Высшая талмудическая школа, «иешива», находилась под опекою раввинов. В XVI веке главные иешивы открывались с особого разрешения короля. Сигизмунд-Август разрешил еврейскому обществу в Люблине открыть иешиву или «гимназию» в особо для того построенном здании и предоставил ее заведующему титул «ректора» (1567). В 1571 г. король дал широкую привилегию «ученому Соломону из Львова, которого еврейское общество Львова и всей земли русской избрало своим старшиной»; ему разрешалось открывать школы в разных городах, управлять ими и приучать воспитанников к строгой дисциплине. С течением времени возникли талмудические иешивы во всех городах Польши и Литвы. Обязанности ректора или «рош-иешивы» в этих заведениях исполнял либо местный раввин, либо приватный ученый. Подобно ректорам тогдашних иезуитских коллегий, рош-иешива был полновластным хозяином в своей школе и мог налагать самые суровые кары на нарушителей дисциплины. Бедные учащиеся в иешивах содержались на общественный счет. В постановлениях литовского Ваада (1623-1648 гг.) на раввина возлагается обязанность принимать в свою школу «юношей и мальчиков», приезжающих из близких и дальних мест, выдавать им на содержание из общинной кассы и доставлять каждому возможность по субботам обедать в доме кого-либо из состоятельных членов общины. В 1639 г. Ваад постановил принять 75 странствующих юношей из далеких мест и распределить их по трем главным общинам; около половины их взял на свое попечение брестский кагал, а другую половину — гродненский и пинский кагалы.
Современный летописец, р. Натан Гановер из Заслава, дает следующую яркую картину школьной жизни в еврейских общинах Польши и Литвы в первой половине XVII века:
«Нет такой страны, где святое учение было бы столь распространено между нашими братьями, как в государстве польском. В каждой общине существовала иешива, глава которой получал щедрое содержание из общественных сумм, дабы он мог заведовать школой без забот и отдаваться своей ученой деятельности. Общины содержали также на свой счет юношей («бахурим») и давали им определенную недельную плату. Каждый юноша обязан был обучать не меньше двух мальчиков («неарим»), для того чтобы он мог упражняться в преподавании Талмуда и в научных прениях. Мальчикам отпускалось кушанье на счет благотворительной кассы или из общественной кухни...
Порядок учения в Польше был следующий. Учебный семестр (zeman) в иешиве продолжался летом от начала месяца Ияра до середины Ава (май-август), а зимой — от начала Хешвана до середины Швата (октябрь-январь). В начале летних и зимних семестров в иешивах изучали с большим прилежанием Гемару с комментариями Раши и тосафистов... Рош-иешива читал свою обычную лекцию по галахе со своими толкованиями. После лекции он устраивал «хилук» (дискуссию), который состоял в следующем: сопоставлялись разные противоречивые места из Талмуда или из комментариев. Эти противоречия улаживались разными другими ссылками, затем открывались противоречия в самих ссылках и разрешались новыми ссылками, и так далее, пока обсуждаемый вопрос не был окончательно разъяснен... Для ученых рош-иешива читал также курс «Поским» (кодексы), особенно «Турим» с объяснениями, а для учащихся — Альфаси и другие компендии, продолжая обычный курс Гемары с комментариями Раши и Тосафот. В конце лета и зимы рош-иешива назначал дискуссии для ученых и учащихся, причем сам участвовал в прениях для изощрения ума иешиботников... В конце летнего и зимнего семестров рош-иешива ездил со всеми своими учениками на ярмарки, летом — в Заслав или Ярослав, а зимой — во Львов или Люблин. Там юноши и мальчики выбирали себе иешиву, где они хотели учиться в следующий семестр. На каждой ярмарке собирались сотни рош-иешив, тысячи юношей и десятки тысяч мальчиков, при огромной массе купцов со всех концов света. У кого были сын или дочь, тот мог сосватать их (с иешиботниками), и на каждой ярмарке совершалось много помолвок».
Коррективом к этому восхвалению раввинской школы в Польше может служить отзыв другого современника, тоже уроженца Польши, пражского проповедника Эфраима Ленчицкого, который резко осуждал метод «пилпула» в иешивах (см. выше, § 40).
«Все учение в иешиве, — пишет он, — сводится к изощрению ума и пустым прениям, называемым «хилук». Ужасно подумать, что престарелый рабби, председательствующий в иешиве, желая изобрести и показать другим какое-нибудь новое толкование, объясняет превратно смысл Гемары, между тем как он сам и другие знают, что настоящий смысл не таков! Разве Бог велел изощрять свой ум ложью и ухищрениями, тратить свое время по-пустому и приучать к этому слушателей? И все это для того, чтобы прославиться ученым!.. Я лично часто спорил с великими учеными нашего времени, доказывая необходимость уничтожения метода «пилпула» и «хилука», но не мог их убедить. Объясняется это погоней ученых за почетом II местами рош-иешивы. Особенно пагубно отражаются эти праздные словопрения на наших «бахурах», ибо кто не отличается в прениях, считается неспособным и поневоле бросает учение, между тем как при правильном изучении Библии, Мишны, Талмуда и Поским такой ученик мог бы оказаться одним из лучших».
