«Святое присутствие» продолжало действовать, хотя Хименес отказался от системы террора. Умирая в 1516 г., Фердинанд Католик в завещании своему преемнику, юному внуку Карлу I (позже германскому императору Карлу V), заклинал его свято блюсти заветы инквизиции, призванной «возвысить католическую веру, защищать церковь Божию и искоренять ересь». Однако испанские марраны возлагали много надежд на будущего правителя. Как только умер Фердинанд, к Карлу I посыпались ходатайства о реформе инквизиции. «Новохристиане» действовали через влиятельных сановников и дворянские кортесы, которые убеждали короля, что для гарантии правосудия необходимо, чтобы инквизиторы не назначались свыше, а избирались собраниями всего местного духовенства; нужно сократить тайное судопроизводство, оглашать имена свидетелей со стороны обвинения, большей частью низких шпионов, безнаказанно лгавших под прикрытием анонимности, а главное — отнять у инквизиторов право конфискации имуществ и присвоения части их в свою пользу, на содержание трибуналов и их агентов. Взамен доходов от конфискаций марраны вызвались уплатить королю в течение ближайших лет огромную сумму в 400 000 дукатов. Юный король, конечно, ничего не мог решить без согласия генерал-инквизиторов, Хименеса и его преемника (с 1518 года) кардинала Адриана, а потому все ходатайства и предложения были обречены на неудачу. Тогда марраны обратились за помощью в Рим, к либеральному папе Льву X. Недовольный злоупотреблениями испанской инквизиции, папа уже готов был вмешаться и выступить с соответствующей буллой, но испанский король и его генерал-инквизитор просили об отсрочке этого акта до расследования дела. Они поручили это расследование комиссии из духовных и светских судей, подобранных Адрианом, и комиссия, конечно, пришла к заключению, что инквизиционные трибуналы суть обители правосудия, благодетельные учреждения, спасающие от гибели тысячи грешных душ. Об этом король сообщил папе в длинном послании, где говорилось, что жалобы «новохристиан» на жестокости инквизиции не заслуживают доверия после того, как они пытались подкупить деньгами самого короля, как некогда его деда, с целью избавиться от контроля церкви; что очень рискованно заменить систему назначения инквизиционных судей системой выборов, ибо среди католического духовенства имеется много марранов, которые будут стараться избирать судьями своих людей, и что, наконец, нельзя стеснять деятельность генерал-инквизитора в такое время, когда в разных местах Испании обнаруживаются гнезда иудейской ереси, а священные трибуналы исправляют и «примиряют с церковью» тысячи грешников. Если такая булла будет издана, то она не будет исполняться: он, король, не допустит даже ее опубликования. Карл V просит папу не вводить реформ и выслать из Рима тех беглых марранов, которые скрываются там от правосудия испанской инквизиции.

Это энергичное заявление произвело свое действие на курию. Папа Лев X отказался от мысли о реформе испанской инквизиции, а последовавшая затем смерть его (1522) возвела на святой престол того самого генерал-инквизитора Адриана, который был фактическим автором королевского послания в защиту страшного судилища. Испанская инквизиция продолжала свою «бескровную работу» (sine sanguinis effusione): ведь она только жгла еретиков, а не рубила им головы. В тринадцати ее трибуналах кипела работа, все более осложнявшаяся по мере роста новой опасности — протестантизма.

