Пост верховного раввина в Константинополе, после смерти Моисея Капсали (т. II, § 66), занимал «романиот» с большим научным авторитетом — Илия Мизрахи (ок. 1495-1525), талмудист, математик и астроном, получивший свое образование в Италии. Во время его управления наплыв эмигрантов в Турцию был особенно силен, и Мизрахи немало поработал для устройства пришельцев. В большей степени, чем его предшественник, Мизрахи был духовным наставником общин. Он лично руководил научными занятиями в константинопольской талмудической иешиве. Из его сочинений наибольшую славу приобрел суперкомментарий к библейскому комментарию Раши, но он писал также книги по математике и астрономии («Mlechet ha’mispar», «Zurat ha’arez»). Будучи строгим охранителем раввинизма, Мизрахи тем не менее толерантно относился к караимам, которых было много в Константинополе, и не видел ничего предосудительного в сближении их с раббанитами. Он отменил провозглашенный слишком рьяными раввинами «херем» против образованных сефардов, обучавших караимов богословию и светским наукам или допускавших совместное обучение караимских и раббанитских детей в школах. Мизрахи объяснял свою терпимость тем, что совместное обучение полезно для учащихся еврейских юношей, так как усиливает в них соревнование. Такие либералы, как Мизрахи, составляли, однако, исключение, и большинство раввинов отличалось крайним ригоризмом. Многие не могли еще оправиться от душевного потрясения после изгнания из стран инквизиции и стремились к усилению дисциплины закона или проникались аскетическими и мистико-мессианскими идеями. О раввине-аскете Иосифе Тайтацаке (ум. ок. 1540 г.) в Салониках рассказывали, что он сорок лет спал на коротком сундуке, свешивая ноги, чтобы не наслаждаться сном. Он занимался каббалою и преподавал эту тайную науку посвященным; одним из его учеников был палестинский мистик и поэт Соломон Алкабец (см. дальше, § 7).

Влечение к мистическому усилило интерес к талмудической Агаде. Большую популярность приобрел составленный тогда сефардским раввином в Салониках Яковом бен-Хавив сборник рассеянных в Талмуде агадических отрывков, под заглавием «Эн-Яков». Эта книга в короткое время распространилась в нескольких печатных изданиях (первое издание появилось в Салониках в 1515-1516 гг., а следующие — в Венеции в 1546, 1547 и 1566 гг.) «Эн-Яков» сделался впоследствии любимой народной книгой, несмотря на то что автор не сумел расположить извлеченный им из Талмуда легендарный и нравоучительный материал в систематическом порядке.

О высоком духовном уровне тогдашних турецких евреев свидетельствует тот факт, что уже в первые десятилетия XVI века в Константинополе и Салониках существовали еврейские типографии, печатавшие книги на еврейском и на других языках. Печатались преимущественно произведения старой еврейской письменности и больше всего книги сефардских писателей. Библиографы вычислили, что за 15 лет (1505-1520) в обеих типографиях было напечатано около ста произведений еврейской средневековой литературы.

Эмиграционный поток с Запада достиг и Палестины и на время оживил эту многострадальную страну, испытавшую столько же бедствий, сколько ее рассеянный по всему свету народ. В первый момент «натиска на восток» со стороны сефардской диаспоры Палестина находилась еще под властью египетских Мамелюков, доведших опустошенную ранее страну до окончательного разорения. До конца XV века еврейская иммиграция в Палестину была ничтожна. Те небольшие группы благочестивых паломников, которые прибывали туда из различных стран, находили там исторические развалины, святые гробницы, безжизненные бедные общины. Выше уже было указано (том II, § 67), что прибывший из Италии в Иерусалим в 1488 году рабби Обадия да Бертинора застал в городе только 70 бедных еврейских семейств среди мусульманского и христианского населения. Спустя четыре года разразилась катастрофа на Пиренейском полуострове, забросившая и в Палестину группу сефардских странников. В 1495 г. в Иерусалиме уже числилось около 200 еврейских семейств, а усиленная иммиграция следующих десятилетий довела их число до трехсот семейств или 1570 душ (по свидетельству путешественника 1522 г.). Теперь община состояла из четырех групп: «мустарабов» или туземных евреев, говоривших по-арабски, африканских «магребитов», ашкеназов и непрерывно прибывавших сефардов, достигших вскоре численного перевеса над всеми остальными группами. На первых порах (приблизительно до 1510 г.) во главе разноязычной иерусалимской общины стоял раввин Обадия да Бертинора, который приступил к реставрации иерусалимского центра накануне притока туда свежих сил, как будто предчувствуя это событие. Одинаково уважаемый евреями и мусульманами, Обадия привел в порядок запущенные дела общинного самоуправления, автономного суда и школьного обучения.

