—По возможности мы стараемся держаться в стороне, —Объяснил Дэниел, —Это, конечно, удается не во всех колониях, но наш освободитель придерживается мнения…

—Освободитель? —Подхватил Вэйл, —И от чего же он вас освободил?

—Воздержитесь от преждевременных насмешек, —Ровным голосом осадил его мужчина, —Вы непременно получите ответы на все свои вопросы. Терпение.

Вэйл заставил себя замолчать и мысленно окрестил Дэниела идиотом, а его организацию — мутной шарагой, с которой лучше не связываться. Конечно, сейчас уже поздно сваливать, но сомнений в том, что предложение “почтенных сынов” не стоит и выеденного яйца, почти не осталось.

Не успел Вэйл об этом подумать, как пункт назначения был достигнут. Им оказался неприметный с виду двухэтажный дом с обшарпанными стенами, шатким крыльцом и рассохшейся скрипучей дверью, за которой пилота встретило зрелище не намного приятнее — темный коридор, узкая тесная лестница и комнатушка, откуда лился скудный дневной свет.

Для верности Вэйл проверил револьвер в сумке — мало ли как ему придется выбираться отсюда. Тем более, что ни одна из собравшихся здесь личностей не внушала доверия.

Дэниел проводил пилота в комнату, где за огромным, почти во все помещение столом, ожидали три человека — двое из них едва слышно переговаривались, а третий стоял перед окном, сцепив руки за спиной. Все они были одеты в точности, как Дэниел — и с такими же прямыми полосами на роже, идущими от линии роста волос к подбородку.

—Неужели, Дэн, —Первым заговорил круглолицый улыбчивый парень, сидевший на углу, —Ты привел к нам этого пилота?

—Он сам изъявил желание, —Пожал плечами застывший на пороге Дэниел.

—В таком случае… милости просим, —Незнакомец улыбнулся еще шире и поднялся на ноги, —Я — Модест, это Кук и, —Он указал на стоящего у окна, —лидер нашего отделения, Даск.

Вэйл не собирался рассыпаться перед ними в любезностях. Достав из кармана пачку сигарет, он закурил и кивнул в знак знакомства, чтобы незамедлительно спросить:

—Мне бы понять для начала… чем вы занимаетесь-то вообще?

Улыбка Модеста чуть потухла, но до конца не исчезла. Будучи самым болтливым из всей тройки, он все-таки счел нужным пояснить:

—Ну тут уж лучше Даска никто не скажет.

Упомянутый Даск наконец-то соизволил повернуться к гостю. Честно говоря, в профиль он был поприятней — сейчас же, имея возможность разглядеть его лицо полностью, Вэйл поймал себя на мысли, что ни за что бы не распознал в этой суровой, побитой оспой и испещренной морщинами роже какого бы то ни было фанатика.

—Мы помогаем освободителю в его великой благородной миссии. Естественно, в силу наших возможностей, —Голос у Даска был глубокий и раскатистый, как у любого уважающего себя проповедника.

Вэйл бы даже поверил ему, будь он годков на десять помладше и несоизмеримо тупее.

—И что же у него за миссия? —Склонил голову пилот.

—А разве не ясно из его звания? —Вклинился лысоватый человек, сидящий за столом. Он собирался сказать еще что-то, но Даск остановил его жестом и продолжил:

—Во главе с нашим бессменным лидером мы освобождаем человечество от оков — душевных, телесных и общественных.

Прозвучало это даже фанатичней и бредовей, чем Вэйл ожидал. Не желая выслушивать эту околесицу и дальше, Вэйл принялся искать возможность сменить тему, и, как ни странно, нашел. Возможность эта представляла из себя висящую на стенной доске фотографию с изображением огромной толпы.

—О, это вся ваша контора? —Не дожидаясь разрешения, он шагнул к доске и глянул на снимок.

Для такого охвата фотография оказалась на удивление четкой — лица людей, которых тут выстроилось по меньшей мере десятка три, не казались одинаковыми бледными пятнами, а даже весьма сносно просматривались.

—Это наш освободитель с избранными “почтенными сынами”, —Объяснил Даск, внезапно оказавшийся за спиной у Вэйла.

