Городскому совету приходилось постоянно лавировать между требованиями мелкого мещанства и еврейства. Слишком притеснять евреев он боялся, так как это могло вызвать вмешательство императора, ждавшего обильной дани от «слуг казны». А оба Фердинанда дорого брали с франкфуртских евреев за свое высокое покровительство во время войны. Чрезвычайные налоги взимались здесь еще в больших размерах, чем в Вене и Праге; сверх того вожди проходивших имперских войск, Тилли, Мансфельд и другие, требовали с евреев огромные суммы (до 100 000 талеров) в виде займов или контрибуций на содержание армии. В 1623 г. Фердинанд II вспомнил, что в Средние века евреи платили германо-римским императорам налог под названием «золотой жертвенный пфенниг», по золотому гульдену с души к празднику Рождества, и потребовал от франкфуртских евреев возобновление этой дани. Но этому требованию воспротивились и еврейская община, и магистрат, который видел умаление своей власти в самой форме декрета: «император, как единственный верховный властелин и опекун (Oberund Schutzherr) евреев». Магистрат ответил императору, что евреи так обременены чрезвычайными налогами, что не в состоянии даже уплачивать городские налоги. После долгих переговоров сошлись на том, что евреи внесут в казну вместо требуемой ежегодной подати единовременную сумму на нужды войны. Фердинанд III донимал франкфуртских евреев требованиями «добровольных займов», угрожая в случае отказа принудительными мерами.

Так жилось евреям во время Тридцатилетней войны. Их эксплуатировали больше, чем всякую другую часть населения, но зато охраняли как источник доходов. Этим объясняется сравнительная редкость специальных антиеврейских эксцессов в те годы, когда насилия и погромы были вообще в порядке дня во всей Германской империи, одичавшей от упражнения целого поколения в человекоубийстве.

Особое положение занимала в ту эпоху Венгрия, которая с 1526 года находилась в западной своей части под властью австрийских Габсбургов, а в восточной части — под властью турок. До этой роковой даты венгерские евреи пережили короткий промежуток покоя при двух королях из ягеллонской династии, Владиславе и Людовике, которым досталась корона Богемии (1490-1526). Подобно своему предшественнику Матвею Корвину, последнему венгерскому королю Средневековья, Ягеллоны покровительствовали евреям. Старая хартия вольностей Белы IV (см. том II, § 24) продолжала служить руководством для правителей. При короле Владиславе еврейские общины Венгрии имели своего представителя перед правительством в лице пресбургского финансиста Якова Менделя, официально носившего титул «префекта иудеев» (praefectus judaeorum). В качестве сборщика королевских податей в еврейских общинах он передавал королю их просьбы и жалобы и редко получал отказ. Как привилегированное лицо, Мендель был освобожден вместе с членами своей семьи от ношения особой еврейской шапки, «капуцы». Когда королю Владиславу наследовал его сын Людовик, еврейскому префекту наследовал его сын Яков Мендель II (1516). Оба короля дорожили своими еврейскими подданными и запрещали им переходить на земли магнатов, которые в то время играли роль маленьких королей в своих вотчинах: ведь с уходом каждого еврея уходила частица королевского дохода. Для поправления финансов король Людовик решился даже нарушить церковный канон и назначил еврея Исаака из Кашау «монетарием», заведующим чеканкой государственных монет (эти монеты были известны под названием «исаакиды»).

Главные еврейские общины в то время находились в городах Пресбург (Посониум), Офен-Буда, Тирнау и Эденбург (Сопрон). Как в Богемии, городские магистраты часто добивались и здесь выселения евреев или сокращения их числа. В мирное время это им не удавалось, ибо короли сопротивлялись таким попыткам; но когда над Венгрией стряслась беда турецкого нашествия, юдофобы в некоторых местах достигли своей цели.