Талмудическая схоластика господствовала в школе потому, что нормы талмудического права применялись на практике в жизни автономных общин. Широкое кагальное самоуправление в Польше чрезвычайно подняло роль раввина и ученого законоведа. Раввин исполнял в общине обязанности не только духовного пастыря и руководителя школы, но также председателя суда и толкователя закона. Знакомство со сложным талмудическим правом было до известной степени обязательно и для мирянина, занимавшего должность кагального старшины, члена суда или вообще прикосновенного к делу самоуправления. Королевская хартия 1551 года предоставляла евреям судиться по законам Торы и Тал муда, под официальным титулом «Моисеева закона» (juxta ritum et morem legis illorum Mosaicae), и таким образом законники-талмудисты становились официальными руководителями внутренней жизни польских евреев, как это было некогда в Вавилонии, во времена амораев и гаонов. А ведь со времен гаонов законоучение значительно расширилось: к талмудической письменности прибавилась раввинская. И вот эта веками наслоенная юридическая наука завладела умами книжных людей в Польше, второй Вавилонии: она самодержавно царила в синагогах и иешивах; она давала тон общественной жизни, говорила устами судьи, администратора, кагального деятеля. Она, наконец, заполняла литературное творчество. Литература сделалась почти исключительно раввинско-юридической.
Расцвет раввинской науки в Польше начался в первые десятилетия XVI века. Семена ее были занесены сюда из соседней Богемии, преимущественно из школы творца «пилпула», р. Якова Поляка (§ 40). В 1503 г. этот выходец из Праги был назначен раввином в Кракове по особому королевскому декрету, в котором его величают «знатоком еврейской письменности и Моисеева закона». Вследствие столкновения с влиятельными членами общины при решении одного бракоразводного дела Яков Поляк вынужден был на время покинуть Краков, но король выдал ему охранный лист и восстановил его в должности (1509). С тех пор Яков Поляк, по-видимому, занимал только пост ректора талмудической школы, а не раввина-судьи. В этой школе он и насаждал тот метод «пилпула» или «хилука», с которыми связано его имя. Дело его продолжал его ученик, р. Шалом Шахна, который в 1541 г. был назначен по декрету Сигизмунда I на пост «старшего раввина» в Люблине. Рабби Шахна основал в Люблине первую талмудическую академию, из которой вышли раввинские знаменитости следующего поколения. Он, по-видимому, принимал участие в организации тех ярмарочных раввинских съездов в Люблине, которые позже были преобразованы в «Ваад четырех областей». После смерти р. Шахны (1558) пост главного раввина в Люблинском округе занял его сын, Израиль Шахнович. Но более широкую известность приобрел ученик Шахны, р. Моисей Иссерлис, называемый в литературе сокращенно Рамо (ок. 1520-1572).
Сын зажиточного кагального старшины в Кракове, Моисей Иссерлис рано выдвинулся на научном поприще. С молодых лет он принимал участие в делах кагала, а затем занял пост ректора краковской иешивы. Соединение теоретической и практической деятельности дало ему возможность заметить недостатки существующих тогда раввинских кодексов, и он решил заняться новой кодификацией талмудико-раввинского права. Это было в те самые годы, когда в Турции над тем же трудился Иосиф Каро, составляя свой комментарий к старому кодексу «Турим», печатавшийся в 1550-х годах под именем «Бет-Иосиф». Иссерлис не был удовлетворен этим трудом и принялся за составление своего комментария («Дарке Моше»), где во многом исправил и дополнил заключения своего сефардского коллеги. Когда же вскоре появился популярный кодекс Каро «Шулхан-арух», Иссерлис обратил внимание на то, что автор, как сефард, пренебрег решениями ашкеназских раввинских авторитетов и упустил из виду многие религиозные обычаи («мингагим») германо-польских общин. Все эти пропуски были тщательно отмечены и дополнены Иссерлисом. Он включил в текст «Шулхан-аруха» под видом «поправок» (hagahot) много новых статей законов, выработанных им на основании народных обычаев или практики ашкеназских раввинов. Так как кодекс Каро носил название «Накрытый стол», то поправки к нему Иссерлиса были названы «Скатертью» («Manna»). В этом дополненном виде «Шулхан-арух» был введен, в качестве свода законов раввинского иудаизма, в обиход польских евреев. В 1578 г. в Кракове появилось первое издание кодекса Каро-Иссерлиса, а за ним последовали многочисленные перепечатки, свидетельствовавшие о чрезвычайной популярности этой книги (до 1648 года — не менее десяти изданий).
