—Наш освободитель, именующий себя Бастардом рода Древних, считает обряд истины определяющим на пути каждого почтенного сына, —Даск заговорил откуда-то из угла, но вскоре появился в поле зрения Вэйла и навис над ним, полностью закрыв потолок своей полосатой рожей, —Ведь человек — существо сиюминутное, поверхностно относящееся как к себе, своей душе, так и к вечности, великой правде. Лишь обряд способен открыть ему глаза на самого себя и бытие как таковое.

В нос ударил запах дыма — колючий и приторно-сладкий, смутно знакомый то ли по притонам родной Чокри, то ли по злачным местам портов Четвертого кольца.

“Дурман” — смекнул Вэйл. Дымок знай себе пованивает, а дело свое делает — усыпляет сознание, замедляет движения. Тут уж захочешь сбежать, а не получится — в особенности, если ты человек неподготовленный.

—Испей сыворотку истины, —Даск поднес к губам Вэйла то самое блюдце, —Открой свои глаза для правды.

Чуть приподняв голову, пилот сделал глоток, и язык его обожгла испепеляющая горечь с кисловатым привкусом железа.

Он пробовал это раньше. Только не в виде напитка, а в качестве дыма. Покуривал, когда хотелось забыться и хорошенько отдохнуть, видя сны наяву несколько часов кряду.

Это никакая не сыворотка истины. Это “токсин” — стимулятор памяти, примешивающий к твоим собственным воспоминаниям кучу всего, чтобы смотреть и ощущать становилось еще приятнее — страсть, эйфорию, возбуждение, восторг. Зависит от человека и от того, какой замес выкуриваешь.

“Вот уж удивили, —Хотел выкрикнуть Вэйл, —Эту дурь дует почти каждый на третьем кольце. И безо всякой истины!” Разве что от жидкости эффект посильнее будет…

Это была его последняя сознательная мысль. Потому что спустя мгновение Вэйл рухнул в сон — но совсем не в тот, на который он рассчитывал.

Меценат Коллис встречал своих гостей вместе с женой прямо у парадного входа своего особняка — а особняк этот не шел ни в какое сравнение с гостиницей, где остановились Лорента с Наем. Это в точности как сопоставить королевский дворец с обычным домом!

Впрочем, Лорента быстро нашла тому причину. Коллис окружал себя красотой и изяществом со всех сторон лишь потому, что сам не отличался ни тем, ни другим — это был приземистый, по-настоящему толстый человек с блестящим от пота рыхлым лицом и прилизанными редкими волосами. Судя по тому, что их еще не тронула седина, он был совсем не стар, но выглядел по меньшей мере лет на шестьдесят.

Рядом с ним мадам Клаудия смотрелась роскошным цветком на фоне кучи дерьма — и это при том, что красавицей ее тоже назвать было сложно.

—Супруги Верн, Джеймс и Рейчел, —Представила она их своему мужу, после чего меценат сначала облобызал ее руку в шелковой перчатке, а потом и обменялся рукопожатием с Наем.

Вместе они представляли из себя картину поистине уморительную — Лорента едва сдержала улыбку при виде Ная рядом с человеком, который был одновременно ниже его на две головы и шире раза в три.

—А это мой муж, Аластар Коллис, член правящего совета колонии, меценат, владелец нескольких мануфактур, —По голосу мадам Коллис было понятно, что ей и самой уже наскучило перечислять все звания мужа.

—Для нас большая честь познакомиться с таким великим человеком, —Лорента учтиво поклонилась и бросила взгляд на Ная, требуя последовать ее примеру.

Особняк был полон гостей — люди толпились даже в вестибюле, загораживая картины на стенах, антикварные статуи и вазы. Гул их голосов эхом отражался от украшенных витражами стен и высокого потолка с лепниной, но более всего в этом великолепии поражало не обилие золота или хрусталя, а мощность электрического света.

Лампы были повсюду — в люстрах, канделябрах, аккуратных настенных светильниках, и горели они так ярко, что освещали пространство ничуть не хуже яркого солнца.