Однако и при росте новых ересей и церковных расколов «иудейская опасность» считалась наиболее серьезной, так как марранство глубоко внедрилось в верхние слои христианского общества: в дворянство, духовенство и администрацию всех рангов. Инквизиция выжигала огнем иудейский элемент, где только обнаруживала его следы. Епископы стремились к выделению сомнительных элементов из кругов духовенства. Толедский архиепископ Силицео, воспитатель принца, впоследствии короля Филиппа II, занялся исследованием «чистоты крови» (limpieza) в испанском обществе, о чем написал целый трактат (1547). В этой книге он предлагал, чтобы в сословие служителей церкви допускались только лица, которые по родословным таблицам докажут, что в их крови нет посторонних примесей, что в ряде поколений в их роде не было «новохристиан». Свой проект, одобренный толедским капитулом, Силицео представил на утверждение папе Павлу III и вместе с тем старался воздействовать на императора Карла V с целью его проведения в жизнь. Папа и император колебались, зная, какие замешательства вызовет в испанском обществе такое распоряжение. Тогда архиепископ решил запугать их призраком еврейского заговора. Он объявил, что нашел в толедском архиве старую переписку между испанскими и турецкими евреями, где в ответ на жалобы испанских евреев, что их насильно обращают в христианство, раввины из Константинополя будто бы ответили так: «Вы говорите, что король испанский заставляет вас быть христианами, — сделайте это, ибо вы не можете иначе поступить. Вы говорите, что он у вас отнимает ваше добро, — сделайте ваших сыновей купцами, дабы вы могли отобрать у христиан их достояние. Они отнимают у вас жизнь, — делайте ваших детей врачами и аптекарями, и вы будете сокращать жизнь ваших врагов. Они разрушают ваши синагоги, — делайте ваших сыновей священниками и богословами, и вы будете разрушать их церкви. Вам причиняют другие муки, — старайтесь, чтобы ваши дети были адвокатами, прокурорами, нотариусами и чиновниками, чтобы они участвовали в общественных делах, и вы отомстите врагам тем, что поработите их и овладеете страной». Нетрудно догадаться, что эти советы «мудрецов Константинополя» (как в наши дни решения мифических «мудрецов Сиона») были сочинены толедским фанатиком с целью доказать, что еще перед изгнанием евреев из Испании многие из них приняли крещение с целью войти в христианское общество и разрушить его: ведь тот же Силицео развил аналогичную мысль в упомянутом послании к Карлу V и папе, убеждая их в необходимости выделения нечистокровных элементов из церковной иерархии. Тем не менее поддельная переписка произвела в Риме сильное впечатление, и проект Силицео был одобрен. Однако проводить его в жизнь оказалось невозможным. Слишком трудно было распутать тот узел, который на протяжении нескольких поколений связал семейными узами десятки тысяч крещеных евреев со всеми слоями христианского общества.

Во второй половине XVI в., когда в Риме свирепствовала католическая реакция и на престоле св. Петра восседали папы-инквизиторы вроде Павла IV и Пия V, испанские марраны потеряли всякую надежду на облегчение своей участи. Усилилась эмиграция в Турцию, Нидерланды, в новые испанские колонии Северной и Южной Америки. Оставшиеся на родине совершенно смирились и притаились, особенно после воцарения мрачного деспота Филиппа II (1556). Этим обстоятельством, по-видимому, объясняется то, что в царствование Филиппа II инквизиция гораздо меньше свирепствовала против иудействующих, чем против протестантов и морисков. Положение изменилось к худшему после того, как к Испании была присоединена Португалия (1580), где борьба против марранов находилась в самом разгаре. С этого времени на всем Пиренейском полуострове наступает золотой век инквизиции.

В Португалии трагедия марранов была сложнее, чем в Испании. Состав марранов в этих двух государствах был различен: в Испании большинство их состояло из тех потомков евреев, окрещенных во время террора 1391-1412 годов, которые давно вошли в состав испанского общества и научились носить католическую маску. Португальские же марраны состояли преимущественно из тех испанских изгнанников 1492 года, которые искали в Португалии убежища и нашли там только церковную купель. Как известно (том II, § 57), король Эммануил при насильственном крещении евреев гарантировал им, что в течение двадцати лет они будут свободны от надзора и суда инквизиции, да и особой «национальной» инквизиции тогда еще не было в Португалии. Поэтому португальские «новохристиане» могли смелее соблюдать обряды иудейства, чем их запуганные испанские братья. В начале XVI века они жили тесно сплоченной массой, избегая родниться со старохристианами. Посещая для виду церковь, они в то же время имели в Лиссабоне тайную синагогу, где молили Бога о прощении за невольное притворство. Многие марранские семейства из Испании уходили в Португалию, спасаясь от преследований инквизиции, но король Эммануил препятствовал этому переселению. По настоянию Фердинанда Католика он приказал требовать от всякого эмигранта из Испании свидетельства о религиозной благонадежности (1503); сверх того, разрешалось испанскому инквизитору приезжать в Португалию для допроса тех беглецов, которые на родине уличены в иудействовании. Эмигрировать же из Португалии в другие страны нельзя было без особого разрешения короля, которое почти никогда не давалось. Король не желал выпустить из страны предприимчивых купцов, банкиров, техников, врачей и аптекарей, которых было так много среди марранов и которые нужны были малокультурной Португалии.