В том же 1544 году был напечатан в Аугсбурге другой перевод Торы, сделанный по старой рукописи и снабженный предисловием ученого выкреста Павла Эмилия, профессора еврейского языка в Ингольштадте. Впоследствии аугсбургское издание было перепечатано в Кремоне и Базеле (1560 и 1583 гг.), с поправками и приложением перевода комментария Раши, а затем в Праге и других местах издавались компиляции из обоих переводов, констанцского и аугсбургского. Это обилие изданий свидетельствовало о большой потребности в Библии на живом народном языке. В то же время издавались переводы исторических и пророческих книг Библии. Исторические книги переводились вольно, в прозе или стихах. Первый перевод книг «Самуила» и «Царей» был напечатан в Аугсбурге почти одновременно с упомянутым переводом Торы (1543-1544), а затем появилась книга «Судей» (Мантуя, 1564). С тех пор типографии Праги, Венеции и Кракова выпускали новые переводы и перепечатки прежних. На заглавном листе одного перевода значится: «Dos Melachim-Buch wohl verteutscht, in teutscher Sprache gar hüpsch un bescheidlich... für Weiber in für Mädlech». Стихотворные переложения часто представляли собой парафразы или вольные пересказы. В «Samuel-Buch» (Краков, 1593) встреча Саула с девушками, шедшими к колодцу близ Рамы, где он искал Самуила, изображена в следующей романической форме:

Sie gingen holen Wasser gen Rama in die Stadt, Der edel Held Saul die jungen Frauen bat, Dass sie ihm sollten sagen die rechte Mähr, Ob Samuel der Nabi in der Stadt wär.

Da sahen sie ihn gern, den Helden hochgemut: Er war rot und weiss az Milch un az Blut...

Этот стихотворный перевод читался нараспев, и к нему была придумана особая мелодия (Nigun fun Samuel-Buch).

Большое внимание уделялось переводчиками книге «Псалмов», употреблявшейся при богослужении. Первый печатный перевод, сделанный лучшим гебраистом того времени Илией Левита или Бахуром, появился в Венеции в 1545 году. Спустя сорок лет появилось в Кракове рифмованное переложение, сделанное Моисеем Стенделем в Германии; издательница книги Рейзель Фишелс нашла рукопись его в Ганновере и напечатала «для мужей, жен и набожных девиц» («Es soll sein lieblich zu leienen Manen un Frauen un die frumme Mädlech») — причем указала, что стихи поются по мелодии «Samuel-Buch». В XVI и начале XVII века были переведены и напечатаны на народном языке все библейские и некоторые апокрифические книги, распространявшиеся среди ашкеназов Германии, Польши и других стран в многочисленных изданиях. Цельные издания народной Библии печатались уже в позднейшее время, со второй половины XVII века.

После ознакомления «женщин и набожных девиц» с книгами Библии стало уже возможным дать им агадический и мидрашистский комментарий к этим книгам. От переводов перешли к компиляциям. Яков бен-Исаак из Янова (или из Праги) составил пестрый букет из легенд и нравоучительных толкований Талмуда, Мидраша и средневековых моралистов и вплел его в изложение Пятикнижия на народном языке. Получилась «Женская Тора» под названием «Цеена у’реена»[31], которая соединяла в себе религиозно-историческую поэзию Библии и Талмуда с лучшими элементами их этического учения. Изложенная увлекательно, в форме задушевной беседы, «Цеена у’реена» сделалась любимой книгой еврейской женщины, которая в ней черпала свои представления о религии, нравственности, истории. Многие поколения матерей, вплоть до нашего времени, читали эту книгу по субботам после обеда и находили здесь ту духовную пищу, которую не могло бы давать официальное чтение древнего подлинника Торы при богослужении в синагоге. Много слез умиления проливалось над листами женской Библии и много заветных дум, ею порожденных, сообщалось маленьким детям, образуя основу их будущего миросозерцания. Ранее отчужденная от религиозного мышления, обреченная только на слепое исполнение обрядов, еврейская женщина все более проникалась той внутренней религиозностью, которой часто недоставало и мужчинам в эпоху господства раввинизма. Молитва стала более согревать женскую душу с тех пор, как молитвенники стали переводиться с древнего языка на живой язык народа. В предисловии к первому переводу молитвенника («Сиддур» в издании 1544 г.) автор говорит, что бесполезно молиться на непонятном древнем языке, хотя и священном, ибо тут не может быть «каваны», религиозного проникновения, пафоса веры и общения с Богом. Впоследствии стали печататься полные «сиддуры» в подлиннике с параллельным еврейско-немецким переводом (Мантуя, 1562, Краков, 1594, Венеция, 1599 и др.), что значительно облегчало понимание молитв и неученым мужчинам. Позже развилась и самостоятельная литература женских молитв — «Техинот» (мольбы, просьбы), которые особенно размножились в XVIII веке.

