Посреди этих мистических сеансов не стало вдруг молодого пророка. Ари умер от чумы в 1572 г., 38 лет от роду. Эта неожиданная смерть произвела потрясающее впечатление на его поклонников. О покойном стали говорить как о новом Энохе, который «ходил с Богом» и был внезапно «взят на небо». Утверждали, что в лице Ари явился «мессия из дома Иосифа», который, согласно древним преданиям, должен играть роль предтечи мессии-освободителя из дома Давида. Истолкователем тайного учения Ари сделался один из наиболее приближенных его учеников, Хаим Виталь (1543-1620), отец которого, переписчик свитков Торы, переселился в Палестину из итальянской Калабрии и потому назывался Calabrese. Хаим Виталь излагал письменно то, что Ари сообщал устно в тесном кругу посвященных, и, как всегда бывает в подобных случаях, апостол влагал в уста учителю многие из своих собственных мыслей. Так возникло учение, известное под именем практической каббалы.

«Практической каббалой» называется мистическое учение, выросшее в XVI веке на почве Палестины, в отличие от «умозрительной каббалы», развившейся в Испании XIII века. Там преобладала метафизика, тут — своеобразная психология. Умозрительная каббала стремилась создать мистическую философию в противовес рационалистической (см. том II, § 18), практическая же каббала хотела проникнуть в глубь религиозной эмоции и направить по новому пути религиозные действия. На границе между обеими системами стоит «Зогар», появившийся в тесных кружках посвященных в Испании конца XIII века, но впервые опубликованный в Италии в середине XVI века. В виде гипотезы можно допустить, что Кордоверо принял участие в последней редакции «Зогара», прежде чем сафедские каббалисты отправили рукопись этой тайной Библии для печатания в Италию, так что здесь стушевалась граница между комментатором и редактором текста[3]. В своем «Пардесе» Кордоверо впервые систематизировал беспорядочный материал этого «тайного Мидраша», а затем школа Ари и Виталя разработала его эмоциональные элементы: веру в возможность творить чудеса через общение души с высшими мирами.

Сознание греховности человеческой природы и необходимости искупления, демонизм, аскетизм и мессианская тоска — таковы принципы новой каббалы. Если человек удалился от своего божественного источника, от мира чистых сил или сефир, и погрузился в омут житейский, где господствуют нечистые сефиры или злые духи («келипа»), то он должен для спасения души освободить ее от прилипших демонских элементов и восстановить ее связь с Божеством. После смерти очищение души совершается путем блуждания или переселения («гилгул»). Душа грешника переселяется в тело новорожденного человека, и если она не исправится в этой новой оболочке, то переходит затем в тело третьего человека и так далее, пока не очистится. Иногда грешная душа для искупления переходит в тело животного и терпит величайшие муки. Души праведников древности переселяются в тела будущих праведников, и по известным признакам можно узнать, чья именно душа воплотилась в данном человеке. Кроме «гилгул» — переселения души в новорожденного ребенка — бывает еще «иббур» или внедрение блуждающей грешной души в тело уже пожившего человека, от которого зависит дать этой добавочной душе искупление совершением какого-нибудь доброго дела. И только после того как все души в израильском народе будут извлечены из облепившей их «келипы», наступит время всеобщего спасения, пришествие мессии. Нынешний «мир исправления» («олам гатиккун») служит лишь преддверием к будущему мессианскому миру совершенства. Этот момент возрождения можно ускорить путем напряжения религиозной воли. Ибо существует постоянное взаимодействие между миром земных явлений и небесными сферами. Каждое деяние, каждое слово человека производит то или другое впечатление в высших сферах. От способа совершения молитв или какого-нибудь обряда зависят целые перевороты в небесах. Наиболее удобным моментом общения человека с высшим миром является суббота, «день милосердия», когда «небесные каналы разверзаются, чтобы изливать потоки благ на землю». За субботними трапезами незримо восседают «Святой Старец» (Бог) и сонмы небесных духов, как гласит арамейский гимн, приписываемый самому Ари («Atkinu seudata»). Каждый праздник имеет свое символическое значение. Так, например, седьмой день праздника Кущей, «Гошанна-рабба», получил у сафедских мистиков значение второго «судного дня», когда на небе окончательно решается участь человека в наступающем году; накануне этого дня устраивалось всенощное бдение с чтением отрывков из «Зогара» и других священных книг. Многим религиозным обрядам придавался в учении сафедских каббалистов символический смысл на основании «Зогара». Впоследствии был обнародован апокрифический «Шулхан арух Ари» — краткий свод символических обрядов, как дополнение к официальному кодексу Каро.