Один из гостей, отделившись от кучки откровенно скучающих мужчин, поравнялся с хозяевами:

—Отец, это что, новые лица у тебя в гостях? —Склонившись к Коллису, но не сводя при этом глаз с Лоренты с Наем, поинтересовался он, —Признаться, я польщен…

Лорента могла бы догадаться, что молодой человек приходится ему сыном. Конечно, он был не в пример стройнее и несколько выше, но разрез глаз, форма губ и манера зачесывать волосы почти в точности повторяла отцовскую.

—А это наш сын, —Поспешила объявить Клаудия.

—Тедд Коллис, —Опередил он матушку, принимая руку Лоренты для учтивого поцелуя.

Каждое его движение выдавало крайнее довольство собой — начиная от прищура глаз и заканчивая манерным подергиванием пальцев, унизанных кольцами. И это не говоря о взгляде, в котором в равной степени уживались раздутое самолюбие и желание обладать всем миром.

—Джеймс Верн, —От голоса Ная повеяло таким могильным холодом, что девушка даже обернулась на него, —И моя жена Рейчел.

Лицо человека попросту не смогло бы сказать больше, чем говорила сейчас физиономия Ная. Столько недовольства чьим-либо присутствием еще надо было умудриться выразить.

—Очевидно, вы не местные, —Глаза Тедда смерили Ная и пришли, очевидно, к обнадеживающему выводу, —Какими судьбами у нас?

—Праздное любопытство, —Поджал губы Най, —Оно не чуждо даже людям… более скромного достатка.

Если Лорента хотела избежать ссоры, то ей нужно было немедленно что-то предпринять. И взять ситуацию в свои руки.

—Мадам Эсфье с мужем очень извинялись, —Вспомнила она, —Но из-за болезни им пришлось остаться дома.

Клаудия нахмурилась — скорее всего, она даже не могла вспомнить, кто это, но быстро нашлась с ответом:

—Что ж, конечно… Передайте им наши пожелания скорейшего выздоровления.

Кратковременная пауза не дала улучшений — Най и Тедд смотрели друг на друга с пылом двух котов, готовящихся к драке. И это при том, что хозяйский сын явно более интересовался формой своих ногтей, нежели оппонентом.

—В большом зале подают отличное шампанское, —Напомнил о своем присутствии меценат, —Вам нужно обязательно его попробовать.

—И порадовать других гостей вашим талантом, —Подхватила его жена, —Оркестр уже предупрежден о том, что я желаю услышать от вас, Рейчел, что-нибудь новенькое.

Она заговорщически положила руку девушке на плечо, и Лорента почувствовала, как ее обнаженная кожа покрывается мурашками. Что ж, вчера она по своей воле стала цирковой обезьянкой — теперь придется терпеть это до победного конца.

Тедд за это время успел пошептаться с каким-то щеголеватым юношей и, проигнорировав пламенный взгляд Ная, посмотрел на Лоренту:

—Извините, вынужден вас покинуть. Важное дело.

Тут уж и сама девушка с облегчением вздохнула ему в спину. Взгляд хозяйского сына, может быть, и волновал ее чуть меньше, чем Ная, но тоже изрядно беспокоил — и дело было даже не в собственничестве, наполнявшем его через край, а в самом состоянии этих глаз, сосредоточенных и расфокусированных одновременно.

Мадам Клаудия между тем отыскала глазами слугу и приказным тоном бросила:

—Кристофер, пошевеливайся! Проводи наших гостей в большой зал.

Кристофер оказался удивительно странным на вид человеком — по сути это был мужчина на несколько лет постарше Ная, но невысокий рост и хрупкое телосложение сделали его больше похожим на подростка, а лицо с острыми, но в то же время какими-то чересчур нежными чертами — на девушку.

—Прошу вас, следуйте за мной, —Заговорил он самым обыкновенным голосом взрослого мужчины.

Двигался он проворно, если не сказать, стремительно — лавировал между гостями, сложив руки за спиной, ни разу никого не задев, и даже не преградив путь. Лорента едва поспевала за ним из-за тяжелого пышного подола платья, а Най, даром, что был почти так же тощ, бесконечно проигрывал Кристоферу в ловкости. К тому же, на протяжении всего пути он настойчиво пытался поговорить с Лорентой:

—Странный какой-то этот Тедд. Ты видела его глаза?