Для женщин издавались также краткие своды религиозных законов и обрядов, особенно важных для них, под названием «Mizwot ha’naschim» (Венеция, 1552), «Frauenbüchlein» (Краков, 1597) и «Das Weiberbuch» (Прага, 1672). В этих книгах часто встречаются трогательные нравственные увещания: «Дочь моя, помни с любовью о Боге всемогущем, который дал тебе жизнь и дает пропитание тебе и твоим детям. Если бедный человек придет в твой дом, прими его с лаской, и всякому человеку оказывай почет. «Tue den armen Leuten nit vergessen, so werst du dein Brot mit Lieb un Freuden essen». Назидательные книги «мусcap» издавались на народном языке в переделке или переводе с еврейских оригиналов. Известная книга «Sittenbuch» (1542) была напечатана даже раньше еврейского оригинала («Orchot zadikim» или «Sefer ha’midot», 1580). В книге «Brandspiegel» Моисея Генихса из Праги (1602) поучения обращены прямо к женщинам: жены ученых, прокармливающие своими заработками всю семью, не должны относиться пренебрежительно к своим мужьям, неспособным к житейским делам; если же муж трудится для семьи и падает духом под непосильным бременем, то жена должна его утешать и ободрять и т.п. Такие нравоучительные книжки сочинялись иногда и женщинами. Ревекка Тиктинер из Праги изумляла современников тем, что в своей книжке («Meneket Rebecca», Прага, 1600) приводила цитаты из подлинника Библии и Талмуда; ее поучения также обращены преимущественно к женщинам, которых она, между прочим, предостерегает от суеверия.

Для народа переводились или «онемечивались» («verteutscht») и исторические книги («Иосиппон», «Шевет-Иегуда»), а некоторые авторы описывали событие своего времени прямо на обиходном языке. Переживший франкфуртский погром 1614 года, Элханан Гелен описал его подробно в рифмованной прозе на обоих языках («Megillat Winz», «Winz-Hans-Lied», Франкфурт, 1616). В это же время была напечатана первая апология на немецко-еврейском языке, написанная Залманом Офенгаузеном, с целью дать возможность «простым евреям и еврейкам защищаться против христиан и возражать им». Эта книга («Jüdischer Theriak», Ганау, 1615) была направлена против памфлета «мешумеда» Самуила Бренца («Der jüdische Schlangenbalg»), повторившего юдофобские выдумки Пфеферкорна и его последователей. Не последнее место занимали в новой народной литературе распространенные народные сказки о Бове Королевиче («Bowo-Buch», Венеция, 1540) и т.п. Любимейшим чтением с начала XVII века был сборник сказок («Maasse-Buch», Базель, 1602), где собраны наиболее привлекательные легенды из Талмуда и Мидраша, рассказы о святых мужах Средневековья: Раши, Симоне из Майнца и его сыне «папе Элханане», мученике р. Амноне, и другие «чудные сказания». Таким образом, народная литература имела все жанры в узких пределах тогдашнего творчества, кроме раввинской науки — достояния «избранных умов».

В то время, когда изгнанники из Испании и Португалии удалялись на турецкий восток, из тесных гетто Германии и Австрии тянулись вереницы переселенцев на славянский восток — в Польшу и Литву. Знаменательное для XVI века передвижение еврейских масс из Западной Европы в Восточную создало сефардский центр в Турции и ашкеназский — в Польше[32]. Но неодинакова была судьба этих двух новых центров: сефарды в Турции уже кончали свой исторический путь, ашкеназы же в Польше выступали только на широкую арену истории с запасом свежих сил, с задатками самобытной национальной культуры. После двух средневековых центров Вавилонии и Испании не было нигде такой сильной концентрации еврейского элемента и такого простора для автономного развития, как в Польше XVI и следующих столетий.