Практическая каббала совершенно вытеснила начало философского исследования из теологии, заменив его началом мистического наития. Вместо Маймонидова здорового оптимизма она усилила болезненный пессимизм. Она породила в народе мрачный взгляд на земную жизнь как на «юдоль плача», где человек со всех сторон окружен злыми демонами, старающимися погубить его душу. Каббалисты наполнили воображение верующего представлениями об аде и загробных муках, о переселении душ, искуплении грехов. Самое пришествие мессии они окружили мистическим туманом, заслонив политическую сторону этого догмата. Они привили народу множество суеверий и заставили его преклоняться перед мнимыми чудотворцами, целителями-шарлатанами и заклинателями духов. Распространяясь выходцами из Палестины в других странах, практическая каббала приготовила почву для мистико-мессианских движений, волновавших еврейство в XVII и XVIII веках.

Актами суеверия и чудодействия были отмечены первые шаги практической каббалы. Еще при жизни Ари, в 1571 г., Алкабец и его товарищи в особом послании оповестили мир о чудесном изгнании злого духа из одной больной женщины, совершенном в присутствии многочисленной публики, в Сафеде. Авторы послания удостоверяли, что дух исповедовался перед заклинателями-каббалистами и рассказал, что он раньше жил в теле тяжкого грешника-вольнодумца, а затем переселился в тело душевнобольной женщины ради искупления прежних грехов. «Беса» с большим трудом изгнали из тела несчастной, которую толпа мусульман хотела сжечь как колдунью. Измученная опытами чудотворцев, больная через несколько дней умерла, якобы «задушенная бесом в момент его выхода из ее тела» (ей в ноздри впускали дым и серу). Описания других подобных случаев, составленные в виде протоколов за подписями участников и очевидцев, рассылались из Палестины по разным общинам и местами вызывали подражание со стороны самозваных «чудотворцев».

Чрезвычайное усердие в деле распространения арианской каббалы проявлял апостол и в значительной степени творец ее, Хаим Виталь. До встречи с Ари Хаим Виталь бродил между Дамаском, Иерусалимом и Сафедом, учился в иешивах Каро и Алшейха, искал заработка и терпел нужду, пробовал заниматься алхимией для добывания золота и наконец нашел истинный клад в учении прибывшего в Палестину египетского отшельника. Ари, как настоящий вероучитель, учил устно, вещал откровения в поэтической обстановке полей и рощ, но сам почти ничего не писал. Хаим Виталь, владевший в совершенстве терминологией каббалы, сделался его секретарем. После преждевременной смерти учителя он объявил себя его духовным наследником и принялся его рекламировать как «божественного мужа» («isch ha’elohi») «Со времени рабби Симона бен-Иохаи и древних таннаев, — писал он, — не творились такие чудеса, какие творил этот муж; Ари знал не только Мишну, Талмуд, Агаду и Мидраш, но открывал новое в тайной мудрости, в тайнах мироздания и небесной колесницы («маасе-меркава»); он понимал говор птиц, шелест деревьев и трав и подслушивал беседу ангелов; он разговаривал с добрыми и злыми духами, вселяющимися в людей путем «гилгула», видел души людей в момент их исхода из тела и на кладбищах в канун субботы, когда они перемещались из ада в рай; он знал науку физиогномики и хиромантии, разгадывал сны, по лбу человека отгадывал его мысли и сновидения». Хаим Виталь уверял, что Ари в последние годы жизни передавал ему все слышанное «в небесном совещании» и от Илии-пророка и открывал ему способы ускорения пришествия мессии, а он, Виталь, все это точно записывал для того, чтобы осчастливить мир этими откровениями. Под видом записей со слов учителя он формулировал и самостоятельно развивал вышеуказанные принципы практической каббалы, связывая их со священным писанием «Зогара». Хаим Виталь не печатал своих писаний, а распространял их в списках, частью потому, что не решался на слишком широкую огласку псевдографии, а частью вследствие запрещения, наложенного некоторыми раввинами на печатание апокрифических «писаний Ари» («Kitwe ha’Ari»), которыми многие злоупотребляли. Но и продажа рукописных копий давала Виталю весьма солидный доход. У него были агенты в Италии, его бывшей родине, где новой каббалой заинтересовались особенно благодаря агитации вернувшегося из Палестины мистика Израиля Сарука (см. дальше, § 18). Последние годы жизни Хаим Виталь провел в Дамаске, окруженный ореолом апостола Ари, но не брезгавший и профессией обыкновенного чудодея и знахаря, лечащего заклинаниями и заговорами. Он верил в вещие сны и тщательно записывал свои сновидения. В этих записях он возвеличивал себя до небес. Позже они были опубликованы под названиями «Книга видений» и «Славные деяния рабби Хаима Виталя» («Сефер га’хезионот» или «Шивхе га’Рахав»). Рукописи его книг, где излагалась система практической каббалы, были напечатаны частью в XVII веке («Сефер га’ каванот», Венеция, 1624; «Сефер га’ гилгулим», Франкфурт, 1684), частью в XVIII, в эпоху расцвета хасидизма. (Большой компендиум «Эц Хаим» появился лишь в 1784 году в Польше, где был напечатан в хасидской типографии в Кореце.)