Самсон бросил взгляд на трезубец, прищурившись:

— Интересная мысль, Торрик. Да только вот, кто нам ответит на эти вопросы? Белоголовые уже не ответят… А значит, придётся искать ответы самим.

Слова капитана лишь добавили Элиаре напряжения. Она понимала, что поиски продолжатся, что всё ближе и ближе момент, когда они захотят пойти к той самой пирамиде. А там — неизвестность, возможные открытия, которые могли бы навеки изменить весь мир… или уничтожить его.

Они шли дальше, оставляя позади разрушенные укрепления белоголовых, но осознание того, что пока они лишь прикоснулись к вершине тайн этого места, давило на всех участников экспедиции.

Торрик собирал плавильню из камней, аккуратно выкладывая булыжники один за другим, будто возводил нечто большее, чем просто печь. Глезыр, усевшись на пенёк и смачно прищуриваясь, свертывал дурелист в сигарету и рассказывал гному, как в бою он ловко уворачивался от атак белоголовых акулоидов, и как поразил одного из них рапирой прямо в глаз.

— Да не было тебя там, хвостатый, в той гуще, — усмехнулся Торрик, но добавил с тенью уважения. — Ладно-ладно, не важно. Всё равно достойно, что все живы остались.

Крысолюд заворчал, но продолжил своё занятие. Внезапно над фортом пролетел пернатый ящер и издал громкий крик, похожий на стон потерянной души. Глезыр вздрогнул, выронил косяк и оглядел небо:

— Проклятые твари! Хорошо, что скоро мы свалим отсюда! Вон они, всё летают над головой, словно смерти нашей ждут.

Торрик глянул на крысолюда и хмыкнул, приподняв густую бровь:

— А вот и не угадал, друг. Мы отсюда не уйдём, пока не осмотрим эту вашу пирамиду. Её ещё обойти хотя бы нужно! Кто знает, что внутри?

Глезыр нахмурился, но ничего не ответил, только ворчал себе под нос и крутил в лапках новый косяк. А Торрик снова взял в руки мифриловый трезубец, будто дорогую игрушку, и стал изучать его блестящий, как звезда, металлический зубец. На центральном зубе мелькали какие-то символы, словно выгравированные древними мастерами. Гном, прищурившись, повернул трезубец к свету:

— Смотри-ка, тут что-то написано, да ещё и руны какие-то… странные. Ты их случайно не знаешь, хвостатый?

Глезыр только что прикурил свой косяк, но когда взгляд его упал на символы, он замер. Косяк выпал у него из лап, и он застыл, как статуя.

— Что это с тобой? — нахмурился Торрик, поправляя трезубец в руках. — Похоже, будто кошку-людоеда увидел!

Глезыр резко нагнулся, подобрал косяк и вытер лапой влажный нос:

— Это… это же на нашем языке написано! На языке крысолюдов! Да что же это за наваждение?!

— Как такое может быть?! — Торрик приподнялся, лицо его покраснело от волнения. — Твоего народа ведь не было здесь, на этой земле! Как такое вообще возможно?

Глезыр нервно сглотнул и принялся объяснять:

— У нас, крысолюдов, два языка. «Низкий» — это тот, на котором все говорят, а «высокий» — это древний язык наших предков. Он почти вымер, но его до сих пор знают жрецы, маги, мудрецы и главы некоторых древних семей. Я… я тоже немного его знаю, потому что я как раз из такого рода. Учёный род… хоть и не прижился я в нём.

— Ну, так что тут написано? — нетерпеливо спросил Торрик, его пальцы всё крепче сжимали трезубец, будто тот мог раскрыть все свои тайны, стоит лишь сильнее надавить. — Читай же, крысолюд!

Глезыр взял трезубец в дрожащие лапы и передал косяк гному:

— Вот, держи, сам попробуй. А я прочту.

Торрик, поддавшись порыву, затянулся дурелистом, но тут же закашлялся и едва не упал, выпуская облако дыма. Глезыр склонился над трезубцем, бормоча что-то на древнем языке, пока на его лице не проступила изумлённая улыбка.

— Ну и что там, крыса? — кашляя, спросил гном.

Глезыр, глубоко вдохнув, перевёл надпись, и голос его прозвучал тихо, как шёпот:

— «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри».

