганным лицом:

— Там эта ведьма вернулась… Элиара!

Все подскочили и поспешили к выходу, чтобы встретить чародейку. Когда они вышли, перед ними предстала измученная Элиара, едва стоя на ногах. Её одежда была изодрана и покрыта пылью, а к волосам прилипли сухие листья и ветки. Она выглядела, как человек, который несколько дней блуждал без сна и пищи. Галвина первой бросилась к ней и крепко обняла, прижав к себе, словно не желая отпускать:

— Ты что же, совсем с ума сошла, Элиара? Где ты была?

Самсон встал перед чародейкой с суровым выражением, его руки были скрещены на груди:

— Где ты пропадала? Думаешь, мы зря на тебя время теряли? Мы думали, что ты пропала навсегда.

Элиара едва улыбнулась, хотя в глазах её было заметно смятение:

— Простите меня, капитан. Я… я решила пойти искать ответы сама. Пыталась разгадать древние тайны этого острова, но так ничего и не нашла. В итоге просто блуждала по лесам и потерялась. Я устала, голодна… и… — её голос затих, и она на мгновение пошатнулась.

Гругг со своей привычной прямотой похлопал её по плечу и сказал:

— Ничего, я тебя накормлю, есть еще остатки от обеда. Пара кусков копчёной рыбы, хлеб да суп из кореньев — и ты снова в строю будешь.

Элиара подняла взгляд на своих спутников и лукаво, хотя и устало, улыбнулась:

— Как же я рада вас видеть… всех вас.

Но за этой улыбкой скрывалось нечто другое — такое, что заметил только Лаврентий, наблюдавший за ней с лёгким прищуром. Он чувствовал, что в Элиаре что-то изменилось, её глаза блестели особым огнём, озарились каким-то новым, почти болезненным увлечением. Но пока он решил оставить свои подозрения при себе, предоставив чародейке возможность отдышаться и оправиться.

Самсон вздохнул: её возвращение принесло им больше спокойствия, пусть даже на вопросы о её пропаже ответов оказалось не так много, как хотелось. Зато теперь они все снова были в одной лодке — и не только в прямом смысле.

Наевшись и отоспавшись, Элиара привела себя в порядок — волосы были собраны, одежда вновь была чистой, и в целом девушка выглядела гораздо бодрее, чем в момент возвращения. Но вот настроение оставалось далеко не лучшим, и вскоре в её палатку вошел Лаврентий, как всегда, с серьёзным и озабоченным выражением лица.

— Я рад, что ты вернулась, Элиара. По-настоящему рад, — начал он, явно стараясь говорить мягко, почти дружески.

— И я тоже рада видеть тебя живым, — ответила она, хоть в её голосе прозвучала лёгкая насмешка, будто она заранее ожидала какого-то нравоучения.

Лаврентий сделал шаг вперёд, доставая из-под рясы знакомую ей книгу с тёмной обложкой:

— Пока тебя не было, я нашел вот это в твоих вещах и решил заглянуть внутрь. — Он осмотрел книгу, будто она могла дать ему ответы, и добавил: — Мне не хотелось лезть в твою личную жизнь, но я посчитал, что это важно для безопасности всех нас.

Элиара, сжав губы, резко выхватила у него книгу, её глаза сверкнули яростью:

— Это очень некрасиво, Лаврентий, — копаться в вещах дамы. Где же твоя вежливость? Или здесь, в Самсонии, уже не осталось никаких правил приличия?

Лаврентий тяжело вздохнул и присел на один из сундуков в её палатке, как будто собирался вести долгий разговор:

— Мы не при дворе короля Агорана, Элиара, — устало ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Я почитал эту книгу. Я ожидал большего, чем просто рассказы о древних морских божествах и их интригах. Это ересь, конечно, но не больше. Ничего такого, что стоило бы твоей жизни. И всё же ты убежала искать нечто из того, что в ней прочитала, верно? Что именно?

Она резко тряхнула головой, будто отгоняя его вопросы, пригладила волосы и холодно усмехнулась:

— Это твоё мнение, Лаврентий. Мнение, навязанное церковью. Мир гораздо сложнее, чем твои святые книги могут представить. Но, конечно, ты не поверишь в это — ведь для тебя всё — либо добро, либо зло.

Клирик прищурился, на его лице появилось выражение разочарования:

— Я это уже столько раз слышал… Демагогия, пустые слова. Правда в том, что ты явно что-то искала. Я прошу тебя, признайся. Мы могли бы вместе разобраться в этом. А вдруг это может спасти нас всех или открыть нам важные знания?

Элиара засмеялась, её смех был острым, словно кинжал, вонзающийся в напряжённую тишину палатки:

— Ты сам напридумывал себе что-то в своей голове, Лаврентий, а теперь обвиняешь меня в том, чего я не делала. Благодарю, что ты когда-то помог мне в трактире, прикинувшись инквизитором и спасая от пьяных матросов. Но не надо снова пытаться играть эту роль здесь. Ты выглядишь нелепо. Я просто хотела найти что-нибудь интересное на острове, потому что мы застряли в лагере из-за ремонта и ожидания. Я не могла терпеть бездействия, вот и всё. А что касается твоих догадок… — Она наклонилась чуть ближе, её голос стал едва слышным шёпотом. — Ты ошибаешься.

Её слова повисли в воздухе, а сама она резко повернулась на каблуках и вышла из палатки, оставив Лаврентия наедине с его мыслями. Он остался сидеть, глядя на дверной полог, который всё ещё слегка покачивался после её ухода. Клирик закрыл глаза, пытаясь успокоить мысли, но тревога не покидала его. Он ощущал, что за её словами скрывается больше, чем она признала.

Элиара опустилась у костра, стараясь скрыть свою тревогу за маской спокойствия. Напротив неё сидели Торрик и Глезыр, отдыхая после долгого дня. Темный гном рассказывал, как он хочет построить из местного камня плавильню, чтобы переплавить захваченную бронзу акуломордых и отлить из неё бомбарду.