Пилот попытался отыскать глазами этого самого “освободителя” — взгляд незамедлительно упал на мужика в центре, высокого и худого моложавого брюнета в плаще со стоячим воротником, чья рожа была размалевана даже сильнее, чем у последователей — не только вертикальными полосами, но и горизонтальными, идущими вдоль скул к носу.

По мнению Вэйла, такой способен скорее склеить пару десятков баб, чем освободить кого-то, но эту свою мысль он благоразумно высказывать не стал.

Над головой “освободителя” красовался герб в виде розы с оборванными лепестками, отчего-то резко перечеркнутый прямой диагональной чертой. В гербах Вэйл разбирался едва ли не хуже, чем в каких-нибудь откровенно бабских штучках, вроде нарядов или косметики — потому как считал их блажью зажравшихся дворянчиков, бесполезным атрибутом давно отжившей аристократии, кровопийц, тянущих жилы из простого народа.

Еще большей загадкой для пилота оставалось, что значит герб, когда он зачеркнут. Впрочем, зацикливаться — а уж тем более интересоваться — он не стал. Глаза его уже уставились на пару лиц подле “освободителя”. Вэйл бы не обратил на них внимания и легко упустил бы в общем столпотворении, если бы рожи эти, похожие друг на друга с одной лишь оговоркой на разницу в возрасте, не врезались в его память каленым клеймом.

Он едва удержался от желания коснуться снимка пальцами:

—Избранными, значит… —Он повернулся к Даску, —И за что же он их избрал?

Две застывшие обесцвеченные фотографией хари так и стояли перед глазами — одна лысая и потная, другая — молодая и пока еще не столь отвратная.

Что ж, какая свобода, такие и “освободители”...

—За верную службу нашему делу, конечно же…

“Беги отсюда, пока не поздно, — кричал разум пилота, —Отказывайся, пока есть такая возможность”.

Восемьдесят три колонии. Четыре года тюрьмы. И бесконечное число кораблей, портов экипажей, вымышленных имен… Найти нужных людей по нынешним временам сложнее, чем иголку в стоге сена — и вот ему подвернулась такая удача!

Если он упустит ее из-за трусости, то никогда себе не простит.

Кем бы ни были эти фанатики, по достижении цели они явно собирались кинуть его — уж больно велика награда за сущую ерунду. Вот только, несмотря на свои шпионские сети, вряд ли они догадываются, с кем связались.

Они не подозревают, что Вэйл Кертен кинет их раньше…

—Значит, вы что-то вроде подполья? —Запустив руки в карманы, пилот пристально посмотрел в рябое лицо Даска.

—Подполье — слишком узкое слово, —Вмешался болтливый Модест, —Бастард и его почтенные сыны — нечто большее. Это дом для каждого из нас.

—Дом, —Вэйл посмаковал это незнакомое слово на языке, —И что же, он принимает бездомных?

Отстраненный прежде Даск заметно оживился:

—Что вы хотите этим сказать?

—Я согласен выполнить ваше поручение, —Вэйл лениво прислонился к стене, —Но прежде я хочу вступить в вашу организацию. Так сказать, в качестве гарантий.

Мимо его внимания не проскользнуло, как переглянулись между собой размалеванные дядьки.

—Конечно, это возможно, —Чуть заторможенно отозвался Даск, —Но займет время. Нам нужно подготовить необходимую церемонию, провести обряд…

—У меня полно времени, —Отмахнулся Вэйл, —Как раз за это время девица Фелиссен сама придет ко мне в руки. А точнее — к вам.

После недели абсолютного молчания изображать любовь к человеку оказалось сложнее, чем Най себе представлял. Тем более, что их последний разговор с Лорентой был пламенной ссорой, в результате которой он получил по морде и окончательно похоронил желание выстроить с этой змеей нормальные человеческие отношения.

Теперь же они тряслись в тесном экипаже, ползущем по мощеным улицам одного из крупнейших городов одиннадцатой колонии — Рич-Кельции — и голова Лоренты нежно покоилась у него на плече, изображая полное доверие и взаимопонимание перед супругами Эсфье, что сидели напротив и держали путь в ту же гостиницу.

—Я так рада, что ваша болезнь отступила, Джеймс, —Заговорила мадам Эсфье, чтобы хоть чем-то заполнить молчание, —Признаться, в дороге нам сильно вас не хватало.