В 1517 году произошел переворот в политической судьбе Сирии и Палестины. Турецкий султан Селим I отвоевал эти провинции у египетских султанов и подчинил себе самую метрополию — Египет. От соединения с могущественной Турцией Палестина могла только выиграть. Еврейское население в ней все более увеличивалось. Национальное чувство побуждало многих сефардов переселиться из своего спокойного приюта в европейской Турции в Святую Землю. Среди этих переселенцев был и ученый талмудист Леви бен Хави в, сын вышеупомянутого салоникского раввина, собирателя Агады. Семья эта была родом из Испании. В момент насильственного крещения детей испанских изгнанников, временно приютившихся в Португалии, малолетний Леви был вырван из рук родителей и окрещен, но он сбросил христианскую маску тотчас по прибытии в Турцию. В Салониках он дополнял агадический компендиум своего отца «Эн-Яков». Когда он переселился в Иерусалим, местная сефардская община избрала его своим раввином (1525).

Но не Иерусалиму суждено было стать центром новой еврейской колонии в Палестине. Святой город был переполнен христианскими монахами и мусульманскими дервишами, благочестивыми паломниками всех вероисповеданий, приносившими с собой из родины весь запас религиозного фанатизма и суеверия. Католические и православные монастыри с легионами монахов, бойко торговавших благочестием у «святого гроба», имели большое влияние на жизнь города. Скромные синагоги, незаметные рядом с великолепными церквами, жалкие кучки плачущих у легендарной западной стены храма Соломонова, рядом с шумными толпами христианских паломников у «святых мест» — все это свидетельствовало о том, как тяжело жить старому хозяину в отчужденном у него доме. Большое и вольное еврейское общежитие не могло утвердиться на этой почве, насыщенной религиозными страстями. И вот, как во времена римско-византийского владычества, Иудея со своей столицей уступают первенство Галилее, где за тысячу лет перед тем сиял закат национальной гегемонии в Циппори и Тивериаде, резиденциях патриархов и центрах талмудических академий. Здесь на крутой горе, господствующей над долиной к северу от Тивериадского озера, вырос городок Цефат или Саф ед, ставший с XVI века обособленным еврейским городом. Туземные евреи, мустарабы и магребиты, вывозили сельские продукты Верхней Галилеи в ближайший большой город Дамаск, центр еврейской торговли в Сирии. Прибытие сефардских переселенцев внесло оживление в местную общину. Пионером сефардов в Сафеде был изгнанник из Сицилии Иосиф Сарагосси, прибывший в Палестину около 1500 года. Для Сафеда Сарагосси был тем же, чем был Бертинора для Иерусалима: он организовал объединенную общину из туземцев и эмигрантов и основал в городе талмудическую иешиву. В 1522 г. сафедская община состояла уже из трехсот семейств. Еврейский путешественник из Италии, посетивший тогда Галилею, пишет следующее о хозяйственном положении края и новой сафедской общины: «Сафед изобилует хлебом и оливковым маелом, и если бы этих продуктов не вывозили в Дамаск, то они бы продавались задаром. Много есть евреев-купцов, привозящих товары из Дамаска. Не имеющие капитала для торговли занимаются ремеслами. В Палестине имеются четыре главные группы ремесленников: ткачи, золотых дел мастера, сапожники и кожевники, есть и плотники. Крепкие люди могут наниматься на поденные работы. Портные тоже могут зарабатывать на пропитание. Но те, которые не имеют ни знания ремесла, ни капитала, не должны приезжать из Италии, ибо раскаются и принуждены будут вернуться». Была, однако, еще одна профессия, которая высоко ценилась в обновленной Галилее: ученость. Уже в 1530-х годах сафедская община имела в своей среде выдающихся ученых и стала оспаривать духовное первенство у иерусалимской колонии.