В 1526 году воины султана Сулеймана разбили венгерскую армию в сражении при Могаче, где пал и юный король Людовик, и овладели столицею Офеном. Королева-вдова Мария (дочь императора Максимилиана I) и весь двор бежали в страхе из Офена; с ними бежали еврейский префект Мендель и некоторые богатые евреи. Прочие остались в Офене, и, когда туда подошел начальник турецких войск Ибрагим-паша, евреи, как гласила молва, передали ему ключи от покинутой защитниками городской крепости. Вслед за тем в город вступил сам Сулейман и, как рассказывают, приказал увезти более двух тысяч евреев из Офена и соседних городов и расселить их в разных городах Турции. Раздраженные национальным поражением, венгерцы подозревали евреев в сочувствии туркам и стали вымещать на них свою злобу. Из города Эденбурга были изгнаны все евреи, население ограбило их дома и синагоги. Магистрат города Пресбурга также требовал изгнания евреев. Бежавшая туда «храбрая» королева-регентша приказала, чтобы евреи, покинувшие Пресбург во время военных действий, больше туда не возвращались, и чтобы их дома были конфискованы магистратом; оставшимся же евреям было приказано уйти из города, продав свои дома христианам. Многие из этих выселенцев нашли приют в окрестностях Пресбурга, во владениях одного магната.

С тех пор в Венгрии утвердились две власти. В округе Офен-Буда турецкое господство удержалось полтора столетия, до 1686 года, а во всей остальной Венгрии установилась власть Габсбургов, носивших титул императоров в Германии, эрцгерцогов в Австрии и королей в Богемии и Венгрии. В турецкой части Венгрии евреи жили спокойно; по крайней мере в летописях народных бедствий выдающиеся события здесь не отмечены. В христианской же Венгрии евреи «имели историю» — такую же, как в прочих владениях Габсбургов. В 1529 году еврейство было потрясено кровавым ритуальным процессом в Пезинге (Pösing, Bazin). В этом городе, принадлежавшем двум еврейским графам, какие-то темные силы создали ритуальный процесс, обвинив местную еврейскую общину в убийстве христианского мальчика, труп которого был найден в поле. Было арестовано много евреев в Пезинге и в соседних городах Нижней Австрии (Мархег и др.), а инквизиционный аппарат пыток сделал все, что нужно было устроителям процесса. Тридцать евреев, мужчин и женщин, было сожжено на костре в Пезинге в день после праздника Троицы (21 мая 1529); дети казненных моложе десяти лет были окрещены, а все остальные евреи были изгнаны из города. Уполномоченные от еврейских общин обратились к королю Фердинанду I с жалобой на «тиранические действия» местных графов, на незаконные аресты и допросы под пыткой при отсутствии всяких улик и молили о правосудии от имени «бедных, несчастных евреев». Фердинанд заступился за «своих евреев», арестованных в Мархеге, указывая на то, что они вместе со всем еврейством составляют «королевское добро» («königliches Kammergut»), и приказал перевести заключенных в Вену, но злое дело было уже сделано. Позже король примирился с этой системой инсценирования ритуальных процессов с целью изгнания евреев из городов; он только ставил условием, чтобы мещане возмещали ему убыль еврейских доходов путем особых ежегодных взносов. Так он разрешил выселение евреев из главного их центра, Пресбурга, а также из Тирнау, где для этой цели был создан ритуальный процесс (1537-1539), но позже евреи снова появились в этих городах. Там, где евреи еще оставались, они стонали под бременем «покровительственных» налогов. Эти налоги взимались агентами фиска в таких размерах, что их приходилось уплачивать месячными взносами, и с течением времени ежегодные налоги превратились в ежемесячные. Венгерский сейм 1572 года постановил, что евреи должны облагаться податями в двойном размере против христиан податных сословий.

При таких отношениях неудивительно, что евреи часто переселялись из христианской Венгрии в мусульманскую, особенно в Офен, где они не терпели от специальных ограничений и вдобавок имели возможность поддерживать сношения с центром еврейства в Турции в эпоху его расцвета. В Константинополе времен Иосифа Наси и Соломона Ашкенази на образованных евреев, как известно, нередко возлагались дипломатические поручения. Такое поручение дано было султаном Мехмедом нескольким евреям в составе турецкого посольства, отправленного к императору Рудольфу в 1599 году для переговоров во время войны. Венгерский летописец рассказывает, что Рудольф, недовольный тем, что ему придется вести переговоры с людьми из племени его «камеркнехтов», велел посадить еврейских послов в тюрьму; согласно другому рассказу, стоявший во главе турецкого посольства испанский еврей, дон Габриель Бонавентура, был заключен в крепость в Вене, а прочие в оковах были отправлены на принудительные работы. По-видимому, это был обычный арест неприятельских послов в момент, когда война не была еще кончена, но юдофобское настроение могло сыграть известную роль в этом акте политической мести.