Торрик нахмурился, размышляя над словами. Глезыр, ещё более нервный, вернул трезубец гному:

— Что это значит, а? Головоломка какая-то… или проклятие?

Гном потер подбородок, его глаза блестели:

— Головоломка, говоришь? Кажется, наша пирамида скрывает больше, чем мы думали.

Глезыр забрал дурелист обратно, аккуратно прикурил его от огнива, вдохнул густой дым и продолжил объяснять:

— Это же явная подсказка, гном! На высоком языке крысолюдов. Кто-то нарочно оставил её, зная, что тут, кроме меня, никто бы и не понял этих символов. Ну и да, звучит как ерунда, согласен.

Торрик хмыкнул, покачав головой:

— Ага, записка с загадкой — на трезубце! Как будто нам мало приключений. А что вообще надпись на языке крысолюдов делает на оружии акуломордых, а?

Глезыр пожал плечами, его глаза блестели тревогой, он зябко поежился:

— Сам не знаю. Но лучше нам в эту пирамиду не лезть! Чует моё хвостатое сердце — это плохо кончится. Слишком много здесь… мрачных знаков.

В этот момент их разговор услышал Самсон, который был неподалеку, проверял припасы и делал записи в своем дневнике. Он направился к ним и остановился, сложив руки на груди:

— Добрый день, Торрик. Добрый день, Глезыр. О чем это вы тут шепчетесь? У нас новости, что ли?

Гном встал по стойке смирно и, стараясь говорить как можно торжественнее, указал на трезубец:

— Добрый день, капитан! Вот тут у нас интересная находка. Трезубец-то, оказывается, не простой, а с надписью: «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри». Это если верить хвостатому, конечно.

Капитан нахмурился, глядя на Глезыра, который нервно вертел хвостом и втягивал голову в плечи:

— И что это значит, Глезыр? Почему ты считаешь, что нам туда не стоит соваться?

Крысолюд встряхнул лапами, расправляя усы, и важно, но с легкой дрожью в голосе, ответил:

— Потому что эта пирамида — вход в подземелье голода и холода! А подземелье это ведет на Луну!

Торрик хлопнул себя по лбу, едва сдерживая смех:

— Подземелье голода и холода? Луна? Ты снова начинаешь сочинять свои сказки, крыса! Какая там ещё Луна?

Глезыр с презрительным видом пыхнул дурелистом и заявил:

— Какая-какая! Такая, что на небе висит, круглая и холодная! Мы, крысолюды, с древних времен знаем, что на Луне живёт двухголовый Король Крыс, один из наших древнейших богов! Он вечно за нами оттуда следит. И попасть на Луну можно через это подземелье, да! Или вы хотите встретиться с Королем Крыс лицом к лицу? Я точно не хочу!

Самсон устало вздохнул, покачав головой:

— Кажется, ты опять что-то придумываешь, как в тот раз с Черным Принцем. Но сам факт, что на трезубце есть надпись — это важно. Это ведь настоящая подсказка! Кто знает, вдруг она поможет нам понять, как попасть внутрь пирамиды?

Глезыр дернулся, глаза его метались из стороны в сторону, пока он пытался найти новые доводы, чтобы удержать капитана:

— А я говорю, что лучше туда не лезть! Лучше вообще затопить этот трезубец в море или закопать его поглубже в землю, чтобы никто и никогда его больше не нашёл!

Самсон строго посмотрел на крысолюда и покачал головой:

— Нет, Глезыр. Мы дойдем до конца. Через пару дней мы отправимся к пирамиде, нужно закончить с приготовлениями. А пока постараемся разгадать эту головоломку.

В этот момент, укрывшись в тени одного из строений, за ними молча наблюдала Элиара с ожерельем в руках. Ее сердце бешено стучало, а пальцы дрожали. Она услышала разговор про надпись на трезубце и теперь едва сдерживала рвущийся из груди страх.

Элиара вышла за пределы частокола, выбирая место, где можно уединиться подальше от взглядов команды. В густых зарослях, среди влажных листьев, она крепко сжала в руках жемчужное ожерелье и прошептала:

— Сиарлинн, ты слышишь меня?

Голос эльфийки эхом раздался у неё в голове, холодный и насмешливый: